Шрифт:
Хеллмэн поспешно отошел к дальней стене. Дверь была заперта, как и все прочие двери; он выжег замок и прошел в соседнюю комнату.
Долго ли может шар разбухать? Сколько это — два кубических вима? Хорошо, если только две кубических мили. Судя по всему. Шпаклевкой заделывают трещины в коре планет.
В следующей комнате Хеллмэн остановился перевести дух.
Он вспомнил, что здание круглое. Можно прожечь себе путь через остальные двери и воссоединиться с Каскером. Вдвоем они прожгут себе путь на поверхность планеты и...
У Каскера нет лучемета!
От этой мысли Хеллмэн побледнел. Каскер проник в комнату направо, потому что замок в ее двери был уже выжжен. Шпаклевка, несомненно, просачивалась в эту комнату сквозь замок... и Каскеру не уйти! Слева у него — Шпаклевка, справа — запертая дверь!
Собрав остаток сил, Хеллмэн пустился бегом. Коробки, казалось, нарочно подвертывались ему под ноги, норовили опрокинуть его, остановить. Он прожег очередную дверь и поспешил к следующей. Прожег еще одну. И еще. И еще.
Не может же Шпаклевка целиком перелиться в ту комнату, где Каскер!
Или может?
Клиновидным комнатам — секторам круга, — казалось, не будет конца, так же как путанице запертых дверей, непонятных товаров, снова дверей, снова товаров. Хеллмэн споткнулся о плетеную корзину, упал, поднялся на ноги, опять упал. Он напряг силы до предела и исчерпал этот предел. Но ведь Каскер — его друг.
К тому же без пилота Хеллмэн навеки застрянет на этой планете. Хеллмэн пересек еще две комнаты — ноги у него подгибались — и рухнул у порога третьей.
— Это ты, Хеллмэн? — услышал он голос Каскера из-за двери.
— Ты цел? — прохрипел Хеллмэн.
— Мне тут не очень-то просторно, — ответил Каскер, — но Шпаклевка перестала расти. Хеллмэн, выведи меня отсюда!
Хеллмэн лежал на полу, часто и тяжело дыша. — Минуточку, — сказал он.
— Еще чего, минуточку! — прокричал Каскер. — Выведи меня. Я нашел воду!
— Что? Как?
— Выведи меня отсюда!
Хеллмэн попытался встать, но его ноги окончательно вышли из повиновения.
— Что случилось? — спросил он.
— Когда шар стал заполнять комнату, я решил завести Супертранспорт, изготовленный по особому заказу. Думал, вдруг он пробьет дверь и вытащит меня отсюда. Вот я и залил его высокоусиляющим горючим «Интегор».
— И что же? — поторопил Хеллмэн, упорно пытаясь встать на ноги.
— Супертранспорт — это животное, Хеллмэн! А горючее «Интергор» — вода! Теперь вытаскивай меня отсюда!
Хеллмэн со вздохом удовлетворения улегся на полу поудобнее. Будь у него побольше времени, он бы и сам, чисто логическим путем, обо всем догадался. Теперь-то все кристально ясно. Машина, наиболее пригодная для лазанья по отвесным, острым как бритва горам, — это животное, вероятно, наделенное втяжными присосками. В промежутках между рейсами она впадет в спячку; а если уж оно пьет воду, то и пища его пригодна для человека. Конечно, о былых обитателях планеты по-прежнему ничего не известно, но, без сомнения...
— Прожги дверь! — крикнул Каскер, и голос его сорвался.
Хеллмэн размышлял об иронии вещей. Если то, что другому мясо (и то, что другому яд), для тебя яд, попробуй съесть что-нибудь еще. До смешного просто.
Но одна мелочь по-прежнему не давала ему покоя.
— Как ты узнал, что это животное земного типа? — спросил он.
— По дыханию, дурень! Оно вдыхает и выдыхает воздух, и при этом запах такой, словно оно наелось луку!
За дверью послышался грохот падающих жестянок и бьющихся бутылок.
— Да поторопись же!
— А что там такое? — спросил Хеллмэн, поднимаясь на ноги и прилаживая лучемет.
— Да Супертранспорт! Он прижал меня к стенке за грудой ящиков. Хеллмэн, по-моему, ему кажется, что я съедобен!
ТЕЛО
Открыв глаза, профессор Мейер увидел беспокойно склонившихся над ним трех молодых хирургов. Внезапно ему пришло в голову, что они действительно должны быть очень молоды, чтобы решиться, на что решились; молоды и Дерзки, не обременены закостенелыми штампами и мыслями; с железной выдержкой, железным самообладанием.
Его так поразило это откровение, что лишь через несколько секунд он понял, что операция прошла успешно.
— Как вы себя чувствуете, сэр?
— Все хорошо?
— Вы в состоянии говорить, сэр? Если нет, качните головой. Или мигните.
Они жадно смотрели.
Профессор Мейер сглотнул, привыкая к новому небу, языку и горлу. Наконец он произнес очень сипло:
— Мне кажется... Мне кажется...
— Ура! — закричал Кассиди. — Фельдман, вставай!
Фельдман соскочил с кушетки и бросился за очками.