В начале марта сорок третьего года Александра Долгушина вызвал командир. В его землянке Саша увидел Али Исаева, Шатова, Иваньковича, Мадея и других заслуженных мастеров спорта. Их осталось всего только восемь. Остальные погибли в боях или были ранены и эвакуированы.

– Специально о вас пришел приказ из Центра, - объявил командир.
– Запрещено посылать заслуженных мастеров спорта, чемпионов и рекордсменов на опасные задания, отправим вас, как только представится возможность, на Большую землю. А пока мы используем вас для караульной службы и хозяйственных работ.

– Не согласны, - ответил за всех Александр.

– Это приказ, - жестко оборвал его командир, - обсуждать его не будем. Можете высказать предложения по его исполнению.

Долгушин молча обвел взглядом лица товарищей. Кого не пускать в бой? Али Исаева - лучшего гранатометчика, не знающего слова «страх» и непостижимо спокойного в минуты смертельной опасности? Или Мадея - командира ударной роты?

– Я добровольно пришел на фронт, - глухо сказал Долгушин.
– Я на стадионе «Динамо» призывал идти в бой с врагом, а мне предлагают вернуться в Москву, лишают возможности защищать Родину. Я понимаю, чем вызван такой приказ. Это забота о нас, спортсменах. Но поймите и вы меня, я не могу оставить отряд, пока оккупанты топчут нашу родную землю. Только победа может демобилизовать меня.

Иначе Долгушин поступить не мог Его всегда отличали исключительная честность и принципиальность. Как- то на соревнованиях при розыгрыше первенства Москвы 1939 года произошел такой случай. Соперник Долгушина перед самым стартом заявил, что они соревнуются в неравных условиях, ибо лодка Долгушина лучше. Действительно, Александр выступал на одиночке А. Пересе- ленцева, первого русского чемпиона Европы 1913 года, привезенной знаменитым москвичом в 1914 году из Франции. Александр улыбнулся и добродушно предложил: «Давай поменяемся лодками». Соперник обрадовался. Чужая одиночка была «мелкой» для Долгушина, да и на ходу она ему показалась «тупой». Уже со старта он проигрывал несколько корпусов, его прежняя лодка, как бы мстя за «измену», уходила все дальше и дальше. Собрав всю свою волю, Долгушин длинным спуртом достает соперника и пересекает финиш первым, опередив соперника на целых 42 секунды.

Но главное заключалось не в том, что Долгушин победил, а в том, что не отдать лодку он не мог. Спортивная честность во время соревнований, как и честность гражданская, не позволившая ему занимать чужое место в институте, была его человеческой сущностью. Вот и сейчас мог ли он покинуть товарищей, сражающихся с врагом?

– Правильно, Саша, верно, Милок, - поддержали Исаев, Шатов, Зайпольд и другие.

– Только смерть может заставить меня прекратить борьбу с фашистами, - сказал Костя Мадей.
– Я не оставлю роту...

– Силком не заставляю, - ответил командир, едва скрывая свое одобрение. Он выполнил приказ... Не его вина, если они решили воевать.
– А теперь собирайтесь, - сказал он, - идем в Белоруссию...

19 мая 1943 года «Славный» достиг Чечеренских лесов и остановился близ реки Сож. Для подготовки переправы командир выделил группу. Помощником начальника переправы был назначен Долгушин. Широкая река еще не вошла в берега. Лениво извиваясь среди зеленых лугов, она сверкала на солнце. За рекой были шоссе Могилев - Гомель и железная дорога. Мадей на лодке хотел было перевозить подводы с ранеными.

– Погоди, милок, - остановил его Долгушин.
– Ты ведь пловец, а здесь нужен гребец.
– Он впрягся в повозку вместо уже переправленных лошадей и потащил ее, стараясь накатить на лодку. Наконец это ему удалось, и через секунду довольный Долгушин уже сидел на веслах. Лодка черпала воду, колеса телеги касались воды, но Александр греб, удерживая равновесие. Так он перевез одну за другой все десять повозок с ранеными.

На второй лодке Мадей переправлял тех, кто не умел плавать. Долгушин теперь помогал Кондратию.

– Гляди, милок, - говорил он товарищу, - теперь мы переправим пушки.

Сначала Долгушин попробовал было, как повозки, вкатить их на лодку. Но не смог, орудия поместили на плоту. Спортсмены сошли в воду и поплыли, толкая его к берегу.

– Я бы все орудия перетащил на лодке, - не унимался и в воде Александр.
– Только было б время найти центр тяжести...

Преодолев реку, отряд вытянулся в длинную цепочку и взял направление на Днепр. Шли открыто даже в дневное время. Заходя в населенные пункты, устраивали митинги. Агитаторы рассказывали о положении на фронтах, раздавали листовки и газеты, доставленные самолетом.

– Теперь уже победа не за горами, - мечтал у костра Долгушин.
– Еще год, милок, и конец войне, вот увидишь, - говорил он соседу, степенному здоровяку, только что вступившему в отряд.
– Больше года фрицы не протянут. Будем праздновать победу. А какие спортивные игры закатим! Ведь в сорок четвертом, в мае, как раз исполнится восемьдесят лет со дня основания в Петербурге первого гребного клуба.

– В каком году это было?
– спросил Мадей.

– В 1864 году.

– Говоришь, в Питере?