Шрифт:
Еще не успело в Федеративной Республике Германии закончиться следствие по делу гибели этого судна, как весной 1958 года новое событие вызвало большой переполох.
Английский почтовый служащий Кеннет Пэско на побережье Корнуэлла, около города Гельстона, нашел бутылку с письмом на немецком языке следующего содержания:
«Нам всем придется утонуть, и людям, и мышам. Почему? Потому, что Дибич неспособный. Он долго держал паруса. Он пытается привестись к ветру и освободить обстененные паруса. Их продолжает обстенивать. Это великое безрассудство и наш конец. Этого бы не случилось при Эггерсе. Крен увеличивается до тридцати градусов… тридцати пяти… сорока… сорока пяти…
…Дибич приказал штатной команде и офицерам судна подняться наверх и рубить такелаж, но никто не может удержаться наверху. Отданные наполовину паруса неистово полощат. Ничего сделать нельзя. Никто не думает, как спасти наши жизни. Как же следует спускать шлюпки, укрепленные за вантами? Ошибочная конструкция! Пора мне кончать, так как через десять минут все будет кончено. Фред Шмидт, наш идеалист, сдался и дал волне унести себя за борт. Бушманн, самый лучший из нас, бросился вниз с мачты. Мы должны заплатить своими жизнями за глупость и высокомерие тех, кто нами командовал. Мы умрем за тех идиотов, кто должен был учить и тренировать нас. Я надеюсь, что это письмо кто-нибудь найдет. «Памир» тонет…».
Так выглядело письмо, написанное, якобы, одним из практикантов погибшего парусника. Всем сразу показался подозрительным объем письма и то, что у практиканта в момент гибели судна было время и условия написать такое письмо, запечатать бутылку и бросить за борт. Хотя факт подделки сначала не был точно установлен, суд в Любеке отказался включить письмо в состав выдвигавшихся против капитана Дибича обвинений. Один английский морской журнал с возмущением писал, что эта фальшивка, кроме страдания родителям погибших практикантов, ничего не принесла.
Рассказывая о любителях «бутылочной почты», нельзя не упомянуть о деяниях «бутылочного пастора».
«Бутылочный пастор» — это кличка, которую дали моряки американскому священнику Джорджу Филиппсу, проживающему на берегу залива Пьюджет-Саунд. Его предприимчивости могут позавидовать церковники многих стран. Пустым винным бутылкам он нашел неплохое применение. Помещая в них тексты проповедей, страницы молитвенников и прочую церковную пропаганду, пастор во время отлива отправляет «священные» бутылки в океан. Последние разносятся течениями по всему земному шару. Никаких почтовых расходов на отправку почты. «Бутылочный пастор» таким способом уже отправил более двадцати тысяч проповедей и молитвенников. Сначала он получал даже ответы с Аляски, Гавайских островов, Новой Гвинеи, из Мексики. Сейчас ему пишут меньше. Должно быть, «священные» бутылки пастора уже здорово надоели морякам и они оставляют на берегу выброшенные морем послания.
Но море выбрасывает на берег не только бутылки… Многие суда нашли свою могилу у береговых скал и отмелей. Целые районы известны морякам как «кладбища кораблей»…
КЛАДБИЩА КОРАБЛЕЙ
«Бойся земли!
Древнее латинское изречение гласит: «Мореплаватели во время бури боятся земли». Это изречение не утратило здравого смысла и в наши дни, хотя более или менее опасные для судоходства места на земном шаре ограждены — сотни тысяч береговых и плавучих маяков указывают мореплавателям путь, большинство судов оборудовано совершенными навигационными приборами.
Во времена парусного флота суда терпели аварии и гибли вблизи берегов. В штормовую погоду или при внезапно налетавшем шквале корабли, имея единственным движителем паруса, площадь которых в штормовую погоду приходилось уменьшать до минимума, а иногда и совершенно оголять мачты, лишались возможности маневрировать. Они двигались туда, куда бросала их разбушевавшаяся стихия.
Если судно находилось близ берега, то в большинстве случаев шторм выбрасывал его на мель или прижимал к скалистому берегу. Прочность деревянного корабля при посадке на каменистое дно быстро нарушалась. Удары о грунт разбивали штевни и основную продольную связь деревянного судна — киль.
На земном шаре немало опасных для плавания районов. Дурную славу среди моряков всех стран снискал себе Бискайский залив — родина бурь. Опасны для судоходства своими рифами и мелями Магелланов и Баб-эль-Мандебский проливы, берега Флориды, скалистые и туманные берега Аляски. Наиболее опасные места в дальневосточных морях — пролив Лаперуза с Камнем Опасности и проливы Курильских островов. Трудным и тяжелым является плавание в Норвежских шхерах — лабиринте многочисленных островов, скал и камней, опоясывающих узкой полосой морские берега, изрезанные фиордами. Особенно опасны они зимой, когда здесь бывают туманы, изморози, пурга и снегопад. Не менее коварны и открытые океанским штормам берега Испании и Португалии.
Среди труднопроходимых районов на карте земного шара имеются десятки мест, которые с давних пор известны морякам как «кладбища кораблей».
Туманы Английского канала
Сотни больших и малых торговых судов под флагами всех морских стран мира ежедневно бороздят воды пролива Ла-Манш. Этот пролив, называемый британцами Английским каналом, — самое оживленное место судоходства на земном шаре.
Трудно и опасно плавание в водах Ла-Манша. Приливные и отливные течения, отражаясь от извилистых берегов Англии и Франции, расходятся в разные стороны и достигают большой силы. Здесь бывают густые туманы, которые тяжелой пеленой на целые дни заволакивают скалистые берега. Нередки в канале западные и северо-западные штормы. Но главное, что затрудняет здесь плавание — это напряженность судоходства. Ла-Манш буквально кишит судами, движущимися в различных направлениях.
Издавна Английский канал считался гигантским морским кладбищем кораблей. Десятки тысяч судов покоятся на его дне. Особенно много их в западной части пролива, в районе островов Силли, скалистого побережья Корнуэлла, у мысов Лендз Энд и Лизард, у острова Ушант, расположенного около северо-западной части Франции. С этими географическими названиями связаны крупнейшие морские катастрофы. Туман, течения, стихийные силы и ошибки судоводителей являлись причиной гибели многих судов в этих коварных местах.