К горлу сразу же подступил ужасный ком, который напугал меня, ведь этого не должно было случиться, никогда…

Первый урок прошел более-менее сносно, я просто слушал музыку. Мне было ужасно скучно. На второй перемене встретился с друзьями, но сегодня я еще не видел Брэнду, странно. Иду по коридору, взгляд снова падает на ту фотографию, и злость на самого себя появляется неоткуда. Я не должен быть слабым, это никому не нравится, слабых не любят. Быстро проглотив надоедливый ком в горле, я ушел с уроков и, сев в машину, уехал кататься по городу, попутно закуривая сигарету, пачка которых валялась в бардачке моей машины уже несколько месяцев.

Folly And The Hunter – Travelling

Среда - это третья ночь, которую я не спал. Просто не мог. Закрывая глаза, я сразу вижу их. Так не должно быть. Почему такое состояние наступает за три дня до этой даты на протяжении трех лет? Почему? Мне больно. Мне очень больно от этого. Почему они не могут этого понять? Всю ночь я не снимал наушники и не выпускал из рук блокнот - это подарок. Особенный подарок, который я не имею права терять. Никогда.

"Никогда" - такое особенное слово - обещание, но почему-то его все нарушают, ведь «Никогда» оно и значит «Никогда».

Тот вчерашний ком в горле все-таки дал о себе знать ночью. Ночью, почему все воспоминания обостряются в это время суток? На небе была полная луна. Я помню, как мы ездили на озеро, в полнолуние и помню, почему я сделал свою первую татуировку. «Never»- гласила она. Это особенное слово, дурацкое слово, которое никогда не обозначает никогда. «Никогда», это то же самое что «Всегда», такое же лживое…

Этой ночью мои мысли были так далеко, что я не заметил, как наступил рассвет. И я смотрел на него. Он был такой красивый, потрясающий, как… Неважно, это все неважно. Потому «Никогда» всегда останется со мной.

На часах было пятнадцать минут восьмого. Одиннадцатое ноября было на календаре. Именно в этот день на протяжении трех лет я не живу, а просто существую и пытаюсь до существовать до следующего дня.

Моя голова ужасно болит. Иду в ванную и умываюсь, протираю зеркало от пара. Мои глаза опухли от слез, из-за этого дурацкого кома в горле, который ночью дал о себе знать. К горлу подступает новый ком. Выключаю горячую воду и включаю холодную, ополаскиваю лицо и вытираюсь сухим полотенцем, снова смотрю в зеркало. Но это все не помогло. Открываю дверцу шкафчика и достаю глазные капли. Возможно, они хотя бы раз помогут. Выхожу из комнаты и одеваюсь. Беру сумку, надеваю шапку и черные очки, спускаюсь вниз. Родителей нет - это мне на руку, не хочу никого видеть. Беру ключи от машины и квартиры, и, закрыв дверь, еду на лифте на подземную стоянку.

Мустанг не просто машина. Она особенная. И не только потому, что я сделал его сам, но еще и потому, что…

«Стой Айзек, прекрати. Нельзя», – кричало на меня мое подсознание.

Сажусь в свою машину и, закурив сигарету, выезжаю с парковки.

(The xx – Together);

Я сижу на той самой лавочке, где мы впервые поцеловались. «Я помню, что это случилось еще до того, как мы начали встречаться. Помню, как мне было стыдно смотреть в глаза твоего брата. Но я любил тебя, люблю тебя всем сердцем, которое ты мне разбила. Я ненавижу тебя за это. Ты сломала меня», - говорю я в никуда. Встаю с лавочки и иду к своей машине. Сегодня трудный день для наших семей, трудный для всех. Не хочу домой. Сажусь в машину и еду, сам не зная куда, но через некоторое время я осознаю, что стою около дома Брэнды. Ставлю машину на сигнализацию и иду к ней. Через несколько минут уже стучусь к ней в квартиру, и меньше чем через две минуты она открывает дверь.

– Привет, - мой голос охрип, сам не знаю почему.

– Привет, - говорит она и, немного подвинувшись, дает мне пройти в квартиру.

– Ты одна? – спросил я ее, когда она закрыла входную дверь на все замки.

– Да, мама только что уехала на работу, - отвечает она и потирает глаза, будто я ее разбудил.

Смотрю на наручные часы и прихожу немного в шок - время первый час ночи.

– Я тебя разбудил? – спрашиваю ее и оглядываю девушку с ног до головы.

На ней надеты короткие шортики и майка, а сверху большая серая кофта, что и в прошлый раз.

– Да. То есть, нет, я уснула на диване, - говорит она и проходит в гостиную.

– Прости, я не знал, сколько времени, - виновато оправдываюсь я и следую за ней.

– Ничего страшного, даже хорошо, - говорит она и выключает телевизор.

Слежу за ее действиями.

– Пошли спать, завтра в школу, - она берет меня за руку, и мы идем в ее спальню.

(Nara - Alt-J);

Ее спальня очень уютная. Она снимает носочки и кофту, подходит к кровати и ложится.

– Ты идешь? – все так же сонным голосом спрашивает она.

Раздеваюсь и, оставшись в одних боксерах, ложусь рядом с ней.

– Я знаю, какой сегодня день и что он значит для вас, - тихо говорит она.

Я притягиваю Брэнду к себе, задираю майку и обнимаю за талию . Ее кожа теплая и пахнет шоколадом. Придвигаюсь к ней вплотную.

– Мне правда жаль твоих друзей и прости, если донимала тебя эти три дня, - шепчет она.

Будто боясь заплакать, целую ее в шею. Я понял, что скучал по ее телу, по запаху, по ее голосу.