В январе 2006 года в Швеции граждане, откровенно недовольные текущим развитием ситуацией с копирайтом, образовали так называемую Piratpartiet (или Pirate Party, «Пиратская партия»). Ни одного места в парламенте они так и не получили, но партия всё же собрала несколько тысяч голосов на выборах. Несмотря на своё название, партия не ратует за отмену патентования или же авторско-правовых систем, но утверждает, что «авторские права необходимо восстановить в их первоначальном назначении. Распространение произведений, а также любое другое их использование в некоммерческих целях ни в коем случае не должно считаться нелегальным и преследоваться по закону, так как подобное добросовестное использование приносит пользу всему обществу» (International Herald Tribune, 5 июня 2006).

Piratpartiet внезапно оказалась в центре внимания и привлекла немало новых участников, когда в июне 2006 года, прямо накануне выборов, шведская полиция закрыла Pirate Вау,популярный в Швеции музыкальный файло-обменник. Это вызвало настоящий ажиотаж. Новостная программа шведского телевидения Rapport подлила масла в огонь, заявив, что налёт на Pirate Вау явился результатом прямого давления Соединенных Штатов на шведское правительство, хотя шведский общественный обвинитель и так признал, что иск против Pirate Вау был недостаточно весом для вмешательства полиции. Шведское правительство немедленно опровергло это обвинение. Несмотря на всё это, в 2009 году шведский суд вынес обвинительный вердикт владельцам этого сайта.

Одной из важных тем, вынесенных на обсуждение критиками, является отсутствие свободы действий у отдельных стран в том, что касается построения системы копирайта наиболее подходящим для них способом. Они вынуждены, так или иначе, реализовывать её базовые стандарты, как предписывает ТРИПС, а также общее Соглашение ВТО по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (Deere, 2009). П. Драхос описывает ситуацию так: «Современные развитые государства имели возможность более или менее свободно определять правила защиты интеллектуальной собственности». Торговый режим ВТО отобрал эту свободу у национальных государств (Drahos, 2005, с. 27).

Свобода самостоятельно определять правила очень важна, поскольку страны находятся на разных стадиях развития. Они должны иметь возможность доступа к знаниям, незаменимым для их роста. Давным-давно у любого государства была такая возможность. Но сейчас богатые страны отрекаются от этой практики и требуют, чтобы развивающиеся страны соблюдали условия, которые препятствуют их развитию, а порой и вовсе делают его невозможным. Западные государства в XIX веке продвинулись экономически и технически за счёт знаний, доступных для свободного использования. Бедные страны не могут позволить себе того же сейчас. Теперь эти знания изолированы, недостижимы, поскольку доступ к ним стоит слишком дорого и к тому же требует предварительного разрешения.

Именно поэтому П. Драхос предлагает создание глобального рамочного соглашения о доступе к знаниям, которое должно иметь отправной точкой концепцию прав человека, «ибо, как и правовой режим интеллектуальной собственности, это понятие глобально. Концепция прав человека также наиболее близка международному сообществу в качестве общего источника ценностей, которым можно руководствоваться в вопросах доступа к знанию и собственности на знания... В проектном соглашении должен содержаться принцип обусловленной законодательством о правах человека обязанности правительства регулировать собственность таким образом, который будет способствовать поддержке основополагающих прав и ценностей граждан» (Drahos, 2005, с. 16). Если использовать здесь более общую формулировку, «договор о доступе к знаниям позволяет развивающимся странам учредить сетевое управление*, эпистемологически открытое и учитывающее их нужды в противоположность нынешней форме управления — эпистемологически закрытой и ир-релевантной их потребностям или же вредоносной для них». (Drahos, 2005, с. 23). В своем предложении П. Драхос в первую очередь говорит о доступе к знаниям, но его идея рамочного соглашения, разумеется, применима и к формам культурного самовыражения.

Безусловно, мы считаем попытки привлечь интерес общественности к копирайту весьма ценными и поистине незаменимыми: критических мнений по этому вопросу на данный момент было высказано мало. Важно, не скрывая потенциальной силы этой системы, помочь публичному обсуждению проникнуться необходимостью критически рассматривать нынешнее положение дел, которому нет оправдания: в конце концов, речь идёт о самих авторах, об общественном достоянии.

Тем не менее, мы вынуждены признать, что эти критические аргументы не решают основной задачи в ситуации, в которой мы находимся сейчас, в начале XXI века. Хотя сроки действия прав собственности предлагается сократить, проблема собственности на культурное самовыражение остается. В предыдущей главе мы подчеркнули, что такая ситуация неприемлема в социальном отношении. В следующей главе мы продемонстрируем, что, на наш взгляд, явление исключительной монополии вовсе не обязательно с экономической точки зрения.

Также необходимо немного — а ещё лучше намного — сократить случаи принудительного применения закона о копирайте. Пока трудно сказать, как это может быть достигнуто без криминализации. К тому же, не стоит ли пересмотреть приоритеты и обратить внимание полиции на проблемы, гораздо более опасные для общества и угрожающие его существованию? Переход на цифровой формат пошатнул существующий порядок вещей в этой сфере. Тяжело представить, что такой мере защиты, как копирайт, ещё есть место в современности. Обеспечить достойным доходом авторов он не особенно может, так что нет оснований верить в дальнейшую жизнеспособность этой системы.

Но, как подчёркивают многие учёные, копирайт по-прежнему приводится в качестве важнейшего пункта в различных декларациях прав человека и соглашениях. Это не просто случайный инструмент, который легко можно отбросить в сторону. Речь идёт о высоких моральных ценностях, что поистине даёт пищу для размышлений. Вопрос лишь в том, упоминается ли копирайт в этих документах на самом деле. Ответ прост: нет. Всеобщая декларация прав человека, принятая в 1948 году, утверждает в статье 27, части 2, которая якобы должна доказывать, что копирайт является одним из человеческих прав: «Каждый человек имеет право на защиту его имущественных и неимущественных интересов, являющихся результатом научных, литературных или художественных трудов, автором которых он является». В этой статье нет ни слова о копирайте, и нет причин интерпретировать её в этом контексте. Неимущественные интересы автора могут быть наилучшим образом удовлетворены, к примеру, путем почтительной адаптации или даже изменения произведения. Каким образом эта статья может восприниматься как запретительная, представляется с трудом.