— Среди скота полно одноруких. С чего ты взял, что это был он?

— Возле него было золотисто-голубое знамя. И еще с ним был этот рыжий дьявол. Когда однорукий упал, началась паника, все столпились вокруг него. Затем рыжий дьявол посадил его на своего коня, и они поскакали к вагону.

— И ты не попытался их остановить? — спросил Гаарк.

Воин наклонил голову:

— Мы подъехали к самым рельсам, мой повелитель, но на поезде столько брони и оружия. Там нас и подбили.

Его голос дрогнул, и он замолчал, ожидая наказания. Один из бантагов вышел вперед с республиканским знаменем, золотисто-голубым. В этот момент Гаарк понял, что это было знамя Кина, он видел его во время битвы у Роки-Хилл.

Гаарк взял знамя и заметил на нем пятна человеческой крови.

— Именно так я все и видел во сне, — произнес Гаарк, — вы воплотили в жизнь мое предвидение.

Все благоговейно закивали. Шаман, стоявший в хвосте группы, громко закричал, что Гаарк истинный Спаситель.

Гаарк усмехнулся.

— Чары рассеялись, — торжественно произнес Гаарк. — Пусть все об этом знают. Неуязвимый однорукий янки наконец попался. Теперь весь скот у нас в руках.

Со знаменем в руках он повернулся и пошел в сторону рельсов. Город справа от него продолжал гореть, освещая все вокруг. Мимо него вдоль путей шагали тысячи воинов, и он, стоя в тени, наблюдал за ними. Ночь была очень холодной, но чины безостановочно работали, прокладывая рельсы к горящему городу. По мере того как они умирали один за другим от холода и усталости, их тела превращались в пищу для армии.

Прошла длинная вереница лошадей, груженных провизией и боеприпасами. Все они направлялись на запад.

— Как в древности, — произнес кто-то за спиной у Гаарка на его родном языке.

Он оглянулся и увидел Джурака, приближающегося к нему в сопровождении штаба. На нем был теплый плащ. Джурак подъехал и соскочил с коня.

— Когда я такое вижу, то начинаю думать, что мы вернулись во времена легенд.

— Мы сами создаем легенды, — ответил Гаарк. — Все это, — он показал на идущие в темноте колонны, — легенда, воплощенная в жизнь.

— Нужно объявить привал. У них был тяжелый день. Из-за этого проклятого мороза мы теряем сотни воинов.

— Ты слышал о Кине?

Джурак показал на флаг в руке Гаарка.

— Так это правда?

— Видимо, да.

— Он мертв или ранен?

— Скоро узнаем. В любом случае это сокрушительный удар для их армии.

— Что говорит посол?

— Они не пропустили его к себе, но передали письменное послание. Если умрет Кин, исчезнет то, что связывало их армию воедино. Произойдет раскол, и каждая из сторон будет сама за себя. Он был единственным связующим звеном, не русским и не римлянином. Поэтому мы должны усилить атаку. Я хочу, чтобы не только патрулирующие отряды, а вся наша армия была через три дня у ворот Рима.

— Не стоит торопиться, Гаарк. У нас есть время. Наша железная дорога в тридцати милях отсюда. Чтобы проложить сюда рельсы, потребуется не менее десяти дней. — Он показал в сторону Капуа. — Насколько я понимаю, они не успели разобрать свои пути к западу от города. Поэтому, как только мы дойдем до Капуа и отремонтируем мост, у нас будет открытый путь на Рим. Мы переправим боеприпасы, дадим воинам отдохнуть, а затем двинемся вперед. Войска устали.

— Мы будем наступать. В настоящий момент они ослаблены. Если мы начнем наступление сейчас, мы победим.

— Я вижу, ты уже знаешь.

Оливия Варинна Фергюсон подставила Винсенту стул, на который он сел со вздохом облегчения.

— В рану попадает холод, и из-за этого иногда очень трудно ходить.

— Тебе нельзя выходить в такую погоду, — отчитала его Оливия, наливая чай.

Винсент поблагодарил ее за чай и обхватил кружку руками, пытаясь согреться. Он увидел у Оливии на рабочем столе последний номер «Гейтс иллюстрейтед», на первой странице которой крупными буквами было написано: «КИН РАНЕН».

Накануне вечером между Винсентом и Гейтсом произошел серьезный спор. Издатель считал, что народ Суздаля имеет право знать правду, на что Винсент пригрозил ему закрыть газету, если в печати появится хоть одно слово о Кине. К сожалению, пришла телеграмма от президента с указанием опубликовать всю правду, и спор был окончен.

— Ничего нового не слышно, — вздохнул Винсент.

Оливия опустила голову; было похоже, что она молится. Винсент оглядел мастерскую. Еще не наступил рассвет, а служащие уже начали собираться, усаживаясь за свои столы. Почти у каждого был экземпляр газеты, и они о чем-то перешептывались между собой. Несколько человек смотрели на Винсента так, словно им хотелось подойти и обо всем его расспросить, но они не решались.

После смерти Чака Оливия взяла на себя контроль за исследованиями и артиллерийско-техническим снабжением. Сначала Винсент думал, что это всего лишь сентиментальная уступка со стороны Эндрю, но, как видно, Чак все как следует продумал заранее. Он уже давно научил ее читать. А в последний год жизни он по нескольку часов ежедневно растолковывал ей все тонкости своей работы. Несмотря на то что Чака не было в живых, на столе лежали его тетради с подробными чертежами и сложными схемами. Винсенту показалось, что его друг просто ненадолго вышел из-за стола и пошел прогуляться. Все выглядело так, словно он вот-вот вернется с горящей в глазах новой идеей.