– Она перегибает?
– осторожно предположила Юля.

– Она очень сильно перегибает, но это не главное.
– Женщина смерила взглядом Свету, как раз выполнявшую какой-то невероятный финт, опровергающий физические законы, и покачала головой.
– Юлечка, на любых серьёзных соревнованиях, в любом спорте, не только в гимнастике, но и просто в жизни, психологическая составляющая победы значит ни чуть не меньше, чем физические тренировки. А у Ирины свет Игоревны и её ненаглядной доченьки с этим большие проблемы.

Они обе замолчали, из-за дверей зала донеслось еле слышное «ещё раз, выше!», тренерша усмехнулась:

– Ирина Игоревна настолько замордовала свою чемпионку тренировками, что у неё времени жить не осталось. И ладно бы у них были отношения душа в душу и они обе жаждали великих достижений — так нет, эта озабоченная сделала из девочки робота, безвольного и послушного, готового делать, что скажут и не иметь собственного мнения.
– Она бросила на подопечную хитрый взгляд и усмехнулась.
– Помнишь, как мы с тобой лентой кидались за то сальто?

– Помню, - смущённо улыбнулась Юля, опуская глаза, - я уже извинялась, хватит напоминать.

– Да я не в обиду, - хохотнула женщина, - это бывает, потому что ты взрослый человек и имеешь своё мнение, тебе не всё равно и ты пытаешься участвовать в составлении программы, хочешь быть лучше, стремишься показать себя. А Светка, прости господи, зомби. По-моему, ей вообще наплевать, и на спорт, и на себя саму, она об этом не думает, ей думать тренер не разрешает и она тренера слушается. Так что ей не светит олимпиада, вот увидишь, она сломается где-то по пути. С таким настроем она и мир вряд ли потянет.

– Она очень сильная, - тихо сказала Юля, опять поворачиваясь к окну, - у неё талант, я же вижу.

– Таланта мало, - безапелляционно качнула головой тренерша.
– Говорят, что успех — это десять процентов таланта и девяносто процентов работы. Это неполная формула, этого мало. Должен быть ещё и стимул, вдохновение, что-то, ради чего и во имя чего ты готова преодолевать трудности и делать невозможное. А у Светы этого нет. Отец неизвестно где, мать из неё робота куёт, братьев-сестёр нет, подруг нет и не будет с такой жизнью, мальчиков ей мама тоже запрещает... Ну это, с одной стороны, можно понять — она сама на мужиках сильно обожглась, тут любая озвереет.
– Она вздохнула и отвернулась от окна, посмотрела на Юлю, всё с тем же обречённым выражением на лице и одновременно с восторгом смотрящую на Свету, делающую очередной финт, постучала по подоконнику, привлекая внимание.
– А тебе я, дорогая моя, официально и категорически запрещаю сюда ходить и смотреть на её тренировки, ты только изводишь себя. И вообще, поменьше с ней общайся, а то ты, я вижу, прониклась к ней, когда только успела? Всё, никаких Чечиных в твоей жизни, до самой олимпиады. Ясно?

– Хорошо, - вздохнула Юля.

– Умываться и спать, - скомандовала тренерша и опять повернулась к окну. В зале прекратилась беготня, мама-тренер подошла к двери и выглянула:

– О, Виктория Юрьевна. Это вы стучали?

– Вам показалось, - ненатурально улыбнулась тренерша. Светина мама проводила взглядом уходящую по коридору Юлю и понимающе улыбнулась:

– А, прогоняли. Она часто приходит.

Виктория Юрьевна смерила недобрым взглядом довольную коллегу, лицо которой лучилось радостным осознанием собственной непобедимости, качнула головой и улыбнулась на одну сторону:

– Её опасения беспочвенны.

– Не сказала бы, - ещё довольнее улыбнулась мама-тренер и кивнула в ту сторону, куда ушла Юля.
– Время вашей воспитанницы прошло, она не потянет олимпиаду. А даже если она туда поедет, и даже если выступит идеально, она всё равно будет второй, максимум.
– Она заглянула в окно, где Света выполняла одно и то же упражнение раз за разом и понизила голос, - моя Света — гений, это не просто талант, это дар божий! Она войдёт в историю, а ваша Юля забудется, как и многие до неё.

Виктория Юрьевна тяжко вздохнула, долгим взглядом изучила Свету, потом повернулась к её маме и тихо сказала:

– А что она будет делать после олимпиады?

– Это был риторический вопрос?
– улыбнулась мама-тренер.

– Ясно, - грустно хмыкнула Виктория Юрьевна, качнула головой и с таким взглядом, как будто заранее знала, что её не поймут и объяснять бесполезно, но промолчать она не может, сказала, - Ира, хватит. Со своей жизнью ты имеешь право делать, что тебе угодно, но ребёнка зачем калечить?

– Моя Света абсолютно здорова и счастлива, - перестала улыбаться мама-тренер, - и она станет великой, если не будет отвлекаться на всякую ерунду. Идите отдыхать, Виктория Юрьевна, а нам надо заниматься.

Женщина на секунду закрыла глаза со смесью боли и презрения, молча кивнула и ушла.

***

В целом, жизнь мамы-тренера оказалась ни чуть не более весёлой, чем жизнь дочки-чемпионки. Они проводили вместе почти всё время, но при этом толком не общались, а в те несколько часов, которые Света тратила на уроки и репетитора, её мама тренировала другие группы или повышала профессиональный уровень, иногда смотрела фильмы или читала, вот и всё.