Бонжур, Антуан!

Конечно, таких острых ситуаций, которые пережил герой повести, не было в действительности. Но почему же им не дано было случиться, да ещё в такой реальной стране, как Бельгия? Во время второй мировой войны в рядах бельгийского Сопротивления бок о бок с бельгийцами сражались сотни русских, поляков, чехов. И они погибали там… Так что на месте Виктора Маслова, приехавшего на могилу отца в Арденны, мог оказаться молодой поляк, серб или чех. И всё же автор по причинам, вполне понятным, избрал в герои русского юношу, отсюда и проистекает та убеждённость в характере его действий, когда он узнает о предательстве. Автору пришлось заменить имена действующих лиц, ведь там, в Бельгии, и сейчас живут вполне реальные люди, которые могли бы принять на свой счёт события, описанные в повести.

Вот и получается, будто ничего такого и не было. Но разве ж не могло быть именно так?..

– Пора, ребята, – сказал я, продолжая сидеть в кресле. Столько ждал этой минуты, дни считал, а сейчас понял, что не хочется уходить. Так бы и остался с ними хоть на один рейс.

Николай кивнул в сторону двери:

– Ни пуха тебе, ни пера. Не промахнись мимо полосы. Держи бортовые огни в ажуре.

– Будет сде, – отвечал я, не трогаясь с места.

– Не спеши, – сказал Командир. – Присядем на дорожку.

Мы и без того сидели, но так уж полагалось. И это должен был сказать Командир. Ребята помолчали, поглядывая на меня.

– Значит, таким макаром, – деловито начал Сергей, прервав молчание. – По музеям не ходи, по кабакам не шляйся, стриптизы не смотри. Усвоил?

– Не будь туристом, – сказал Командир.

– Будь человеком, – подхватил Виктор-старший.

– И вообще, наведи у них порядок, – заключил Николай. – А то они совсем загнили.

Ребята дипломатично засмеялись.

– Ты на отца-то похож? – спросил Командир, он всё-таки хотел дознаться до главного, а заодно и меня приободрить.

– Как вам сказать, Командир. Я ведь такой… Отец был сам по себе, я тоже сам по себе. И вообще Масловых в одной Москве пруд пруди. Так что «вояж» может закончиться лёгкой загородной прогулкой, обидно, конечно, будет… – Впрочем, что им толковать, они и без того в курсе.

– Разберётся, не маленький, – продолжал Командир, зная, как много значат его слова для меня.

– Предсказываю: он вернётся героем, – Сергей поднял указательный палец и глянул на меня.

– А как по-французски «хорошо», знаешь? – спросил Николай.

– Бон.

– Лучше «сава», – поправил Николай. – Вот и держись таким курсом: «сава, сава» – и всё будет о'кэй.

– Сто восемьдесят слов знаю, – объявил я. – Вчера Вере экзамен сдавал.

– Сто восемьдесят? – удивился Сергей. – Для культурного человека это даже слишком…

Ребята снова засмеялись, на сей раз без дипломатии. Я тоже посмеялся, стараясь запомнить и этот смех, и позы ребят в рубке, и их прибауточки – все пригодится в дальней дороге. Потом я встал.

– Пока, други. Хорошей вам видимости. Не опаздывайте за мной.

Дверь сочно всхлипнула за спиной, я больше не оглядывался.

На мятых чехлах валялись газеты, пёстрые проспекты. Девчата возились в хвостовом салоне, а Вера стояла у трапа.

– Адью, девочки! – крикнул я. – Пока, Верунчик, – я чмокнул её в щеку, и она, как на привязи, двинулась за мной.

– Виктор!

Я обернулся. Теперь мы стояли на верхней площадке трапа, девчата нас не видели. На дальней полосе полого и изящно садилась «каравелла».

Вера тронула меня за рукав:

– Пойдём с экипажем.

– Меня же встретить должны, ты же знаешь, – терпеливо объяснял я. – Они будут ждать меня с пассажирами. По радио передали, что мы сели, они будут ждать, – я нарочно уходил в эти подробности, опасаясь, что она снова примется за старое.

– Возьми, – она протянула длинную книжицу в серой обложке.

– У меня словарь есть.

– Разговорник лучше. Тут наборы готовых фраз, это удобно.

– Терпеть не могу готовых фраз.

– Все же придётся… – Она настойчиво смотрела на меня глубокими зелёными глазами, но я сделал вид, будто не замечаю её взгляда, и раскрыл разговорник.

– Ладно, пригодится. Гран мерси, мадмуазель.

– Слушай, – упрямо сказала она, накрывая разговорник ладонью. – Останься с нами.

Так я и знал, что она всё-таки примется за своё, женщины без этого не могут.

– Верунчик, откуда такой пессимизм? – быстро спросил я, чтобы помешать ей выговориться, но она и не думала останавливаться.