«Если ты боишься, ты можешь…»

Меня укачивает, как будто я только что сошел с аттракционов на твердую землю.

– Нет, правда…

Я берусь рукой за железную опору, чтобы не упасть; там же, где совсем недавно держался Сидней. Рита стоит у самого края плиты и смотрит вниз.

– А вам что, не интересно? – спрашивает она.

Там бьется на мокром ветру капроновая веревка с бельем, натянутая между двумя длинными штырями арматуры. Один из них пробил Сиднею грудь: тот застыл на месте, раскинув руки в стороны, как пловец баттерфляем во время гребка.

– Вообще-то это было совершенно лишним, – говорит Рита, – вон, видите?

Она показывает нам на колышущиеся на ветру зонтики огромного инопланетного укропа, из полых трубчатых стволов которых я раньше делал плевательные трубки. Их растет очень много вокруг нашего дома, за лето они вытягиваются из низкорослых широких лопухов в трехметровые жерди с зонтиками на конце, которые стоят потом сухими всю зиму.

– Это цикута, – говорит Рита, – или конейон, древнее и благородное растение, именно им убили Сократа. У нее приятный сладкий сок, и чем ниже – тем слаще, а у самого корня – смерть.

– Рита, ты больная! – кричит Анечка. – Ты безумная, точно такая же, как и бабушка!

– Очень может быть, – спокойно отвечает Рита, – даже больше: скорее всего, ты права.

Дождь понемногу затихает, оставляя измученную редкую листву в покое.

– Тима, идем со мной! – Анечка грубо хватает меня за руку и тащит в дом. – Мы успеем! Промывание желудка, «скорую». У вас есть дома аптечка? Ты будешь жить! Киска будет жить!

– Анна, оставь его, – говорит Рита.

– Не подходи, сука! – Анечка выбрасывает вперед руку с ножом. – Анна, ты не знаешь, почему все, кто раньше любил меня, теперь бросаются на меня же с холодным оружием? Неужели мы не можем просто дружить?

– Заткнись, сука! Если ты этой ночью приблизишься ко мне, к Киске или к Тиме хотя бы на метр, тебе не поможет даже армия пластических хирургов!

Я вырываю запястье в сторону большого пальца Анечки. Я иду назад к Рите.

– Тим, Господи, ну что она с вами со всеми делает?! – кричит Анечка. – Она убила твоего брата два года назад!!! Ты знаешь это?!

– Знаю, – говорю я.

Мне кажется, что все это уже было. Моя рука скользит по грязноватым зеленым разводам какого-то масла, которым покрыта ее кожа.

– Ммм… – стонет Рита, выгибаясь навстречу моим пальцам. Молния бьет фотовспышкой, высвечивая ее лицо снизу: скулы и подбородок. Лис подкрадывается к нам. Мне кажется, что я долго не могу заснуть, пока я не понимаю, что давно уже сплю.

– Больная извращенка… – шипит Анечка, отступая спиной к двери. Она по-прежнему держит перед собой нож:

– В общем, я тебя предупредила, ведьма! Даже не думай к нам соваться! И бобиков своих лучше на привязи держи!

Бывает так, что во снах вспоминаешь другие сны, которые видел раньше.

– Тим, еще…Мои пальцы в ее крови.

– Еще…Мне кажется, что я долго не могу заснуть, но глаза мои закрыты, и я вижу сквозь них трапеции светотеней, сломавшиеся между потолком и стеной.

– Еще…

Я что-то забыл. Что-то важное…

Рита падает на бетон, больно сжав мою ладонь.

– Не останавливайся! – стонет она.

Золотые змеи разъедают веранду, капая горячим пространством на карту Европы, приклеенную скотчем над моей кроватью. Гибралтар – Порт-Саид 3500. Королевство Норвегия 387 тыс. кв. км.

– Пожалуйста, не останавливайся! Ты уже почти…

Я открываю и открываю глаза, но никак не могу открыть их по-настоящему, пока одна из теней не сползает с потолка и не забирает мой сон, оставляя лишь хлопья черно-красного ужаса, что, как снег, опускаются в сумерки дворов-колодцев. Рита склонилась надо мной.

– Ты так кричал во сне, – говорит она.

Копенгаген – Стокгольм 790. Следы ногтей наобоях. Я откидываю в сторону одеяло и выбегаю на веранду. Тень ныряет по лестнице вниз, исчезая в темноте.

Рита сидит на кровати, поджав под себя ноги, держит в руках большой нож для разделки мяса и легонько, самым кончиком протыкает булочку в вакуумной целлофановой упаковке.

– Ты так кричал во сне, – повторяет она, – что тебе снилось?

Лис лежит рядом с ней с перерезанным горлом; бинт размотанным кровавым серпантином обнимает ее ступни.

– Я не спал. Я не мог заснуть несколько часов.

Ее кровать у окна, моя – придвинута к стене.

– Мы легли пять минут назад, – говорит Рита…Кончик ножа входит в булочку на несколько миллиметров, после чего Рита вытаскивает его и протыкает булочку в другом месте.