Каденс вздернула подбородок. Он мог называть ее как ему угодно – она не будет комментировать. «Твои стены были повреждены – ватага демонов билась, чтобы сбежать»

Князь быстро утратил свою ухмылку. «Ты врешь. Они не посмели бы».

Его смятение было понятно. Без его легионов ему некем было бы править.

«Ты прав. Твоя банда воров, насильников и убийц не посмела бы ослушаться своего суверена».

Его глаза сузились, показывая ярость. Затем он обыденно пожал плечами, чтобы нейтрализовать предательский вздох. «Итак, они повреждены. Чего ты хочешь от меня?»

Всегда он усложнял все. «Страж. Он может помочь мне остановить ответственных».

Люцифер фыркнул. «Нет. Он нравится мне там, где он есть. Мой последний страж пал жертвой лжи демонов и почти позволил легионам сбежать. Герион невосприимчив к их уловкам»

Одна едва сдержала язык за зубами. Играл ли он с ней? Он также нуждался в починке стены, как и она; его отказ раздражал. Ладно, действуем постепенно, подумалось ей. В отличие от нее, он не умрет, если стена падет. «Я твой суверен», сказала она. «И ты…»

«Ты не мой суверен», прорычал он в следующем проявлении ярости. Глубокий вдох-выдох и он успокоился. «Ты мой… наблюдатель. Ты следишь, ты советуешь, и ты оберегаешь, но ты мне не указываешь».

Поскольку ты слишком слаба, не сказал он. Да ему и не надо было. Оба знали, что это правда.

Очень хорошо. Она пойдет другим путем. «Заключим сделку?» спросила она.

Он кивнул, как будто только и ждал этого вопроса. «Да».

Врата Ада.

«Я не понимаю», сказал Герион, отказываясь покидать свой пост. Он даже скрестил руки на груди, в движении, напомнившем ему его человеческие дни, когда он был более чем страж, более чем монстр. «Люцифер никогда не дал бы согласия отпустить меня».

«Я обещаю тебе, он позволил. Ты свободен». Богиня опустила взгляд на свои обутые в сандалии ноги, не говоря ничего больше.

Скрывала ли она что-то? Планировала обмануть его по какой-либо причине? Он так давно не имел дела с женщинами, что не знал, как расценивать ее действия.

Она была бледнее обычного, заметил он, розовое сияние исчезло с ее щек, ее веснушки были отчетливо видны. Ее золотые локоны спадали по плечам и рукам, и он мог видеть покрытые сажей сплетения в ее прекрасных прядях. Его руки жаждали прикоснуться, пропустить эти распущенные волосы сквозь его пальцы.

Убежит ли она с криком, если он так сделает?

Сегодня на ней было фиолетовое платье и соответствующее ожерелье – ожерелье, на котором красовалась слезинка аметиста, большая как его кулак и яркая как сверкающий лед, которого он не видел сотни лет. Она не носила такой вещи ранее, обычно она облачалась в белое, ангел среди зла, без украшений.

«Как?» упорствовал он. «Почему?»

«Имеет ли это значение?» Ее взгляд поднялся, сверля его с меткостью копья и также глубоко раня.

«Для меня да».

Она легонько притопнула ногой. «Чтобы спасти стену, мне нужна твоя помощь. Пусть этого будет тебе достаточно». Ее пальцы поманили его. «Пойдем. Я могу показать тебе нанесенный ущерб».

Богиня не дожидалась его ответа. Она отвернулась от него и пошла к дальнему углу стены. Нет, не пошла. Она скользила, мечта о падающих звездах посреди мерцающих сумерек.

Герион сомневался лишь мгновение, прежде чем последовать за ней, глубоко вдыхая ее аромат жимолости по пути.

4.

К удивлению Гериона никто не выпрыгнул из теней пока он шел; никто не поджидал его, чтобы наказать за то, что он посмел оставить свой пост. Был ли он действительно свободен? Смел ли он надеяться?

Богиня не обернулась к нему, когда он достиг ее, но провела кончиком пальца вдоль тонкой, зазубренной выемки в среднем камне. Выемки разделявшейся на мелкие трещинки, подобно крошечным речушкам, текущим из пенного океана.

«Она мала, я знаю, но уже переросла то, что я видела вчера. Если демоны продолжат свою порчу, она продолжит расти, пока камень не расколется надвое, позволяя легионам войти в измерение людей»

«Если хоть один демон освободиться из этого мира», побормотал он, «смерть и разрушение будут править». Будет или нет он наказан, но он поможет ей, Герион решил. Он не мог позволить свершиться такой вещи. Невинность не должна быть отобрана незаслуженно. Она была слишком дорогой. «Что ты хочешь, чтоб я сделал?»