Она сидела на разоренной постели, скрестив ноги. На ней была тонкая ночная сорочка. Девица смертельно побледнела и уставилась на него, как на привидение. Она слышала крик на лестнице и заметила окровавленный нож в руке варвара. Но она была слишком перепугана мыслью о собственной участи, чтобы найти время оплакивать кровавый жребий своего возлюбленного. Она стала умолять оставить ей жизнь, почти ничего не соображая от страха. Конан молчал. Он стоял перед ней с горящими глазами и водил большим пальцем по острию своего кинжала.

Наконец, когда она прижалась к стене и в отчаянии хрипло попросила пощады, он схватил ее грязной рукой за белокурые локоны и сорвал с кровати. Он сунул кинжал обратно в ножны, зажал свою бьющуюся пленницу под мышкой и выскочил в окно. Как в большинстве домов такого рода, на высоте окна каждый этаж был опоясан карнизом. Если бы кто-нибудь оказался сейчас поблизости, его удивленному взору предстал бы человек, который осторожно пробирается по узкому карнизу первого этажа по наружной стене с отчаянно отбивающейся полуголой девкой под мышкой. Но даже этот возможный наблюдатель был бы ошеломлен не больше, чем сама девица.

Когда они добрались до места, Конан остановился и свободной рукой взялся за стену. В доме неожиданно поднялся крик. Следовательно, труп обнаружен. Пленница Конана ныла, скулила, вертелась и надоела ему еще больше. Киммериец посмотрел вниз, на грязь и нечистоты, прислушался к шуму в доме и к жалобам и мольбам девицы, а затем с большой меткостью уронил ее прямо в выгребную яму. С довольной ухмылкой Конан наблюдал за ее отчаянными попытками выбраться наружу и наслаждался ее ядовитой бранью и угрозами. Он расхохотался и смеялся до тех пор, пока возросший шум в доме не напомнил ему о том, что пора уже идти убивать Набонидуса.

Мурило очнулся от громкого звона металла. Он застонал и, совершенно растерянный, сел. Вокруг царила совершеннейшая тишина и мрак. В какой-то миг он испугался, ему показалось, он ослеп. Но потом он вспомнил о произошедшем, и мороз прошел у него по коже. Он осторожно ощупал близлежащее пространство и установил, что лежит он на полу, сложенном ровно подогнанными каменными плитами; дальнейшие исследования показали, что стены построены таким же образом. Мурило поднялся и прислонился к стене, в отчаянии пытаясь сообразить, где же он может находиться. В том, что данное помещение сродни тюрьме, не могло быть сомнений, но как долго и где именно он находится – этого он не мог даже предположить. Он смутно припоминал лязг металла и спрашивал себя, была ли это в самом деле железная дверь тюрьмы, которая захлопнулась за его спиной, или же это означало, что палач уже пришел.

При этой мысли он содрогнулся всем телом и быстро двинулся на ощупь вдоль стены, каждый миг ожидая, что сейчас стена закончится, но через некоторое время пришел к выводу, что идет по коридору. Он плотно прижимался к стене, опасаясь люков в полу или других опасностей. И вдруг почувствовал: совсем близко в кромешной темноте кто-то стоит. Мурило абсолютно ничего не видел и не слышал ни одного предательского шороха из мрака, но какое-то шестое чувство предостерегало его. Мурило резко остановился. Волосы на затылке встали дыбом. Он был уверен: нечто живое затаилось рядом с ним в темноте, – настолько же уверен, как в том, что дышит.

Он думал, сердце выпрыгнет из груди, когда кто-то прошептал с варварским акцентом:

– Мурило, это ты?

– Конан!

Слабея от облегчения, молодой аристократ пошарил в темноте, пока его руки не нащупали обнаженные плечи.

– Хорошо, что я узнал тебя, – проворчал киммериец. – Я уже собирался заколоть тебя, как свинью.

– Где мы, ответь ради Митры!

– В подвалах под домом Багряного Жреца, но почему…

– Сколько времени?

– Недавно была полночь.

Мурило потряс головой и постарался взять себя в руки.

– Что ты здесь делаешь? – спросил варвар.

– Я пришел убить Набонидуса. Я узнал, что стражника в тюрьме сменили…

– И в самом деле, – буркнул Конан. – Новому я проломил череп и отправился гулять. Я пришел бы сюда пораньше, но мне нужно было уладить сперва одно личное дело. Ну что, приступим к нашему визиту?

Мурило заколебался:

– Конан, мы в замке Властелина преисподней! Я пришел посчитаться с врагом-человеком и нашел здесь волосатого демона из ада.

Конан сглотнул. Он был пуглив не больше, чем раненый тигр, когда видел перед собой противника из простых смертных, но, как и все дикари, становился жертвой необъяснимого страха, когда сталкивался со сверхъестественным.

– Я пробрался в дом, – шептал Мурило, словно темнота могла его услышать. – В саду я споткнулся о зверски убитую собаку Набонидуса. В доме наткнулся на Джоку, слугу жреца. Кто-то сломал ему шею. А потом я увидел и самого Набонидуса. Он сидел в кресле, одетый в свой обычный плащ. Сначала я даже подумал, что он мертв. Я подкрался к нему, собираясь ударить его мечом. Тогда он встал и повернулся ко мне. Боги мои! – Воспоминания об этом страшном мгновении лишили молодого аристократа дара речи. – Конан, – зашептал он снова, – передо мной стоял не человек! Фигурой, осанкой он походил на человека, но из-под багряного капюшона жреца мне ухмылялось и скалило зубы лицо, которое может возникнуть только в кошмарном сне. Оно было полностью покрыто волосами, из которых выглядывали светящиеся красные свинячьи глазки. Нос у него плоский, с огромными раздувающимися ноздрями. Он втягивал губы и обнажал желтые клыки. Руки, высовывающиеся из красных рукавов, были уродливы и тоже заросли шерстью. Все это я увидел в одно мгновение. Ужас охватил меня, и я потерял сознание.