– Апельсиновый сок или молоко?
– спрашивает Роза.

Её голос возвращает меня обратно.

– О. Хм.

Я смотрю на еду. Омлет, пара тостов и грейпфрут.

– Апельсиновый сок. Спасибо.

– Один момент, - говорит Роза

Вид и запах еды пробуждают во мне голод. Беру вилку и начинаю запихивать всё себе в рот.

Роза приносит мне мой стакан. Я стараюсь не смотреть на нее. Я чувствую, как она смотрит на меня, и всё же поднимаю глаза и вижу её доброе лицо.

– Мистер Стоунхарт оставил для тебя записку, - говорит она и кладет лист бумаги передо мной.
– Я выйду, чтобы тебе не мешать.

Я не могу игнорировать эту скрытую боль в её голосе. Я уже почти собираюсь сказать ей, чтобы она осталась...

Но я упускаю шанс, когда она выходит.

Ты не знаешь, на чьей она стороне, напоминаю я себе. У тебя здесь нет друзей.

Если это правда, то почему я чувствую себя так паршиво.

Чтобы отвлечься, я просматриваю письмо. Беру его в руки и переворачиваю, где нахожу знакомые инициалы.

Тебе не заработать достаточно подарков, чтобы выйти со мной в свет.

Однако, если ты готова показать себя, я сделаю исключение.

J.S.

И вот я снова превратилась в пленницу.

Разве прошлая ночь ничего для него не значила? В записке нет никакого упоминания об этом. Ни единого слова о том, что мы разделили.

Конечно же нет! Говорю я себе. Ты дура, если ждала этого.

Сострадание, что он продемонстрировал, было просто поступком. Он хотел, чтобы я потеряла бдительность. Стала еще больше зависимой от него. Потерять самодостаточность и положиться на него во всем от жилья до пропитания для эмоционального удовлетворения.

К черту.

Я комкаю записку и выкидываю. Всё это часть его игры.

Отставляю еду в сторону и иду в солярий. Каждый шаг разжигает во мне пламя ярости. Как я могла быть такой слабой? Как я могла быть такой глупой, думая, что прошлая ночь может что-то изменить?

Но все же в глубине души я надеялась, что всё может быть по-другому.

Неужели я так жажду ласки? А всё потому что так долго была лишена человеческого общения. Вот почему я так легко поддалась прошлой ночью? Я не могу лгать себе, будто исполняла обязанности. Это было больше, чем это. Это ощущалось...

Реальным.

Черт, Лилли! Черт, Лилли!

Расхаживаю по солярию, мысли проносятся одна за одной. Прошлая ночь была нереальной. Эмоции, которые были у меня в тот момент, неправильные. Они не были приемлемыми.

Легкость, с которой я попала в ловушку, заставляет меня думать, что я недооценивала Стоунхарта с самого начала. Как же ужасно это признавать. Это не придает никакой уверенности в том, чтобы судить людей.

Что случилось с Лилли, которая гордилась своим психологическим образованием? Что случилось с девушкой, которая выиграла премию Баркера за лучшее эссе в Йеле?

Что если реальная причина, по которой я выиграла премию, никак не связана с талантом? Что если Стоунхарт устроил это?

Падаю в кресло. Я параноик. Стоунхарт не мог повлиять на решение приемной комиссии Йеля. И вообще, если бы Робин не нашла бумаги, если бы Фей и Соня не отправили их за моей спиной...

Но опять же, я видела на что способен Стоунхарт. Если он пошел на все это, чтобы я подписала контракт о рабстве - контракт, который не предъявишь ни в одном суде, как я могу быть уверена, что он не манипулировал моей жизнью намного дольше?

Он один из самых влиятельных и скрытных людей в стране. Насколько далеко распространяется его влияние? Подстроил ли он это всё, чтобы я стала победителем?

Это предположение кажется настолько маловероятным, что если бы я услышала такое в любое другое время, то рассмеялась бы. Но Стоунхарт сказал, что владеет Корфу Консалтинг. Он единственный мог попросить их продлить мою стажировку. И перевести на полный рабочий день. Иначе, как бы он услышал о "перспективной молодой особе", у которой сорвались планы?

Единственное объяснение всему этому - он манипулировал моей жизнью издалека какое-то время. Он владеет компанией, которая предложила мне работу. Он владеет фирмой клиента, для которой я создавала маркетинговый план.

Это явно не совпадение. Из-за этого предложения я оставила Йель. ЗилТех оставил меня в полной неопределенности. Я приняла предложение встретиться, что привело к обеду, а затем и к напиткам...

О, Боже!

Стоунхарт спросил меня, почему я приехала в Калифорнию. Он играл со мной. Он не сказал это прямо, но ответ очевиден: