Бармалей скинул ящик и амуницию на пол. Подбежал к окошку и приоткрыл форточку.

– Температурку мерили?

– Дааа, – отвечала мамаша ноющим голосом, – тридцать сееемь и двеее…

– Не реви, – сказал педиатр. – Врач уже был? – Он заметил больничный на письменном столе.

– Быыыл, была. Сказала пить сиропчик вот этот… и вот этот… А что у него?

Бармалей осмотрел флакончики. Няня Вика записывала в карточку данные больного мальчика, а педиатр взялся ощупывать ребенка. Не спрашивая, забрал его на руки. Потребовал:

– Открой рот, скажи «а».

Мальчик заорал «ааааааа» толстым и хриплым басом.

Педиатр положил его на кровать. Пацан завопил благим матом. Бармалей, как и положено пирату, не обращая внимания на вопль, ощупал живот, погнул руки-ноги, покачал мальчишке голову, стараясь прижать подбородок к груди. Попросил:

– Не мешай мне. – Мальчик уже не орал, а сипел. Бармалей запустил ему руку под колготки. – Паховое кольцо в норме, – сказал он, – но если будешь так тужиться – грыжу наорешь. Сколько дней он уже болеет? – Парень перестал кричать, удивился такой фамильярности и хрипло захихикал.

– Сегодня второй, – ответила мама и хлюпнула носом.

– Вика, дай ему сиропчик с валерианой, и у меня там в ящике был флакончик с аскорилом – тоже ложечку, – сказал Бармалей фельдшеру. – Он успокоится, и ему дышать будет полегче. Но вообще-то, мамаша, я предлагаю вам съездить в больницу. Мне его рефлексы не нравятся. Лекарства вам доктор хорошие назначил, только они подействовать не успели. У мальчонки вашего отек гортани – ложный круп. Степень невелика пока, но стоит ли дожидаться ухудшения? Я предлагаю вам на пару дней переселиться в больничку. Так будет безопаснее для него.

У мамаши округлились глаза.

– У мужа защита завтра!

Она лепетала еще что-то, но Бармалей разъярился:

– Да вы с ума, что ли, сошли?! Вам защита мужа важнее здоровья и жизни сына? Ну, немного придите в сознание! У мальчика ложный круп. Сейчас он дышит, но ему трудно. Если отек усилится – он начнет задыхаться сильнее, а если совсем связки голосовые закроются – он умрет. Зато муж станет кандидатом наук. Он у вас кто?

– Коневод, генетик. У него тема… Вы поймите, там докторскую можно сразу… – женщина все говорила что-то непонятное.

– Охренеть! Мамаша, вы себя слышите? Вам что важнее – живой сын или посидеть на защите мужа и поздравить его? Ну, включите мозг или материнский инстинкт хотя бы! Он без вас не защитится? Где он, кстати?

– Он с научным руководителем в зале готовит оборудование к защите.

– Он знает, что сын болен?

– Даааа, – опять заныла мамаша.

Та девушка, что встречала, наклонилась к ней:

– Доктор прав. Надо ехать. Все будет хорошо. Не волнуйся.

– А можно мужа подождать? Он придет скоро, я не могу без него. Пожалуйста.

Бармалей сказал спокойно:

– Позвоните ему. Мы не можем сидеть просто так. Позвоните, скажите, что ситуация серьезная, если может, пусть придет.

– Он будет нервничать и завтра не сможет доложиться, – заревела снова мамаша.

Таня, которая стояла молча в уголке, никак не могла понять, отчего люди все время пытаются как-то решить все и сразу. И поймала себя на мысли, что, наверное, тоже так же тупила бы, случись такое с ней.

И тут голос подала няня Вика.

– Мамочка, давайте собираться. – голос Чебурашки произвел впечатление. Девушки улыбнулись, а мальчишка замолчал и стал крутить головой. – Вот одеяльце, укутайте мальчика, я его возьму. А вы сами одевайтесь. Не забудьте паспорт, полис и свидетельство о рождении.

Бармалей принялся звонить в центр госпитализации – запрашивать место. Таня ждала указаний. Мамаша принялась натягивать лосины, кроссовки, потом искала свидетельство о рождении, сунула в карман пачку сигарет. Бармалей зашипел:

– Курево оставьте! Там нельзя курить и негде будет. Телефон не забудьте.

Откуда-то снизу в комнату проник странный звук. Очень высокий, он длился несколько секунд. Бармалей, как раз получавший место на ложный круп, встрепенулся.

– Ребенок кричит!

Таня не поняла. Ей показалось что-то нечеловеческое в этом звуке. Будто лопнула гитарная струна. Или кто-то на скрипке взял очень высокую, на грани слышимости, ноту. Бармалей отключил телефон. Поднял ящик, кислородный прибор. Мамаша взяла укутанного сына, и вся бригада пошла к лестнице, а навстречу им снизу вылетел всклокоченный парень в тельняшке. Он весь был в рыжих пятнах, задыхался и ревел:

– Скорее!

Все побежали за ним.

Таня не вошла в такую же маленькую комнату ниже этажом, она с мамашей, державшей на руках мальчика, осталась в широком коридоре, где уже набиралась небольшая кучка жильцов общаги. Через открытую дверь она увидела только край картины, и, будто фотография, сцена отпечаталась в памяти.