– И часто вы на это море заинтересованных лиц возите?

– Нет. Нечасто. Но уже случалось. А очень скоро необходимость в этом и вовсе отпадет.

– Почему?

– Потому что все участки, все подряды будут разобраны. Желающих вложить сюда деньги много. Вы представляете, что будет здесь через пару лет. Это же целый город с нуля построить, а положение города – исключительное. На берегу моря.

– А ваша задача…

– Моя задача – внятно разъяснить, чем может помочь государство, что оно потребует взамен и что будет, если возможные договоренности будут нарушены. Иногда бывает тяжело – конкуренты за сладкие господряды готовы и себе глотку перегрызть, и мне кучу проблем создать.

– Понятно. – Катя посмотрела на балкон. Занавеска теперь и вовсе трепыхалась на улице. Ощущался пыльный запах, тревожно зашумели деревья, а голоса на улице стали резкими, словно прохожие чего-то испугались.

– Так обычно начинается дождь. – Катя старалась рассмотреть небо.

– Пусть будет дождь, – Юрий улыбнулся, – без нас никто никуда не уплывет.

– Без вас – да. А мое исчезновение никто бы и не заметил.

– Это вы зря. По крайней мере, два человека забеспокоились. – Как только он произнес эти слова, прямо у них над головой раздался треск. – Ничего не напоминает?

– Гром… Обычный гром…

– Так лопается спелый арбуз.

Катя ничего не сказала, она смотрела, как намокает и тяжелеет тонкая занавеска, которую преддождевой ветер опять выгнал на балкон, как на чугунных перилах повисают бусы дождевых капель, как деревянный дом напротив становится темно-бурым. С улицы повеяло прохладой – дождливой, летней, чуть-чуть зябкой. Радостный Гектор бросил кость и занавеску, встал на задние лапы и попытался разглядеть бегущих внизу людей. Катя почувствовала, как еще уютнее стало в этом ресторанчике, и ей вдруг захотелось забраться с ногами в это мягкое кресло, свернуться в клубочек и наблюдать за дождем. На какое-то время ее отвлекла стихия, обрушившаяся на городок, но было еще что-то, что зацепило ее внимание: «Что он такое сказал? Он сказал… нет, я даже не поняла, но обратила внимание… Гектора надо будет увести как-то незаметно, что ли…»

– Вы думаете о чем-то важном? – Юрий внимательно посмотрел на нее.

«Господи, да если бы он знал, о чем я думаю! Я думаю о том, что Гектор сожрал часть занавески. Интересно, кто-нибудь это заметит?» Катя в последний момент состроила гримасу.

– Нет, я просто думаю, как мы пойдем под дождем. Да еще с собакой! И во сколько отплывает яхта.

– Не волнуйтесь, я же сказал, без нас не отплывут.

– Ах, ну да! Вы же важное лицо, – язвительность Катя смягчила улыбкой.

– Да, – невозмутимо согласился Юрий, – я – важная персона. И от меня многое зависит. И, честно говоря, мне это очень нравится. Кстати, и из-за привилегий в том числе.

– То есть вы пребываете в полном согласии с собой.

– Я бы сказал, в абсолютном.

– И не испытываете никакого душевного дискомфорта?

– Кто вы, любопытная незнакомка? Вот мы сейчас разговариваем по душам, а завтра я о себе буду разный вздор читать?

– Я не имею отношения к прессе. Я – отдыхающая. Не хотите отвечать – не надо.

– Шучу. Что тут может быть тайного! Никакого дискомфорта я не испытываю. Видимо, так устроен. Умею себя уговаривать. В рамках разумного и в пределах морали. За эти рамки я стараюсь не выходить.

– А если придется?

– Пока – обходилось. Ну а если придется, все равно постараюсь.

– Вы так уверены?

– Катя, дело в том, чтобы добиться успеха – в моем случае сделать успешную карьеру государственного служащего, – надо прежде всего обрести власть над собой. Тоталитарную. Всеобъемлющую. Это только дураки думают, что весь смысл – во власти над другими. Ничего не получится, пока внутри тебя не поселится диктатор. Так вот, по моим наблюдениям, это самое сложное. И не у всех получается. А я на это иду с легкостью. Я умею себя подчинять. То, что для других тяжкий труд, – для меня естественное и привычное занятие.

– И как же вы так научились?

– У отца. Он в этом смысле был уникален. Он был необычным человеком. В нашей семье почему-то считалось, что я пошел не в него, а в маму. Что именно старший сын, мой брат, – его полная копия. А я и не спорил. Но я был наблюдательным и не мог не восхищаться отцом. Жаль, что у нас так мало времени, я бы вам рассказал о нем.

Катя поняла, что последняя фраза вежливо прекращала беседу на эту сугубо личную тему.

– Это хорошо, когда есть такая связь между родителями и детьми. – Катя сделала паузу, словно подводя черту под разговором, и через несколько мгновений продолжила: – Я в одном журнале читала про опыт над крысами. Представьте, поместили крыс так, что к еде они могли пробираться только по воде. Через несколько дней грызуны социально расслоились. Одна из крыс никогда не плавала за едой – она ждала, пока еду принесут другие. Эту пищу она съедала, и только после этого остатки доедали «пловцы». Так продолжалось долго. Крыса-доминант заняла прочное положение в этой иерархии. Через месяц ученые провели медицинские обследования своих подопечных. И вы знаете, что оказалось?

– Что?

– Что крыса-доминант в отличие от крыс-«пловцов» страдает от сильнейших стрессов. Что со здоровьем у нее, скажем так, не совсем все хорошо. И знаете почему?

– Догадываюсь. Лопать надо меньше и больше двигаться.

– А вот и нет. От страха потерять доминирующее положение. Как известно, социальная структура никогда не бывает прочной.

– Мораль?

– Мораль. Но, может, она к вам и не относится, – Катя очаровательно улыбнулась.

Юра внимательно на нее посмотрел.