Дзанхот вступил на нихас (аульный совет), и ему навстречу поднялись сверстники. Он приветствовал их как обычно:

— Пусть бог убережет нас от неприятностей и достанутся они врагам нашим!

Каждый занял свое место только после того, как сел Дзанхот. Все молча ждали, что он скажет. Такое предпочтение отдавали ему не только как старшему. В маленьком ауле уже знали, что в доме Дзанхота— гость, выхолит, у него и новости, значит, ему первому и говорить.

— К вам я обращаюсь, хорошие люди,— не мешкая проговорил Дзанхот,— гость осчастливил дом моего почтенного родителя!

— Твой гость — наш гость, Дзанхот, и радость твою разделим, а черная весть, если с ней пришел гость, да останется у входа в ущелье... Ну а если бог не поможет нам отвести несчастье, пусть оно будет не тяжелее, чем забота помирить двух кровников,— ответил за всех тот, что сидел по левую сторону Дзанхота.

Остальные же, не изменив позы, согласно кивали головами, не выказывая нетерпения скорее узнать, кто этот гость и чего ради пожаловал в аул, да еще пеший.

— Он хочет уйти за перевал к нашим братьям,— Дзанхот обвел всех взглядом,— гость обидел царского сборщика.

Старики моментально оживились. Кто-то качнул головой, кто-то откинулся назад, а сосед Дзанхота проговорил:

— Кажется, он храбрый мужчина... Против царя пойдет не всякий, даже паши отцы не решались,—и уже после паузы недовольным тоном добавил: — Боюсь, за ним к нам нагрянут казаки. Мы не знаем, кто он! Трудно стало верить людям...

— Ты, Лади, хочешь, чтобы мой гость ушел из аула? Не советуешь ли ты мне выдать его приставу? О, Хаджи-Мусса будет благодарен! — Дзанхот полуобернулся к своему соседу слева.

— Я сказал, что у меня на сердце, Дзанхот... О женщинах и детях подумал я... Не о себе забочусь, нам с тобой давно пора туда, где наши почтенные родители... Казаки не пощадят, они верные царю люди, Дзанхот.

Встал Дзанхот и, ни на кого не взглянув, удалился быстрой походкой по тропе, ведущей к его сакле. Войдя во двор, старик позвал племянника, и тут же Царай появился из-за сакли.

— Гость отдыхает? — спросил Дзанхот.

— Нет,— коротко ответил Царай, удивленный тем, что Дзанхот так скоро вернулся.

— Ты отправишься в Тулатово, найдешь Кониевых. Скажи им, что Бабу ничего не угрожает, пока Дзанхот на ногах... Не задерживайся там, ты будешь нужен мне. Иди собирайся, а я зайду к гостю.

Когда Дзанхот переступил порог кунацкой, Бабу сидел на широкой скамье, застланной домотканым цветным ковриком. Пр1и виде Дзанхота он встал.

— Совесть говорит мне, чтобы я послал в твой дом гонца,— проговорил старик.—Дам думают о тебе, надо успокоить их.

Не в силах был Бабу скрыть радость, вздрогнул, не знал, куда деть глаза.

— Может, ты хочешь передать что-нибудь?

— На дорогах неспокойно, пусть Царай будет осторожен...

— О, Царай — мужчина! Он — моя надежда... Бог наказал меня и не сберег сыновей. Прости, гость, меня за эти слова! Ушли они за турами и не вернулись. В ту весну было много обвалов в горах...— Дзанхот смотрел себе в ноги.— Еще раз прошу тебя, извини старика... Отдыхай, Бабу, а я пойду, отправлю Царая.

В знак уважения и благодарности Бабу склонил низко голову...

3

Оглянулся вокруг Царай и удивился: на улице ни души. Он стоял и не знал, кого спросить, где живут Кониевы. Постучать же к кому-нибудь не решался. Постучи — потеряешь время. Не отпустит хозяин, пока не пригласит в дом. А там хозяйка начнет готовить угощение. Оно бы, конечно, неплохо выпить с дороги, но у Царая поручение Дзанхота, и он не может медлить. Он и так потратил на дорогу три дня. Но куда идти? Бабу объяснил ему, где их сакля, да только Царай вошел в село не со стороны гор, как советовал Бабу, а прежде отправился на речку, умылся и, шагая берегом, очутился в селе.

Молодые стройные тополи вытянулись вдоль канавы. По обе стороны узкой улицы из-за плетней выглядывали мазанки, приземистые, с одним окном на южную сторону. Цараю казалось странным, что в такое время (еще не наступили сумерки) не видно людей. Теряясь в догадках, он замедлил шаг и оказался напротив высокого покрытого черепицей дома с двумя окнами. Царай решительно направился к нему и остановился так чтобы его заметили. И действительно, из сакли появился хозяин. Сильно припадая на левую ногу, он пересек двор, и Цараю стало неловко.