Ополченцы от души напились и только после этого продолжили поход. Данная часть села выглядела заброшенной, других солдат противника здесь не было. Но нетерпение стучало в затылок, новых неприятностей никто не хотел. Ополченцы вбежали в лес и только там перевели дыхание.

– Ты всех затмил, командир, – сказал Дорофеев. – От страха на чистом иноземном начал шпарить. Я, в принципе, понял тебя. Ты американец, майор Уильям Гейтс…

– То же самое, что Билл Гейтс. – Голуб рассмеялся. – Небогатая фантазия.

– Ну, извините, что в голову пришло, то и ляпнул, – ответил Андрей.

– Америка – это круто, – не унимался Дорофеев. – Соединенные Штаты несут людям только благо и добро. В отличие от России и наших республик, которые сеют тьму, мрак и хаос. Скоро, кстати, хохлы обнаружат, что водоносы задерживаются. Они устроят погоню за нами или сообщат соседним подразделениям, что в лесу орудуют партизаны. Нам это надо, командир?

– Да, прошляпили, – сказал Андрей, доставая карту. – Нужно уходить из этого района. Село носит очаровательное название Зяблики, вот оно. – Он ткнул пальцем в точку на карте, протянул его вверх. – Четырнадцать километров на север, потом поворачиваем на восток. Сейчас еще утро. Если все пойдет по плану, то к вечеру будем на месте. Вперед, мужики. Движемся только по лесу, открытые участки стараемся обходить.

Они уходили в спешке. В селе, только что покинутом ими, уже кричали люди, простучала автоматная очередь.

«Если укропы покопаются, то найдут то место, где мы вошли в лес», – подумал Андрей и приказал прибавить шаг.

Бесконечный лес уже начинал утомлять, но служил неплохой защитой. Иногда он уплотнялся, кругом громоздились завалы валежника, сухие ветви кустарника цеплялись за одежду. Крутые овраги пересекали дорогу.

Скорость передвижения никак не устраивала командира, но идти быстрее его люди просто не могли. Согласно навигатору, от Зябликов они прошли четыре километра, не встретив ни одной дороги.

На привале ополченцы дружно уничтожили скудные запасы провианта. Потом Дорофеев мрачно пошутил про подкрадывающийся голодный год.

– Грибами будем питаться, – утешил его Костюк.

– Мужики, вы о чем? – не понял Липник. – К вечеру мы на месте, выполняем задачу и с утреца шагаем до хаты. Или в лучший из миров. Уж там-то продукты нам точно не понадобятся.

Похоже, группа сбилась с курса. Впереди заблестел просвет, стали различаться отдаленные голоса. По цепочке прошел сигнал тревоги. Ополченцы залегли, поползли к опушке. Поваленное дерево стало неплохим укрытием, за ним уместились все шестеро.

Их взорам предстала безрадостная картина. По курсу находился хутор, состоящий из нескольких дворов. С востока в него упиралась ухабистая проселочная дорога. Густой осинник в этом месте заметно расступался. С остальных направлений островок цивилизации окружали густые леса.

Строения стояли плотно – несколько внушительных бревенчатых хат, сараи, бани. Своеобразной телевышкой возвышался двухъярусный сеновал со спутниковой тарелкой на крыше. Строения окружали дощатые заборы. За ними громоздились яблоневые деревья, рослые кусты вишни.

В бревенчатой хате, крытой мутно-зеленой черепицей, происходила какая-то возня. По двору блуждали люди, хлопали двери. В гараже за воротами кто-то пытался завести машину. Транспортное средство, судя по чиханию и хрипам, было старше хутора. Двигатель никак не желал работать. Снова разразилась словесная перепалка. Заплакала женщина.

– Это хутор Лесок, – изучив карту, сообщил Андрей. – Мы отклонились на полверсты от курса, ничего страшного, поправим.

– На хуторе что-то происходит, – заметил Савельев. – Но силовиков там вроде бы нет.

– В этой стране уже полгода что-то происходит, – заметил Костюк. – У всех свои проблемы, не стоит вмешиваться.

– Ты прав, Алексей, – согласился Окуленко. – Отползаем, мужики, не будем светиться.

– Подожди-ка! – насторожился Липник. – У нас ведь не горит, нет?

Заскрипели, надсадно запричитали старые покосившиеся ворота. С хутора выходили люди. Двое мрачных мужчин в годах, одетые в штатское, несли маленький продолговатый деревянный ящик. Они держали его так, что ополченцы сразу поняли – это гроб. Следом за ними еще двое несли такой же гроб, но покрупнее. Даже из леса было видно, что они плачут.

За мужчинами брели женщины в юбках, черных платках и куртках, наброшенных на плечи. Они спотыкались и тоже плакали. Молодая женщина поддерживала под руку пожилую. Обе едва ковыляли, смотрели в пространство слезящимися глазами.

Печальная процессия проследовала по дороге, повернула к лесу и побрела вдоль опушки. Видимо, там проходила тропа, ведущая на кладбище.

Ополченцы мрачно наблюдали за происходящим. Вскоре люди растворились за лесом.

– Детей хоронят, – со вздохом проговорил Липник. – Гробики маленькие. Конечно, это дети.