— Надеюсь, вы знакомы с разного рода сигнальными устройствами, с которыми… э-э… можно столкнуться?

— Именно в этом и заключается работа по отначке, — сказала она. — Именно этот человек отключает сигнализацию после того, как объект закрывается на ночь, а потом впускает туда остальных. Иначе это называется еще «обначить внутряк». Какого рода товар ожидается?

— Так, ерунда. Игрушки для Микки Мауса. Именно поэтому Кори выбрал этот судебный округ.

— Судебный округ? — Глаза ее округлились. — И когда же планируете провести эту… э-э… операцию?

— Первого февраля. В субботу вечером.

— Очень хорошо. Я к тому времени еще не уеду. И сколько же рассчитываете взять?

Вопрос прямолинейный, он предполагал столь же прямолинейный ответ.

— И куда же, позвольте спросить, направляетесь? — сказал Лоутон.

— Обратно в Техас. Там у меня ранчо. Выращиваю крупный рогатый скот.

— Так вот куда удачливые воры вкладывают заработанное!

— Не знаю, кто как, но лично я предпочитаю вкладывать именно в это. Говядина приносит солидную ежегодную прибыль.

— Да, но в ней повышенное содержание холестерина. И есть ее просто опасно для здоровья.

— Так уж устроена жизнь. В ней все опасно для здоровья. Так сколько рассчитываете взять?

— Позвольте рассказать вам одну сказку…

— Похоже, все, что вы тут говорите, одна сплошная сказка, — насмешливо бросила Кэндейс.

— Да, но в каждой сказке заложен большой смысл. Это будет сказка о чаше, — добавил Джек и улыбнулся.

— И что она, черт возьми, означает? — спросила Кэндейс.

— Какого рода дела вы с ним проворачивали?

— Я никогда не вдаюсь в подробности своих дел. Считаю, что только это и помогает не загреметь за решетку.

— А вы когда-нибудь сидели?

— Никогда. И не собираюсь. Во всяком случае, не за вооруженное ограбление. И не за убийство — это я заранее предупреждаю, если вы по ходу дела собираетесь кого-то пришить.

— Будьте спокойны, вам не придется никого убивать, — сказал он и снова улыбнулся.

— Я не о том. Я имею в виду, что могут возникнуть осложнения, уже после. Не хочу быть впутанной в историю, где уже до этого кого-то прихлопнули, ясно?

— Вам не о чем беспокоиться. По этой части все чисто.

— Как же, как же!.. Сами сказали, что Кори мертв…

— Да, мертв, но…

— И еще говорили, что в начале ноября он был жив. Ну, когда рассказал вам об этом плане…

— Описал мне его в общих чертах.

— Объяснил подробно и в деталях.

— Да.

— Подчеркиваю, в деталях. И было это совсем, как я понимаю, недавно.

— Да, недавно.

— И надо сказать, все это, на мой взгляд, выглядит довольно подозрительно, вам не кажется? Позвольте задать вам один вопрос.

— Ради Бога.

— Но только прошу не отвечать на него вопросом.

— Обещаю.

— Его убили?

— Да.

— Тогда всего хорошего, мистер Лоутон, если, конечно, это ваше настоящее имя, — сказала она. Поднялась из кресла-качалки и направилась к тропинке, что огибала дом.

Он крикнул ей вслед:

— Мисс Ноулз!

Она остановилась, обернулась и взглянула на него, уперев руки в бока. Глаза их встретились.

— Вы его убили?

— Нет. Я не убивал.

— Вы знаете, почему его убили?

— Догадываюсь. Просто его приняли за меня, — ответил Джек.

Она не сводила с него глаз.

— Так вы хотите выслушать меня до конца или нет? — спросил Джек.

Секунду-другую она колебалась.

Потом пожала плечами и ответила:

— Конечно. Почему бы, собственно, нет? — и снова направилась к креслу-качалке.

В прошлом году примерно в то же время Карелла расследовал убийство пианиста. Затем вдруг в деле возник еще один труп — убитая шлюха, что сделало его еще более запутанным и занимательным. В этом же году зима выдалась страшно снежная и холодная, и, похоже, все убийцы взяли тайм-аут. А заодно с ними — и грабители, и насильники. Кому охота выходить в такую погоду из дома? Нет уж, лучше сидеть в тепле, греть ноги у камина, прикуривать сигары украденными стодолларовыми купюрами…

Район Хопскотч, где в два часа дня жизнь обычно бьет ключом, притих и казался мрачным и вымершим в этот понедельник, двадцать седьмого января. Название его произошло из двух слов. Первая художественная галерея была открыта именно здесь, на Хоппер [20]– стрит, с видом на парк под названием Скотч-Мидоуз. [21] А уже потом вокруг, точно грибы после дождя, расплодились различные салоны, галереи, кафе, рестораны, бутики, антикварные лавки, где продавались разные старинные вещи, тряпки знаменитостей, украшения, благовония, грубо сколоченная некрашеная мебель и прочего рода «коллекционный» товар. За последние несколько лет подвальные помещения и чердаки зданий наводнили многочисленные театральные студии. Они расползались по улицам и переулкам, и в результате в городе появился еще один центр театральной жизни, где так и кишели актеры, драматурги и режиссеры.