— Добрый вечер, — начал он. Слушатели подались вперед, ловя каждое его слово. — Как правило, я всегда пытаюсь донести до своей аудитории, что я обычный человек, такой же, как все, к мнению которого стоит прислушиваться не более чем к любому другому. Обычно я признаюсь в том, что вношу свой собственный вклад во всеобщее лицемерие. В этом у меня нет никаких сомнений. Я лицемер. Но сегодня я бы не хотел заострять внимание на своем ханжестве и двоедушии, потому что под этой крышей присутствуют лицемеры и похуже.

Он оглядел юношей с голубыми повязками, на лицах у которых застыло смешанное выражение гордости и благоговейного страха.

— К примеру, члены ОМД — самые отъявленные лгуны, которых мне только приходилось встречать в своей жизни.

Повисла долгая потрясенная пауза. Как будто все эти люди внезапно забыли, как нужно дышать.

Марк бросил суровый взгляд на Толливера:

— Вы утверждаете, что выучили мою книгу наизусть. Но насколько я могу судить, вы не потрудились вникнуть ни в единое слово. Я делаю такой вывод из того, что никто из ОМД не понял самого главного, что я хотел сказать. Что ж. Позвольте мне начать с раскрытия ваших секретов.

Он воспроизвел жест, который Толливер показал ему на пикнике несколькими днями раньше.

— «Практическое пособие» не упоминает об этом жесте. Нигде. Вообще. И тем не менее мне сообщили, что это сигнал. Он означает предупреждение — так мужчины дают друг другу понять, что перед ними опасная женщина.

Толливер сморщил нос и хмуро посмотрел на Марка.

— Что же подразумевается под этими тайными сигналами и невысказанными обвинениями? Что мужчина, который вел себя нецеломудренно, нуждается в спасении и что он может искупить свою вину и очиститься, если всего лишь вернется на путь истинный. И тем не менее женщина, которая совершила ошибку, запятнала себя навсегда, она порочна и грязна, и должна быть навеки изгнана из общества.

Несколько леди принялись яростно обмахиваться веерами.

— Я не виню вас, — продолжил Марк. — Откуда вам было научиться добродетели? Конечно, не от пастыря, который способен грубо обращаться с женщиной и грубить ей, когда он думает, что никто его не видит.

Он заметил, что Джессика подняла голову и посмотрела прямо на него. Она слегка улыбнулась, но ее глаза все равно остались грустными. Льюис вздрогнул, оторвал взгляд от ее декольте и вздернул подбородок. Прекрасно.

— Итак, мне придется объяснить все самому, поскольку вы так и не усвоили основную идею. Нет такого понятия, как опасная женщина. Если рядом с ней вы чувствуете себя так, будто готовы потерять голову и забыть о том, что есть хорошо и что есть плохо, то опасны прежде всего вы сами — и для себя, и для той женщины, о которой идет речь. Я не могу поверить, что люди, признающиеся мне в восхищении, вообще читали мою книгу — как это может быть, если никло не понял мою главную мысль?

Марк почувствовал, как его понемногу охватывает гнев. Но сейчас он не считал нужным сдерживать свой темперамент.

— Не бывает распутных женщин или развратных мужчин. — Он оперся руками о трибуну. — Среди нас нет святых. Никто из вас, мужчин, конечно, не желает этого слышать. Так вот — это не женщина соблазняет вас и сбивает с пути. Это вы, вы сами сходите с дороги. Если я — такой же мужчина, как и все, то, значит, целомудрие доступно всем и каждому. Значит, вы сами отвечаете за свои ошибки. Вы обязаны брать на себя ответственность за то дурное, что совершили, а не перелагать ее на чужие плечи. Никогда не сваливайте собственную вину на женщину — даже если она хороша собой, умна и совершенно неотразима.

Джессика не сводила с него огромных, сияющих — и все равно грустных глаз.

— Когда вы подаете другому сигнал, что приближается опасная женщина, вы не проявляете тем самым дальновидность и проницательность. Вы только доказываете свою слабость. Какой настоящий мужчина будет прятать свое бессилие за женщиной? Какой джентльмен станет обвинять другого, особенно леди, в том, что он сам подвержен страстям? И поэтому должен вам признаться, я крайне невысокого мнения о всех вас. Я считаю вас сборищем трусов и обманщиков.

Джессика слегка приоткрыла рот. Неужели никто и никогда не принимал ее сторону? Не защищал ее от нападок? Не прикрывал? Откуда-то из самой глубины души Марка поднялось совсем другое чувство, сильнее гнева и ярости… что-то холодное и острое, похожее на обиду.

— Есть еще одна мысль, которую вы не поняли или извратили. Если вы считаете женский род своим заклятым врагом, противником в борьбе за вашу бессмертную душу, то… вы сильно заблуждаетесь.

Марк встретился взглядом с Джессикой. Следующие слова предназначались ей, и только ей.