— Не знаю, товарищ Тишков. Как вам приказал Владимирский?

— Мне было приказано ждать, но уже больше часа никаких известий.

— Значит, ждите пока. Наблюдение вы ведете? — спросил Евстигнеев.

— Из-за горящей деревни, что впереди меня, наблюдать за левым флангом затруднительно. Веду только за центром и правым флангом. Я не ручаюсь, но мне кажется, товарищ Суздальский, на левом что-то произошло.

— Немцев в горящей деревне видите?

68

— Нет. Но наших тоже нет, вернее, не вижу…

— Пошлите туда своего связного. О результатах доложите мне,— распорядился Евстигнеев и взял другую протянутую ему трубку.

На проводе был командир головного полка Еропкин. Он спрашивал, правда ли, что во время бомбежки Уфимский рванулся вперед и захватил три дота, как ему, Еропкину, об этом докладывают. Евстигнеев ответил, что точно пока не знает — связи с Уфимским нет, но там действительно что-то произошло и, кажется, в нашу пользу. Расспросив Еропкина о положении на его участке, в частности, как обстоит с Поляновым и другими товарищами в доте и почему так долго не налажена связь с ними, Евстигнеев закончил разговор — телефонист опять протягивал трубку, знаком показывая, что требуют сверху.

— Суздальский у телефона,— сказал Евстигнеев.

Звонил начальник штаарма генерал-майор Миронов.

— Что у вас, обед, товарищ Суздальский? — обычным своим спокойным, чуть насмешливым тоном спросил Миронов, но опытное ухо Евстигнеева различило в его голосе тщательно запрятанное беспокойство.

Евстигнеев ответил нарочито бодро:

— Пока нет, товарищ Челябинский. У немцев — да, немцы обедают. Между прочим, неплохо бы и нашим дать пообедать, все-таки десять часов на морозе…

— Кормите, ухитряйтесь, только не забывайте про войну,— сказал Миронов.— Как у вас с продвижением?

— Продвижение незначительное, товарищ Челябинский. Пулеметы не дают поднять голову, и только что двадцать четыре «юнкерса» утюжили. Но самое главное — доты. А при наших боеприпасах…

— Рассчитывайте в основном на себя,— предупредил Миронов.— И учтите, Василий Васильевич требует продвижения.

— Есть! — сказал Евстигнеев.

Он решил пока не обнадеживать начальство, но и не плакаться излишне. Знал по опыту, так скорее могут подбросить помощь.

— А где Владимирский? — после паузы спросил Миронов.— В войсках, на энпэ?

— Час назад он пошел к Уфимскому. После бомбежки связь еще не восстановлена. С минуты на минуту ожидаю донесения и, если что, доложу.

— Буду признателен,— сказал Миронов.

Евстигнеев подписал оперативную сводку и велел Аракеляну готовить боевое донесение. Аракелян, в полдень заступив-

69

ший на пост оперативного дежурного, энергично бегал взад и вперед, и то скрывался на другой половине избы, где находились офицеры связи, то вновь появлялся в основном помещении, передавал деловые бумаги старшему писарю, попутно просил соединить себя то с тем, то с другим полком. В тепле Аракелян оживал. Он работал уверенно, быстро, и составленные им боевые документы приятно было читать.

Наконец заговорил полк капитана Кузина. Евстигнеев схватил трубку.

— Алло?! Кто это?! — закричал он.

— Привет тебе, князь Суздальский,— низко прогудел бас Хмелева.— Новости-то знаешь?

— Откуда я могу знать? Вот слышу ваш голос, товарищ Владимирский, и это сейчас новость! — обрадованно сказал Евстигнеев.— Алло!

— Да, да,— сказал Хмелев.— Ты на меня не серчай за те слова… ну, насчет превышения. Понял? Молодец твой Зарубин. Взяли тут три дота. Есть трофеи и кое-какие документы. Убитых немцев тоже хватает. Можешь доложить наверх. Вот так. Звонки оттуда были?

— Челябинский звонил. Василий Васильевич требует продвижения.

— Не вдруг, не вдруг,— пробурчал Хмелев.— Дайте срок. У этого, как его? Ну… у головного что?

— Там без перемен. Лежат.

— Предупреди его, этого, черт… Красноярского, чтобы через час был в готовности.

— Ясно,— ответил Евстигнеев.— А с Житомирским как?

— Житомирского пока не вороши. Обеспечивай связь. Главное— сейчас давай мне бесперебойную связь. Все пока.

— Слушаюсь,— сказал Евстигнеев. Он посмотрел повеселевшими глазами на Аракеляна, на Инну, подмигнул ей «полтора раза» и сказал телефонисту: — Найдите, пока есть время, старшего лейтенанта Зарубина…

Двенадцать пятьдесят. На поле под Вазузином тихо. Евстигнеев решил заглянуть в закуток к хозяйке, где Кривенко готовил и никак не мог приготовить на трофейном примусе обед.

1S

Возвращаясь из хозяйского угла, где наскоро выпил стакан чаю, Евстигнеев столкнулся с Инной в сенях, светлых, пустынных, чуть попахивающих жмыхом. Инна торопливо надевала маленькие, крепкой домашней вязки варежки.

70

— Ну, поговорила?

— Да, спасибо, товарищ подполковник.— Видно было, что Инна счастлива и ей хотелось что-то сказать Евстигнееву, но она не решалась.