Вот так и я, сорокасемилетний Александр Соснов, со своим совсем ещё юным другом Васей Рыбкиным, стали завсегдатаями нашего привокзального "Ветерка".

Учась ещё в школе, заканчивая седьмой класс, приучился я с ребятами к спиртным напиткам. Бабка с дедом в деревне гнали самогон, из яблок делали вино, из ягод, лечебных трав и корневищ хрена - разные настойки. Мамка работала дояркой на ферме, батька сидел в управе. В войну отец ушёл на фронт - так и пропал без вести. Я был тогда ещё малолеткой и вырос в деревенских условиях. Первый раз я напился с одноклассниками после школы, находившейся в соседней деревне. Едва закончились уроки, мы втроём - я, Игнат Набоков и Колька Парфёнов - побежали на полянку у леса, где я спрятал сворованную ещё утром у бабушки с дедом бутылку со сливовой наливкой. Быстро осушив из горла бутыль сладкого и крепкого напитка, мы чего-то не поделили и подрались. Проходившие мимо со стадом коров пастух дядя Артём со своим старшим сыном Вовкой Гореловым разняли нашу пьяную потасовку и прогнали всех троих домой. Разгневанный дед избил меня так, что я неделю не мог спокойно сидеть на уроках, ёрзая и кривясь от нестерпимой боли. Учителя не одобряли таких телесных наказаний и снисходительно, кое-как, тянули мою неуспеваемость. Я же, назло деду, стырил ещё бутылку, уже самогона. Упившись с теми же дружками по классу, мы едва не захлебнулись в собственной блевотине, так и не дойдя до своей деревни, упали у берега речки и вырубились. На сей раз дедушка меня не стал бить – понял, что бесполезно, не забивать же до смерти... Бабушка крестилась в углу у икон, а матери, уставшей от тяжёлой работы, было не до воспитания. Почему у меня не было ни сестёр, ни братьев, как у многих, так и осталось на всю жизнь загадкой.

– Закуривай, Соснов!
– подошёл ко мне Парфёнов, вытаскивая из пачки и протягивая папиросу. Попыхивая горьким дымом, мы тянули из банки бражку. Хмелея от неё, утопали в каком-то необъяснимом блаженстве. Мимо нас прошли, хихикая, две одноклассницы.

– Валька! Сонька! Стойте!
– крикнул пьяным басом Колька и, отшвырнув окурок недокуренной папиросы, помчался за девчонками. Не раздумывая, я припустил за ними. Парфёнов, догнав одну из девок, в наглую загнул ей подол и потянул за резинку трусов. Сонька заверещала, попыталась вырваться, но Колька повалил её на траву и, насильно раздев, упивался с ней в страсти. Я же, подойдя к Вале, немного растерялся.

– Что смотришь?
– спросила девица.
– Не нравлюсь? Санька, лучше не приставай! Я не Сонька! Батьке своему скажу - он тебя убьёт.

– Да не боюсь я батю твоего!
– пьяно выкрикнул я и, завалив Валю, сделал тоже самое, что и Колька.

Девчонки визжали, кусались, но всё-таки сдались. Вчетвером, после любовных оргий, мы возвратились в деревню. Парфёнову за Соню ничего не было, вероятно её мать ничего так и не узнала, а обесчещенную мной Валю её родители мне не простили.

Не знаю, как узнал отец Валентины, но на следующий вечер он, взбешенный, ломился к нам в избу. Перепуганная бабушка закрылась со мной в чулане, мать была на работе.

– Выводи своего змеёныша!
– кричал рассвирепевший Валькин папаша.
– Я его убивать сейчас буду.

Здоровый мужик размахивал своими двухпудовыми кулачищами, выбивая в сенях дверь.

Дед вышел и принял за меня удар. Сначала он попытался миром погасить конфликт, но мужик его доводы отверг и потребовал меня на расправу. Дедушка кинулся с ним в драку и, будучи в годах, проиграл. Валин отец забил старика до смерти. Когда до него дошло, что старый человек мёртв, здоровяк остыл и велел сбежавшейся на шум толпе вызывать милицию. Отец Валентины сдался властям сам, отсидел большой срок, моего дедушку похоронили всей деревней. На поминках я напился так, что едва не ушёл вслед за дедом...

Вспоминая себя, я сидел с рыжеволосым Васей в кафе, распивая бутылочку "Столичной" и прихлёбывая свежим пивком. Моему другу едва исполнилось 19 лет, в армию его пока не взяли, дав отсрочку. Круглолицая девица весело крутилась у стойки, помогая своей матери на раздаче. Мы похрустываем сухой воблочкой, улыбаемся друг другу. Мой собеседник неторопливо рассказывает, как встретил вчера девушку, длинноволосую брюнетку с серыми глазами, в фарцовых джинсах и розовой блузке. Они познакомились у ларька "Мороженое", и Васька, щедро купив четыре порции, наелся сам и накормил свою спутницу. Он предложил ей встречаться у него дома, потому как мать его жила отдельно, предоставив сыну самостоятельную жизнь. Полина (так звали девицу) предложение парня приняла благосклонно и ушла, на прощанье чмокнув его в щёку. Василий, казалось, влюбился с первого взгляда! Он вертелся на стуле как юла, возбуждённый от страсти и спиртного, быстро пьянея и краснея.

– Васька, хорош!
– сказал я и, взяв под руку вконец захмелевшего юнца, повёл его к выходу. Скоро приедут менты и начнут устанавливать свои законы, а нам с другом вовремя надо сматывать удочки. Мы вышли на свежий воздух, где близилось к закату весеннее солнце, на деревьях только распускались листочки, а начало мая выдалось таким тёплым! Самое время любви и дружеской попойки. Вася пьяно мычит - он просто бредит своею ненаглядной, а я, пошатываясь, вёл своего спутника, думая о своём прошлом...

После обучения в школе я покинул деревню, уехал в город и поступил в училище. Учился, проходил практику на электромоторном заводе и проживал в общаге, где пропивал почти всю стипендию, собираясь в комнате с шумной компанией однокурсников. Мы тискали местных девок, затаскивая их в постель, иногда из-за них выясняли отношения, бывало, дрались. Но это была счастливая жизнь, я радовался каждому моменту, пока не призвали в армию, а затем, отслужив во внутренних войсках и вернувшись, мне пришлось устроиться на тот же электромоторный завод по специальности. Профком выделил комнату в коммуналке, где я прожил много лет, а затем, встретив на том же заводе стройную, светловолосую деваху, работавшую табельщицей, вскоре женился. Мы долго жили в раздорах и вечных скандалах из-за моих пьянок и её гулянок, пока не разошлись, как в море корабли. Слава Богу, детей мы не нажили, с электоромоторного меня выгнали, хорошо не по статье. Теперь я живу в малосемейке, потому как давно умершие бабушка с мамой передали мне по наследству их домик в деревне. Чтобы получить благоустроенную квартиру в городе, я должен был подарить этот дом государству, что и сделал. Теперь можно было жить спокойно, а работу я почти сразу нашёл после увольнения с завода на овощной базе №2. Там, сколачивая ящики под консервы, я и познакомился с голубоглазым рыжиком Васей Рыбкиным.

Шёл 1983-ий год...

Вася Рыбкин работал со мной на одном предприятии, на погрузчике. Развозил из вагонов поездного состава фрукты и овощи в склады, а оттуда в мешках и ящиках грузил в фургоны автомашин, которые везли товар в овощные магазины по городу и чуть ли не всей области, кроме деревень и сёл. Парня часто оправляли работать в консервный цех, откуда он мог иногда унести банку маринованных огурцов или помидор. Охранник на проходной смотрел на это сквозь пальцы - начальство вывозило такой "груз" машинами. Однако любая пьянка на рабочем месте строго пресекалась - всё же андроповские времена! Подвыпивших мужиков вылавливала инспекция по надзору и отводила лично к директору или главному инженеру нашей базы. Те, вызвав непосредственного начальника или кладовщика, кому нетрезвые рабочие подчинялись, и давали всем взбучку. Руководителям влетало больше - они лишались стопроцентой премии на целый квартал; проштрафившихся тунеядцев и пьяниц выгоняли - бывало, и по статье.