Шрифт:
2. Давно желанная
Сразу же по воцарении одним из первых приказов Елизаветы Петровны был:
— Немедленно воротите моего крестного.
И тут же помчались поспешные гонцы на Соловки, везя в санях теплые вещи — тулуп, валенки, шапку — для крестного царицы князя Василия Владимировича Долгорукого [6] .
Судьба ему крутенькая выпала. Был самым близким другом Петра Великого, исполнял самые важные его поручения (к примеру, подавил Булавинский бунт) [7] , замещал Петра в Польше, покумился с царем, окрестив его дочь Елизавету.
6
Долгорукий Василий Владимирович (1667–1746) — князь, русский генерал-фельдмаршал, один из ближайших соратников Петра I. Подавил Булавинское восстание (1707–1708). При Елизавете Петровне, крестным отцом которой он был, — президент Военной коллегии.
7
Булавинское восстание (1707–1708) — произошло при Петре I. Поводом послужила попытка правительства вернуть беглых крестьян помещикам. Возглавил восставших Булавин К. А. Восстание было жестоко подавлено.
Но поскользнулся на деле царевича Алексея [8] , угодил под суд и едва избежал казни, был лишен всех чинов и сослан в Соликамск.
Только в день коронования Екатерины I [9] в мае 1724 года ему было разрешено вернуться и продолжать службу лишь в чине полковника. Однако с воцарением Петра II был произведен Василий Владимирович в фельдмаршалы и назначен членом Тайного совета. А с восшествием на престол Анны Иоанновны оказался князь в фаворе и у нее, поскольку единственный из Долгоруких ратовал за неограниченную власть самодержицы.
8
Царевич Алексей (Алексей Петрович) (1690–1718) — сын Петра I и Евдокии Лопухиной, женат на Шарлотте Вольфенбютельской. В 1716 г. бежал в Вену к своему шурину Карлу VI, возвращен в Россию и приговорен к смертной казни.
9
Екатерина I Алексеевна (1684–1727) — императрица. До принятия православия — Марта Скавронская. В 1702 г. попала в русский плен и вскоре стала фактической женой Петра I. Церковный брак оформлен в 1712 г., коронована в 1724 г. После смерти Петра I возведена на престол гвардейскими частями. От брака Петра и Екатерины остались две дочери — Анна, вышедшая замуж за герцога Голштинского, мать будущего царя Петра III, и Елизавета Петровна — будущая императрица.
Но и здесь в который уж раз подвела Василия Владимировича его совестливость: все Долгорукие в опале, а он при троне. И стал хлопотать князь Василий за родственников перед царицей, да столь настойчиво, что «выхлопотал» и себе опалу.
— Коли ему совестно обретаться при нас, — сказала Анна Иоанновна, — отправьте дурака в Ивангород.
И отправили князя в Ивангород, а потом, отобрав все звания и награды, и на Соловки.
Елизавета Петровна, будучи женщиной чувствительной, особенно вначале царствования, встретила крестного с великой лаской.
— Боже мой, Василий Владимирович, — всплеснула она по-бабьи руками, увидев пред собой белого как лунь старика, слегка уже сгорбившегося.
Обняла его, поцеловала и даже слезинку со щеки платочком отерла.
— Какой вы стали, милый мой, такой… — Она пыталась подобрать словцо не обидное, ласковое. — Такой… ну…
— Усохший, да? — подсказал, улыбаясь, князь Василий. — Кого ж опала-то красит, ваше величество? Да и годы уж… семьдесят пятый повалил.
— Ну отдыхай теперь, крестный. Заслужил.
— Спасибо, Лизавета Петровна, наотдыхался я на Соловках. Позволь послужить тебе в остатние лета, как служил отцу вашему, присной памяти Петру Алексеевичу.
— Где б желал служить, Василий Владимирович?
— А там же, по военной части, ваше величество.
«Какой же ты вояка, — подумала Елизавета Петровна с жалостью. — Где ж тебя употребить?»
— Ну, поскольку вы фельдмаршал, крестный, то будьте президентом Военной коллегии. И первое, что обсудить на коллегии надо, — это продолжение военной кампании на грядущее лето.
— Все неймется шведам?
— Неймется, Василий Владимирович. Они ж и начали, вздумали воротить все, что батюшка у них отобрал.
— Губа не дура.
— Вот именно. Главнокомандующий ныне на театре фельдмаршал Ласси, весьма искусный полководец. Вот с ним и генерал-аншефом Кейтом и обговорите все. Присовокупите и Салтыкова, а то я тут его обидела нечаянно.
— А кто флотом командует?
— Адмирал Мишуков.
— Мишуков?
— Да. Что, знаком вам?
— А как же. Вскормленец Петра Великого.
Долгорукий решил не откладывать коллегию и уж через неделю собрал генералитет к себе. Сообщив присутствующим о своем вступлении в должность, он обратился к Ласси:
— Петр Петрович, тебе со шведами не впервой ратоборствовать. Ты, еще помнится, в девятнадцатом году высаживался у Стокгольма и чесал бока шведу, наклонял упрямца к миру. Как думаешь ныне поступить с ним?
— Тем же манером, ваше сиятельство, как заповедал нам его величество Петр Алексеевич. Да вот беда. Флот…
— Что флот? Нет, что ли?
— Да есть флот, — вздохнул Ласси, — есть, да не тот, что при нем был.
— Адмирал, — обернулся князь к Мишукову, — в чем дело?
— Эх, ваше сиятельство Василий Владимирович, — наморщился адмирал, — при нем-то флот любимым дитем был, а у наследников хуже пасынка стал.
— Ну, сколько у вас ныне в наличии?
— На рейде в Кронштадте всего четырнадцать линейных кораблей, два фрегата.
— И это все?
— Нет. Еще шесть мелких судов, галиоты там, брандеры [10] . Это ж не флот.
10
Брандер — судно, во времена парусного флота применялось для поджога неприятельских кораблей.