Л.В. Литвинова
МАЙОНЕЗОВСКИЕ СКАЗКИ
Рисунки автора
2015
МАЙОНЕЗОВСКИЕ СКАЗКИ
СКАЗКА ПЕРВАЯ. ОСЕННИИ ЗНАКОМСТВА
ЗНАКОМСТВО ПЕРВОЕ,
в ходе которого выясняется, что «ЛУЗА» - это не «ЛУЖА», а «ФРИЦ» - не «КАРЛ».
– Да, в этом Синем лесу, как у пиратов: жемчуга – ведрами, а шелка – километрами! – говорил первый таможенник второму.
– Уж и не говори, кум! У них даже вороны пьют только из фонтанов, из луж – брезгуют, - отвечал второй таможенник первому.
Пышка стоял за углом таможни, сердце его стучало громче старых настенных часов, на которые он смотрел, не отрываясь, сквозь приоткрытую дверь таможенной будки. Дверка в ходиках шумно распахнулась и кукушка пропела ласково: «Без пятнадцати минут одиннадцать, господа!»
– Пора сматывать удочки, - сказал первый.
– Пора мой друг, пора, - ответил второй и взял трость.
Пышка еще не отдышался и видел свое красное лицо с выпученными глазами в стеклянной двери. Выбора не было. Он ввалился в таможню.
– Заполни декларацию! – завопил первый таможенник.
– И преврати «КОЗУ» в «ЛИСУ», - еще пронзительнее завопил второй.
Пышка так напряг извилины, что они проступили на лбу, а лицо стало похоже на перезревший помидор.
– КОЗА – ЛОЗА – ЛОЗА – ЛА – ЛА, - бормотал усталый, голодный Пыш.
– ЛУЗА – ЛУПА – ЛИПА – ЛИСА, - раздался в Пышкин затылок насмешливый шепот. Пышка и не заметил, как на груженном покупками велосипеде подкатил к таможне Фигурка. Тугодум Пыш был спасен! Он застрочил, как из «Калашникова»: «КОЗА – ЛОЗА – ЛУЗА – ЛУПА – ЛИПА – ЛИСА», и таможенники пропустили его на территорию Волшебного леса, а значит домой! Домой! Флегматик Пышка больше всего любил дом и «родную лежанку». Сангвиник Фигурка с природно-развитым левым полушарием превращал «КОЗУ» в «БАРСА» без запинки и с явным удовольствием: «КОЗА – КОРА – КАРА – ФАРА – ФАРС – БАРС!» И вот Фигурка тоже в родных пенатах. Кукушка предупредила: «Без трех минут одиннадцать!» Фигурка вскочил на своего видавшего виды железного «осла», Пыш с надеждой ухватился за седло: «Ты ЛУЗА имел в виду «ЛУЖА?»
– Отнюдь, товарищ, «» - это «ЛУЗА», - и Фигурка умчался, как ветер, в темнеющую даль.
Пышка покатил на усталых «своих двоих» к ближайшему светящемуся окну. Сзади раздался пронзительный крик: «Преврати «КОЗУ» в «ВОЛКА»! И заполни декларацию!»
«Последний, - подумал Пышка, - не успеет до одиннадцати, и ночевать ему, бедолаге, на мокрых листьях».
Пыш постучал в дверь. Ему не открыли, и он вошел. Его встретил запах корицы и миндаля. В полумраке прихожей голодный Пыш нашел взглядом стоящий на скамейке большой черный противень с булочками причудливых форм (вертушки, косички, улитки, ракушки, дольки и другая вкуснятина). В маленькой кухне стоял запах кофе, и что-то булькало. Под оранжевым абажуром сидела Тетка Черепаха в халате, отделанном мехом, рядом – Кролик из Параллельного мира в вязаном свитере. Они не замечали, что старинный кофейник с изогнутым носиком почти выкипел, а окно запотело. Они не заметили и Пышку. Че и Кро слушали радио. Диктор сообщал последние известия: «Рядовой Джон Смит отбил атаку басмачей из гранатомёта сегодня рано утром. На рядовом были только бронежилет, каска и сиреневые трусы с надписью: «Я люблю Чикаго!».
– Да, протяжно вымолвила Т. Черепаха, покачивая большой головой в кружевном чепчике, - наши-то не способны к такому патриотизму.
– Не скажите, матушка, не скажите, - прошепелявил Кролик, протирая запотевшие очки. И тут его кроличий взгляд упал на наблюдавшего за ними Пышку.
– О!
– сказал театрально Кро, - голодная тень отца Гамлета!
– Полцарства за листок бумаги! Иначе я забуду свою новую поэму «Фриц и Роза», - театрально, голосом Кро взмолился обнаруженный Пышка.
– Выключи, зайчонок, «спорт» слушать не будем, наши фавориты опять продулись, - заявила Т. Черепаха, от Кролика поворачиваясь грузным телом к Пышке, - пиши и декламируй вслух! Обожаю про сердечные делишки!
Тетка сложила пухленькие ручки на коленях, как прилежная школьница. Пышка звонко заголосил:
В Келне, под самою крышей,
Под красною черепицей,
Куда идти ленятся мыши,
Портной жил, звавшийся «Фрицем».
В своем полукруглом окошке
Он видел, как на ладони:
На крыше мечтают кошки,
И Карл несет мед в бидоне.
А Роза сушит перины
И песенку напевает,
И в ящике георгины
Из леечки поливает.
Какая занятная слежка,
Камзолы шить нет уже рвенья, -
А вон показалась тележка
С густым сливовым вареньем!
«Нет денег, но есть терпенье, -
Так Фриц рассуждал над заплаткой, -
Скажу сорок раз я «варенье»,
И станет мне сладко-пресладко!»
– Какая свежая мысль, Пыш! – перебил его Кролик, - это надо пренепременно напечатать в нашем журнале «Тираннозавр», но там обязателен литературный псевдоним, я предлагаю не затёртый – «Элькуль Пуаро».
– Остановимся на «Гораций Майонезов», - закончила литературный вечер Тетка. Она принялась накладывать на тарелочки яблочное повидло, беззаботно напевая: «Ах, повидло, талия погибла!». Разлили остатки кофе по чашкам. Кролик, уже в полосатом фартуке, принес из прихожей булочки. Воцарилось молчание. Слышно было, как дождь стучит за розовой занавеской. Тетка причмокивала, Кролик присвистывал, Пышка причавкивал. Момент был неподходящий, но Пышку распирало.
– А что такое «ЛУЗА»? – выпалил он между пятой улиткой и шестой долькой.