– Это не семья получается. Либо ты прощаешь и мы больше не возвращаемся к этому, либо развод.

Шаткое перемирие было нарушено, стрельба возобновилась с обеих сторон.

– Неслабые ты условия ставишь. Это ты загуляла, не забыла?

– Загуляла и загуляла. Это моя личная жизнь.

– Личная жизнь? А семья и дочки побоку значит? Ты что творишь, дура? Я тебя прошу дать нам шанс! Всё забыть и жить дальше. Попробовать хотя бы.

– Нет. Я не могу пока. Не могу. Мне нужно время, пауза нужна. Как минимум год. Отдохнуть, всё понять. Дай мне время. Пожениться заново потом ничего не мешает.

– И что этот год предлагаешь делать? Мне, дочкам, что делать то? Ждать?

– Не хочешь не жди. Не очень и любил значит.

– То есть мы должны ждать пока ты, блять, нагуляешься, отдохнешь, натрахаешься вдоволь, так что ли?

– Я женщина и хочу отдохнуть, у меня есть на это право, ясно?

– Так и веди себя, сука, как женщина, а не как охуевшая шлюха!

Снаряды пошли в ход разрывные, невидимые осколки летели во все стороны кафе, чудом не задевая соседние столики.

– Да пошёл ты! Это моя жизнь, понятно? Нас больше нет пока. Не хочешь-не жди! А ещё раз так меня назовешь, детей вообще больше не увидишь! Понял, урод?

Она применила оружие запрещённое всеми конвенциями всех организаций всех стран. У неё не оставалось выбора, оборона слабела, боеприпасы были на исходе.

– Ты чё творишь? С сёстры своей пример берёшь? Быстро ты сукой стала, быстро.

– Всё разговор окончен.

Она отвернулась глядя в окно, на глаза предательски навернулись слёзы и она с огромным трудом сдерживала их. Тлеющая сигарета тихонько дрожала в красивых тонких пальцах. Он сжимая кулаки смотрел на неё. Канонада выстрелов прекратилась, обе стороны взяли паузу.

– Я подожду.
– прервал он тишину, -Сколько смогу подожду. Буду ждать пока ты проснёшься.

– Я уже проснулась. Семь лет спала, хватит!

– Я подожду. Каждое воскресенье, я буду ждать тебя у ДК Офицеров, там где с девочками гуляли всегда. Воскресенье, семь вечера. Но помни, чем дольше я жду, тем меньше у нас шансов. Я надеюсь, хоть это ты понимаешь. Это не тот вариант когда время лечит, тут оно убивает каждой секундой.

– Я подумаю.

В полной тишине они допили кофе и вышли из кафе. Они расстались, разошлись каждый в свою сторону. Её ждали Вероника и Антон, его коньяк и пустая квартира. Каждый ушёл готовиться к новому сражению, чистить оружие, продумывать план дальнейших маневров. Ложь, угрозы, мольбы, упреки, арсенал для убийства любви друг в друге огромен. Настоящая любовь может справиться со всем этим, легко может. Но она уже была серьезно ранена в их войне. Война дело сложное, очень сложное. А война со своими чувствами и мечтами, самоубийство.

На этом первое сражение закончилось. Сражение, но не война. Она только началась. Жестокая, безжалостная война на которой будет много погибших, раненых и пропавших без вести. Чувства, душа, любовь, надежда, все останутся на поле брани. Они сами их убьют. Никто из них не выйдет победителем, но даже проиграть в этой войне они не смогут, проиграют их дети. Лишь они понесут самые страшные потери даже не участвуя в войне.

Победителей же на этой войне не может быть по определению. За кем бы из них не был последний выстрел, это окажется выстрел себе в висок. Война с самим собой - дело сложное.

Из суда с любовью.

Капитан вернулся в суд около двух часов дня. За это время я успел сходить пообедать и даже поспать в зале судебных заседаний. Время тянулось медленно, я уже откровенно скучал в ожидании хоть какого нибудь решения. Но судья не торопилась.

Наказывать меня было пока ещё не за что, всё выдуманное и написанное участковым Изюмовым судья забраковала. Ну не поверила она, что я в своём подъезде коварно напал на двух доблестных сотрудников полиции, долго их избивал, угрожал и даже пытался убить, а под занавес сего действа ещё и надругался над самым святым - формой полицейского. Очень задело видимо нежную ранимую душу участкового Изюмова то, как его фуражка валялась на полу лестничной площадки. Какие усилия, отвагу и бесстрашие ему пришлось применить, дабы обезвредить столь отъявленного мерзавца, известно одному богу. Ну или незнаю, кому там полицаи поклоняются и чтут. Судья во всё это не поверила и едва сдерживая смех отправила сопровождавшего меня капитана за более убедительными показаниями и обвинениями.

Нет, она не собиралась меня отпускать, наказать меня нужно было обязательно. Всё таки люди старались, жена с сестрой, участковый с помощником, теперь вот капитан и судья, нельзя было их подводить, нужно хоть как-то меня наказать. Оставалось лишь определиться с обвинением, узнать, что за преступление я совершил и в чём виноват.

– Скучаешь?
– улыбнулся капитан заходя в зал суда.

– Ага. Жду участи арестанта. Слушай, это всегда такая тягомотина на весь день?

– Обычно быстро.
– капитан плюхнулся на скамейку рядом со мной, от него пахло пивом и вяленой рыбой, -Если бы твой Изюмов херни какой-то не понаписал, Конан Дойль хренов.

– Он не мой этот Изюмов. Он ваш, полицейский.

– Да не парься, его никто не любит. Если бы он не был с начальством в родстве, давно бы на хрен выпнули свои же.
– капитан явно раздобрел от выпитого пива, ну или и в правду не любил Изюмова, -В этом крутом детективе, что он настрочил на тебя, хоть немного правды есть?

– А кто его знает.
– я усмехнулся, -Я и сам не особо в курсе, что он там мне впаять хочет. Да он как бы и не при делах. Его попросили, он выполняет, всё нормально.