Мужчины рассмеялись, а их предводитель так и напыжился.

– Мы ополченцы Бамберга, – объяснил он. – Если уж городскому совету и епископу не под силу защитить нас, придется нам самим этим заняться.

– И потому вы снуете по лесу, как зайцы?

– Насмешки тебе даром не пройдут, – прошипел извозчик. – Мы выслеживаем подозрительных личностей. Угольщики, пастухи, дровосеки… В лесу такого сброда хватает. Может, среди них и прячется оборотень. Это все перекидыши. Но святая вода покажет их настоящую личину! – Он потряс маленькой бутылочкой, привязанной к поясу, точно это было смертельное оружие, потом выпятил подбородок: – Поэтому еще раз: что ты здесь делаешь?

– Я был на живодерне. Это запрещено?

Парень ухмыльнулся:

– Не запрещено. Но это… подозрительно.

Тут он шагнул ближе к палачу, принюхался и насмешливо спросил:

– Вы это тоже чуете? От него пахнет зверем. Дерьмом и грязью, и, да, отдает немного серой… Фу! – Он зажал нос. – Итак, это или оборотень, или же палач не мылся с самого рождения.

Парни захохотали. Куизль закрыл глаза, стараясь сохранить спокойствие. Нельзя поддаваться на провокации! С другой стороны, Якоб понимал, что извозчик колкостями не ограничится. Давеча палач свалил крепкого парня одним ударом и опозорил перед дружками. Он не упустит возможности поквитаться.

Значит, пора положить этому конец…

Якоб потянулся к дубинке, висевшей на поясе. Их было шестеро. Если действовать быстро, может, удастся свалить предводителя и еще одного или двоих. Тогда он воспользуется их замешательством и убежит в лес. Но Якоб уже не был столь прыток; он снова почувствовал, как у него тянет сухожилия, будто на дыбе. Скорее всего, его догонят, и тогда…

– Какой чудесный день! – раздался вдруг за спиной громкий голос. – Слишком чудесный, чтобы затевать драки. Вам так не кажется?

Якоб оглянулся. По дороге со стороны живодерни шел его брат.

Но как…

Однако Бартоломей уже подошел к группе и по-товарищески положил руку на плечо Якобу.

– Мой брат искал меня по лесу, – пояснил он. – Какие-то проблемы?

На лицах извозчика и остальных читалось разочарование. С Якобом они могли не церемониться, он был чужаком, и никто его не хватился бы. А вот Бартоломея в городе знали. Если он пропадет или окажется покалеченным, последуют нежелательные расспросы.

– Мы вправе проверять любого, кто вызовет подозрение, – проворчал извозчик. – Твой брат скверный малый, и мы не хотим видеть его здесь. Так что пусть исчезнет из города!

– Если кто и исчезнет, так это вы, – ответил Бартоломей.

Извозчик занес дубинку, готовый отринуть всякую осторожность.

– Проклятый ублюдок! – крикнул он. – Я не позволю, чтобы какая-то нечисть…

– Довольно, Иоганн! – неожиданно вмешался кто-то из мужчин. Это был старый крестьянин с беспокойно бегающими крысиными глазками. – Я не стану связываться с двумя палачами. Это не к добру. Скверно уже, что мы этого типа в лесу повстречали.

Он отвернулся и пробормотал молитву. Остальные тоже пребывали в нерешительности. Некоторые скрещивали за спиной пальцы против дурного глаза и колдовства.

Куизль ухмыльнулся. В том, что касалось профессии палача, суеверий в Пфаффенвинкеле хватало. Похоже, и в том, чтобы слыть неприкасаемым, сговорившимся с дьяволом, была своя выгода.

– Ваш приятель прав, – проворчал он. – Кто меня тронет, того несчастья будут семь лет преследовать. Дети заболеют, а жены станут худосочными и бесплодными. Клянусь, или не быть мне проклятым палачом!

Якоб грозно шагнул вперед, и мужчины испуганно зашептались. Их предводитель, крепкий извозчик, тоже выглядел смущенным.

– Ну… ладно, – проговорил он. – На сегодня ограничимся предупреждением. Но если мы снова встретим тебя одного в лесу…

– Полно тебе бахвалиться, дай пройти.

Якоб с Бартоломеем протиснулись мимо извозчика и оставили сборище позади. Вскоре они остались одни на дороге.

Младший брат покачал головой:

– Ваши дети заболеют, а жены станут худосочными и бесплодными… И как только тебе в голову такое пришло?

Якоб осклабился:

– Может, надо было раскрасить лицо черным и громко крикнуть «бу»? Порой выгодно, когда люди тебя боятся. Ты это не хуже меня должен знать, братец.

Бартоломей сухо рассмеялся, потом недоверчиво взглянул на брата:

– Алоизий говорит, ты глупые вопросы задаешь. Что это значит?

– Лучше скажи, что ты забыл в лесу, хотя должен был чистить ров?

– Тебя это не касается. – Бартоломей вдруг развернулся и зашагал, прихрамывая, прочь, будто пытался отделаться от докучливых расспросов. – Георг уже лопатой вовсю орудует. Я сейчас к нему иду, работы хватит.