— Вот! Вот! На этого надейся, тому слова не скажи. У этого диплом, у другого ума палата. — Потап Сидорович насмешливо спросил: — Зачем же тогда держать председателя? А если кто напортачит, тогда с кого спрос?

— Вы, Потап Сидорович, погодите, упрощать тут нечего, — загорячилась Вера Петровна. — Председатель нужен, про это никто не говорит. А вот вместо ежедневных собраний проводить бы нам на десять — пятнадцать минут планерку. А всех специалистов собирать, допустим, раз в месяц. Пусть отчитаются — что сделано, что не сделано. Если что не так — помочь, подсказать, дать совет. Партийный комитет, все коммунисты всецело это поддержат. Уверяю вас. Потап Сидорович, не одна я так думаю. Сами потом убедитесь, как поднимется у каждого ответственность за порученное дело!

Сурайкин опять сел напротив Радичевой, пристально посмотрел на нее.

— Спасибо за науку, Вера Петровна, только слишком поздно взялась ты меня учить. Когда будешь на моем месте, тогда можешь делать, что тебе вздумается. А сейчас мне не мешай. От моего руководства зависит подъем экономики колхоза. А от твоих нравоучений…

— Что «от твоих»? — задетая за живое, перебила его Вера Петровна. — Так ведь можно докатиться до того, что вам и партком станет не нужен! Если я плохо работаю, тогда вы, член партбюро и старый коммунист, раскритиковали бы меня на партбюро. Или на собрании честно сказали бы об этом. Мне нечего скрывать свои недостатки. А уж насчет этого самого — «когда будешь на моем месте» — вообще бесчестно, Потап Сидорович! Не стремлюсь сесть в ваше кресло. Прекрасно вы это сами знаете.

— Ну, замнем, замнем, если обиделась, — сразу же пошел на попятную Сурайкин. — Оно понятно, наши дела общие, только у каждого ведь свои задачи. Вместо того чтобы учить меня, старика, ты бы наглядную агитацию наладила как следует. Беседы там, лекции поинтереснее.

— Э-э, Потап Сидорович! — тоже утихая, усмехнулась Радичева. — Вы, похоже, забыли, что в Уставе партии записано о партийных организациях колхозов. Надо бы вам заново перечитать его. В отношении же агитации, если что упустила — учту. Спасибо за критику.

У Радичевой не было желания и дальше вести этот спор. Поссориться с этим человеком недолго, но кому и зачем это нужно, если главное сказано. Доброжелательно, окончательно успокоившись, посоветовала:

— Вот так, Потап Сидорович. Подумайте, о чем мы говорили. В нашем деле, если один будешь везти воз, жилы перервешь, силенок не хватит. Разве же мы — не помощники?

Сурайкин, безусловно, понимал: в словах Веры Петровны есть правда, только не легко ему было перешагнуть через свою гордость: учит какая-то девчонка, которая лет на двадцать моложе, да и жизненный опыт у ней с гулькин нос. Он вяло пробурчал:

— Может быть, это и верно, кое в чем… Однако… — Он что-то еще хотел сказать, но в это время из бухгалтерии пригласили его к телефону.

В Атямар Тане удалось попасть только спустя две недели. Райком комсомола проводил пленум, на котором предстояло обсудить вопрос об участии комсомольцев и молодежи района в уборке урожая. Таня была приглашена на пленум и как член райкома, и как секретарь комсомольской организации.

По удачному совпадению за день до открытия пленума ожидался приезд из Саранска Потапа Сидоровича, в столицу республики он ездил по колхозным делам. Встречать председателя на станцию собрался его шофер Коля Петляйкин, лучшей оказии Тане и ждать было нечего; за день успеет сделать все свои дела. Самое же первое — получить из Сельхозтехники комбайновые ножи. Требование было у нее в кармане, выдали бумагу ей тогда, когда Сурайкин был в Саранске. Надо будет заглянуть в магазин культтоваров — купить кое-что для колхозного пионерского лагеря; обязательно зайти в книжный магазин — может быть, завезли новые книги. Очень бы хорошо навестить и Зину.

Выехали они с Колей Петляйкиным рано утром, чтобы поспеть к приходу саранского поезда. И прибыли за час до срока. Петляйкин поставил машину около ресторана «Сура», вдвоем зашли позавтракать — дома не успели.

Коля взял меню, прочитал подслеповато напечатанные названия кушаний и внимательно начал просматривать перечень винно-водочных изделий.

— Может, возьмем чего немножко? — неуверенно предложил он, искательно поглядывая на девушку.

Таня рассмеялась.

— Коля, Коля, ты же не пьешь? Да и нельзя тебе.

— Ни с кем не выпивал, а с тобой бы попробовал, — смущенно признался он.

— Оставим, Коленька, до лучших времен.

После завтрака Петляйкин уехал на вокзал, а Таня прежде всего отправилась в Сельхозтехнику — комбайновые ножи не давали ей покоя. Но, увидев по пути раскрытые двери книжного магазина, не утерпела — зашла. И подивилась, порадовалась: сколько новых книг нашлось — и на эрзянском, и на русском языках! Она отобрала целую связку, задумалась: «Взять их с собой — без рук останешься носить их. Отнести к Зине — много времени потеряешь, да и дома ли она сейчас?» К счастью, выручила знакомая продавщица, которая охотно согласилась оставить книги до обеда в магазине.

Не дававшие покоя комбайновые ножи Таня неожиданно получила в Сельхозтехнике без всякой волокиты. Обернутый жесткой черной бумагой и обвязанный бечевой сверток она не стала и разворачивать, знала, что ножи густо смазаны.

И тут ей опять повезло: по дороге со склада встретился муж Зины — Захар Черников. Он явно обрадовался встрече.

— Приветик! — закричал Захар при виде Тани. — Что за бандуру волокешь? Где остановилась? Уж не в гостинице ли?

— Пока нигде не остановилась, видишь, иду, — шутливо ответила Таня.