– У Фюрюгорда есть алиби, и он не имеет к этому никакого отношения. Я совершил большую ошибку, послушав тебя.

Жанетт слышала, насколько прокурор взволнован, и видела перед собой его побагровевшее лицо.

– Фюрюгорд чист, – продолжал он. – У него есть алиби.

– Вот оно что, и какое же?

– То, что я сейчас скажу, засекречено и должно остаться между нами, – немного помолчав, произнес фон Квист. – Я сообщу только один факт. Ясно?

– Да-да, конечно.

– Шведский вооруженный контингент в Судане, большего я сказать не могу.

– И?..

– Фюрюгорда завербовали в Афганистане и на всю весну отправили в Судан. Он невиновен.

Жанетт не знала, что говорить.

– В Судан? – только и смогла переспросить она, почувствовав свое полное бессилие.

Все вернулось на круги своя. Полное отсутствие подозреваемых, есть только имя одной из жертв.

Мальчик с острова Свартшёландет действительно оказался Юрием Крыловым. Сирота из города Молодечно, в часе езды к северо-западу от Минска. Как и почему он приехал в Швецию, оставалось только догадываться, а белорусское посольство особой готовности помочь не проявляло.

Мумифицированный мальчик из кустов возле станции метро Турильдсплан по-прежнему оставался неопознанным, и Жанетт даже связывалась с Европолом в Гааге в надежде на прояснение ситуации. Результата это, естественно, не принесло. Европа кишела нелегальными беженцами-детьми, не вступавшими в контакт с властями. Повсюду имелись дети, которые появлялись и исчезали, и никто не знал, куда они деваются. А даже если это становилось известно, никто никаких мер не принимал.

Ведь речь шла всего лишь о детях.

Иво Андрич сообщил ей из Сольны о том, что Юрия Крылова, по всей видимости, кастрировали живым.

Она задумалась над тем, что это может означать. Невероятная жестокость и действия сродни пыткам, судя по опыту, указывали на то, что преступник – мужчина.

Однако во всем этом ощущалось нечто ритуальное, а значит, нельзя исключить того, что злодеяние совершил не один человек, а несколько. Может, тут замешаны торговцы людьми?

В любом случае сейчас необходимо сконцентрироваться на наиболее вероятной версии: действующий в одиночку агрессивный мужчина, который, скорее всего, уже значится в их регистре. Трудность поисков, исходя из таких критериев, заключалась в том, что подобных мужчин очень много.

Жанетт уставилась на кипы бумаг на письменном столе.

Тысячи листов досье на сотни потенциальных преступников.

Она решила еще раз просмотреть кипы судебных решений и записей допросов.

По прошествии трех часов ей удалось обнаружить кое-что интересное. Жанетт встала, вышла в коридор и постучала по косяку двери в кабинет Йенса Хуртига:

– У тебя найдется минутка?

Он обернулся к ней, и она ответила улыбкой на его вопросительный взгляд.

– Пойдем ко мне, – сказала она.

Они уселись с двух сторон от ее письменного стола, и Жанетт протянула Хуртигу папку.

Открыв ее, Хуртиг посмотрел на Жанетт с удивлением: – Карл Лундстрём? Так ведь это его мы накрыли с детской порнографией в компьютере. Зачем он нам понадобился?

– Сейчас объясню. Карла Лундстрёма уже допросили в управлении, и в протоколах, которые перед тобой, он подробно описывает, как надо действовать, если хочешь купить ребенка.

– Купить ребенка? – с явным интересом переспросил Хуртиг.

– Да. И Лундстрёму известны все детали. Он называет точные суммы, утверждая, что сам участия в таких делах не принимал, но знает нескольких людей, которые покупали детей.

Хуртиг откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул:

– Черт возьми, любопытно. Какие-нибудь имена есть?

– Нет. Но материал по Лундстрёму еще не полон. Параллельно с допросами проводится судебно-психиатрическая экспертиза. Возможно, психологи, которые как раз сейчас с ним беседуют, сумеют рассказать нам больше.

– Что-нибудь еще? – спросил Хуртиг, просматривая кипы бумаг. – Да, еще несколько моментов. Карл Лундстрём ратует за кастрацию педофилов и насильников. Однако между строк читается, что он считает это недостаточным. Кастрировать следует всех мужчин.

– Не слишком ли это притянуто за уши? – Хуртиг закатил глаза. – Ведь в наших случаях речь идет о маленьких мальчиках. – Возможно, но есть еще кое-что, почему мне хочется его проверить, – продолжила Жанетт. – Имеется закрытое дело об изнасиловании ребенка, избиении и лишении свободы. Семь лет назад. Заявившей на него девочке было четырнадцать лет, ее зовут Ульрика Вендин. Угадай, кто закрыл дело?