– Уже узнал, к сожалению, – перебил его Симон и вздохнул. – И узнал от викария Себастьяна Харзее. Вы его знаете? Крайне неприятный тип.

Он в двух словах рассказал о своей встрече с мастером Самуилом и гнусных подозрениях, высказанных викарием.

– Они хотят собрать Совет, которому предстоит выяснить, действительно ли мы имеем дело с оборотнем, – закончил Симон. – Притом что Харзее давно вынес приговор. Слава Богу, что Самуил тоже состоит в комиссии. Хоть один здравомыслящий в толпе суеверных и ханжеских злопыхателей!

– А что, если это и в самом деле оборотень? – спросила Барбара обеспокоенно. Она помогала Катарине с посудой, теперь села рядом с Георгом и огляделась. – Все-таки пропали люди, находят конечности, потом это лохматое существо…

– Не забывайте о растерзанном олене, про которого рассказывал Симон, и разговоры путников в лесу, – вмешалась Магдалена и взглянула на отца. – Может, это ничего и не значит, но возможно, что в окрестностях Бамберга действительно завелась какая-нибудь бестия? Не оборотень, конечно. Может, это просто крупный волк или…

– Довольно, черт бы вас побрал! – вспылил Бартоломей и вонзил нож в столешницу. – Больше не желаю слушать об этом в своем доме! Ха, оборотни! Это страшилки, которые лишь сеют ненависть и раздоры. Как будто мало в Бамберге этого добра!

Он вдруг вскочил, прошел в спальню и с треском захлопнул за собой дверь.

– Что это с ним? – спросил Симон в недоумении. – Можно подумать, дым пришелся ему не по нутру.

– Поймите его правильно… – Катарина со вздохом развязала передник, села на табурет своего жениха и с немым упреком взглянула на нож, еще дрожащий в столешнице. – Вы не жили в Бамберге, – произнесла она тихо. – Не знаете, через что прошел этот город, когда здесь сожгли сотни мнимых ведьм и колдунов. Бартоломей просто не хочет, чтобы это повторилось.

– При этом, будучи палачом, он бы неплохо заработал, – мрачно отозвался Куизль и принялся загибать пальцы. – Если прикинуть, что за каждую пытку Бартоломей получит по два гульдена и за каждую спаленную ведьму еще по десять, получается…

– Ты… тебе просто покоя не дает, что твой брат удачливее тебя! – выпалил вдруг Георг. – Признай это, отец! Дядя действительно кое-чего добился в Бамберге. А теперь еще и женится на дочери секретаря. В то время как ты до сих пор выметаешь дерьмо в Шонгау. И это тебя снедает!

– Лучше по колено в дерьме, чем лизать господ в надушенный зад. – Куизль сплюнул в тростник на полу. – И вообще, как ты со мной разговариваешь? Что это втолковал тебе дядя за последние два года?

– Побольше, чем ты за десять.

– Довольно! – Катарина вскочила и одарила отца с сыном сердитым взглядом. – Может, кто и позабыл, но у нас тут скоро свадьба, и мне в этот праздник хочется мира. Затем я и позвала вас в Бамберг! Чтобы Бартоломей наконец помирился с родней. Мы все-таки одна семья! – Она показала на Георга: – А ты попроси у отца прощения, сейчас же! С отцом так разговаривать и впрямь не дело!

Некоторое время все хранили молчание. В конце концов Георг смиренно кивнул:

– Ладно… прости меня, отец…

Палач промолчал, но Магдалена видела, как напряженно он мыслит. Якоб жевал мундштук трубки и выпускал дым, точно угольная куча. Наконец он тоже кивнул, но так и не проронил ни звука. Магдалена решила сменить тему и обратилась к Катарине:

– Так Бартоломей уже был палачом во время тех жутких процессов?

Катарина взглянула на нее растерянно:

– Я… точно не знаю. Я в то время была еще младенцем. Если он и был, то разве только малолетним подмастерьем… Так что за ним нет никакой вины.

– Нас, палачей, не в чем винить, – заявил Куизль между затяжками. – Как бы того ни хотелось почтенным господам. Мы – только меч в их руках.

– Между тем Бартоломей тревожится не понапрасну. – Симон отпил ароматного напитка. Похоже, и он был рад, что ссору между отцом и сыном удалось пресечь еще в зародыше. – Если из-за этого оборотня и впрямь соберут целую комиссию, то и первых костров долго ждать не придется, – продолжал цирюльник, обращаясь к палачу. – Вспомните Шонгау. Не ваш ли дед во время того злополучного процесса обезглавил и сжег более шестидесяти женщин? Целый город тогда обезумел…

– Это было давно, – проворчал Куизль. – Время было другое.

– Правда? – Магдалена задумчиво посмотрела на отца. – Мне бы очень хотелось, чтобы люди с тех пор изменились. Только слабо в это верится. Даже если…

В дверь постучали, и женщина не договорила. Она зябко поежилась, словно что-то злобное притаилось за дверью и теперь рвалось внутрь. Остальные тоже вопросительно переглянулись.

– Не бойтесь, – успокоила Катарина. – Это только мой отец. Он настоял на том, чтобы сегодня самому забрать меня. После всего, что случилось за последние недели, он не хочет, чтобы я одна ходила по темным улицам.