Шрифт:
Это был выданный Эммой вексель на семьсот франков - Лере нарушил все свои клятвы и подал его ко взысканию.
Эмма послала за торговцем служанку. Но Лере сказал, что он занят.
Любопытные глазки незнакомца, прятавшиеся под насупленными белесыми бровями, шарили по всей комнате.
– Что передать господину Венсару?
– спросил он с наивным видом.
– Так вот...
– начала Эмма, - скажите ему... что сейчас у меня денег нет... На той неделе... Пусть подождет... Да, да, на той неделе.
Посланец молча удалился.
Тем не менее на другой день в двенадцать часов Эмма получила протест. Один вид гербовой бумаги, на которой в нескольких местах было выведено крупными буквами: «Судебный пристав города Бюши господин Аран», так ее напугал, что она опрометью бросилась к торговцу тканями.
Господин Лере перевязывал у себя в лавке пакет.
– Честь имею!
– сказал он.
– К вашим услугам.
Но он все же до конца довел свое дело, в котором ему помогала горбатенькая девочка лет тринадцати - она была у него и за приказчика и за кухарку.
Потом, стуча деревянными башмаками по ступенькам лестницы, он повел Эмму на второй этаж и впустил ее в тесный кабинет, где на громоздком еловом письменном столе высилась груда конторских книг, придавленная лежавшим поперек железным бруском на висячем замке. У стены за ситцевой занавеской виднелся несгораемый шкаф таких громадных размеров, что в нем, по всей вероятности, хранились вещи более крупные, чем ассигнации и векселя. В самом деле, г-н Лере давал в долг под залог, и как раз в этот шкаф положил он золотую цепочку г-жи Бовари и серьги незадачливого дядюшки Телье, который в конце концов вынужден был продать свое заведение и купить в Кенкампуа бакалейную лавчонку, где он, еще желтее тех свечей, что ему приходилось отпускать покупателям, медленно умирал от чахотки.
Лере сел в большое соломенное кресло.
– Что скажете?
– спросил он.
– Вот, полюбуйтесь.
Эмма показала ему бумагу.
– Что же я-то тут могу поделать?
Эмма в сердцах напомнила ему его обещание не опротестовывать ее векселя, но он этого и не оспаривал.
– Иначе я поступить не мог - мне самому позарез нужны были деньги.
– Что же теперь будет?
– спросила она.
– Все пойдет своим порядком - сперва суд, потом опись имущества... И капут!
Эмма едва сдерживалась, чтобы не ударить его. Но все же она самым кротким тоном спросила, нельзя ли как-нибудь смягчить Венсара.
– Да, как же! Венсара, пожалуй, смягчишь! Плохо вы его знаете: это тигр лютый.
Но ведь у Эммы вся надежда на г-на Лере!
– Послушайте! По-моему, я до сих пор был достаточно снисходителен.
С этими словами он открыл одну из своих книг.
– Вот пожалуйста!
И стал водить пальцем по странице.
– Сейчас... сейчас... Третьего августа - двести франков... Семнадцатого июля - полтораста... Двадцать пятого марта - сорок шесть... В апреле...
Но тут он, словно боясь попасть впросак, запнулся.
– И это, не считая векселей, выданных господином Бовари, одного - на семьсот франков, а другого - на триста! А вашим мелким займам и процентам я давно счет потерял - тут сам черт ногу сломит. Нет, я - слуга покорный!
Эмма плакала, она даже назвала его один раз «милым господином Лере». Но он все валил на этого «зверюгу Венсара». К тому же он сейчас без гроша, долгов никто ему не платит, а он для всех - дойная корова; он - бедный лавочник, он не в состоянии давать взаймы.
Эмма умолкла; г-н Лере покусывал перо; наконец, встревоженный ее молчанием, он снова заговорил:
– Впрочем, если у меня на днях будут поступления... тогда я смогу...
– Во всяком случае, как только я получу остальную сумму за Барневиль...
– сказала Эмма.
– Что такое?..
Узнав, что Ланглуа еще не расплатился, Лере сделал крайне удивленное лицо.
– Так вы говорите, мы с вами поладим?..
– вкрадчивым тоном спросил он.
– О, это зависит только от вас!
Господин Лере закрыл глаза, подумал, написал несколько цифр, а затем, продолжая уверять Эмму, что он не оберется хлопот, что дело это щекотливое и что он «спускает с себя последнюю рубашку», продиктовал Эмме четыре векселя по двести пятьдесят франков каждый, причем все они должны были быть погашены один за другим, с месячным промежутком в платежах.
– Только бы мне уговорить Венсара! Ну да что там толковать, что сделано, то сделано, я на ветер слов не бросаю, я весь тут!
Затем он с небрежным видом показал ей кое-какие новые товары, ни один из которых, однако, не заслуживал, на его взгляд, внимания г-жи Бовари.