Шрифт:
На первом этаже, когда выходили из лифта, «крякнул» телефон. На экране высветился адрес.
– Куда нам дали? – спросила Таня, высунувшись в окошечко перегородки в машине.
Ерофеев, не оборачиваясь, сказал так, чтобы слышал и водитель:
– Речной вокзал. К причалу. Пароход «Профессор Звонков».
– А что там? – Таня не дождалась, пока Саша озвучит повод.
Почему она всякий раз спрашивала? Просто само собой так выходило.
– Там мужчина сорока пяти лет от роду с травмой ноги, – ответил терпеливо Ерофеев, но как бы намекая: «Чего спрашивать? Приедем – увидим».
– А ты не знаешь, кто это – профессор Звонков?
Ерофеев молча протянул Тане компьютер-планшет.
– Посмотри в Интернете. То, что он не медик, – это наверняка.
Таня зашла в Интернет и, возвращая планшет, сказала:
– Действительно, не медик. Это специалист по водному транспорту еще в СССР. Василий Васильевич Звонков – профессор, академик, его именем теплоход назвали еще в 60-е годы. Мы этот теплоход увидим сейчас.
– Саш, а ты бы хотел, чтоб твоим именем теплоход назвали? – спросил водитель.
– Нет, – довольно хмуро сказал Ерофеев.
– Почему?
– Я не собираюсь умирать. А при жизни героя пароходам его имя не дают.
– А представляешь, ходил бы по Волге теплоход «Фельдшер Ерофеев», и люди бы спрашивали: «Кто это такой?»
Таня тихонько хихикнула, чтобы Саша не услышал. Но подумала: «А что, вот работают люди, себя не жалеют, профессионалы. А кто помнит о них? Почему вот какого-то профессора увековечили в имени теплохода, может, даже какого-нибудь академика, врача тоже так помянули? А простые фельдшеры или медсестры? Они что, не заслужили?»
Водитель продолжил:
– И вот, как девушка наша, лезли б в Интернет, а там: «Фельдшер Ерофеев – работник скорой помощи и бла-бла-бла… спасавший героически…»
– Мне было бы все равно, – сказал Ерофеев. – Все равно тогда, все равно и сейчас. И вообще хватит трепаться.
Машина уперлась в шлагбаум служебного въезда на территорию речного порта. Из будки вышел охранник, поглядел в салон через окно.
– Езжайте до главного здания, там – направо и увидите теплоход. Вас ждут у трапа.
Поднялась красно-белая штанга. Машина скорой помощи, сверкая маячками, покатилась по аллее.
– Сирень [46] включить? – спросил водитель.
– Зачем? – терпению Ерофеева не было предела. – Для понту? Шума тебе мало?
Теплоход только издалека казался большим бело-голубым красавцем. Когда Таня прошла по трапу и ступила на палубу, увидела проступающую сквозь белую краску ржавчину, ощутила, как играют доски под туфельками, услыхала скрип отворяемых дверей. Да, чувствуется, что это корыто построено еще в 60-е годы и ему уже больше полувека.
46
Сирена. Ее иногда называют «дуделка», «крякалка», «цветомузыка», «люстра».
В каюте было невероятно тесно, потому что она, рассчитанная на двух пассажиров, вмещала четверых. Один пассажир лежал, упершись ногой в стену, а еще трое стояли рядом и смотрели на подошедшую бригаду.
Ерофеев осмотрелся, поставил ящик в коридоре, сказав негромко Тане: «Жди тут».
– Я буду очень признателен, господа, если хотя бы двое из вас освободят каюту и дадут мне пообщаться с больным и осмотреть его.
Он произнес эту тираду негромко, но все трое созерцающих пострадавшего и его ногу, закованную в палки и тряпки, повернулись и выскочили из каюты.
– Благодарю, не уходите далеко, вы мне еще понадобитесь.
Саша жестом подозвал Таню:
– Возьми ножницы в ящике и убери эти конструкции с ноги.
Пока стажерка выполняла распоряжение, он принялся расспрашивать травмированного. И вот что тот рассказал.
Он с друзьями, теми самыми, что ожидали в коридоре, рыбачил в низовьях Волги и поймал огромного сома. «Ну, гигантский зверюга!» И вот этот монстр потащил мужчину за собой. Может, и утащил бы совсем, да в бочажине [47] нога рыбачка застряла в чем-то.
47
Яма на дне реки с корнями и корягами.
– Вроде капкана. Я ничего понять не мог. Леску на руку намотал, потому что удилище пополам, это ведь углепластик! А он тянет, тварь, я ноздрями в воде. Орать хочу – не могу… Нога намертво. Думал, все… – рыбачок крепким словом обозначил перспективу. – Хорошо, ребята подлетели – у нас лодка моторная – и лесу-то обрезали. Я торчу из воды буйком… Хорошо, вода не очень холодная, мелководье, но дно илистое. И там, как я понял, коряг видимо-невидимо! Вот в одну такую нога и влетела. Больно так, что в глазах искры.