“Вы меня поражаете,” - ответила ухмыляясь Царица, — “Также интересно, что хотя все это происходило в сотне шагов отсюда, мы ничего не видели и не слышали. Думаю, мы можем с уверенностью сказать, что это дело рук твоего брата.”

Сестрица глубоко вздохнула. “Чудесно,” - сказала она, — “как это ободряет!”

Джулиан прервал свою работу, уставился на небо и состроил гримасу. Было жарко, он вспотел (соответственно), как свинья, и по его расчетам полдень стоял уже четыре с половиной часа.

Так не должно быть, сказал он самому себе, нагибаясь, чтобы подобрать еще связку веток. Полдень должен быть ровно в двенадцать часов дня, а не сколько угодно. Он не знал откуда появились эти странные мысли; почему, например, полдень должен быть в двенадцать. Он знал лишь, что они у него возникли и от этого разболелась голова.

Все же, получалось неплохо. Раз уж он решил, что построит новый укрепленный свинарник из веток ( почему из веток? Не знаю. Казалось хорошей идеей …), он присел и выписал каждую деталь заостренной веткой на ровной грязи. Растущий поблизости куст черной смородины послужил счетами, и он рассчитал различные факторы - коэффициенты стресса против устойчивости различных типов древесины (вяз 100 Ньютонов на квадратный миллиметр, тополь 116, дуб 97, шотландская сосна 89, делая тополь очевидным выбором) - а затем начертил план на шкале 1/100 с указанием материалов и их количества, а также прикинул расписание работ.

Затем последовал долгое тяжелое мотание по лесу, срезание веток в вязанки стандартного размера и веса, чтобы позволить полностью модулярную сборку; а теперь Джулиан был на самой сложной стадии работ - самой сборки.

Он начал с африканского крааля и дополнил эту основу влиянием из судостроения, иглу эскимо и классической римской аркой. Высокий свод составленный из перехлестывающихся вязанок хвороста, сложенных в спирали, заканчивающихся большим узлом на верхушке, по его расчетам давал оптимальный уровень структурной прочности (так как создавал баланс сил при внешнем давлении) не лишая полезности уникальные изолирующие свойства смолы. В целом это было очень впечатляющее строение; и, хотя, он все еще не мог представить, что побудило его строить дом из хвороста в то время как он мог прогуляться до ближайшего строительного бюро и заказать огромный воз кирпичей, по крайней мере он довольствовался тем, что из всех строений, которые возможно было создать из хвороста, это было лучшее…

Тем не менее…

Он положил вязанку и повернулся к лесу; тому, что от него осталось, после того как Джулиан прорубил в нем немаленькую дыру. Было ли это лишь его воображением или что-то действительно прокралось за стволами? Евгене и Дезмонд? Он надеялся, что нет. К тому же это было неправдоподобно. Способности его братьев красться были равны способностям динозвра делать операции мозга. Если бы сюда направлялись Ген и Дез, он уже давно услышал бы треск.

Снова; легкое движение, блик солнца на каком-то темном металле, и тишайшее хрусь! когда кто-то наступил на ветку. Там определенно кто-то был; и Джулиан, который привык считать паранойю своим единственным верным другом во всем мире, бросил свою вязанку и кинулся к дому.

Это не верх совершенства, сказал он себе, закрывая за собой вход валуном (обратите внимание на хитрую систему гирек, которая позволяет легко управлять трехтонным валуном). Но вероятно, сойдет. Он поглядел в дырочку и увидел тень в просвете между деревьев. В этот конкретный момент он не хотел иметь никаких дел с тенями, даже если бы их окружали прекрасные хрюшки с золотыми ведрами помоев, пришедшие сообщить ему, что он выиграл в лотерею. Он зарычал и прибавил мощности пропановому сжигателю на котором весело пузырился огромный котел горячей меди, поставленный на край наблюдательного поста.

Он как раз повернул регулятор на баллоне пропана и занялся проверкой веревок на огромной осадной катапульте, когда тень ступила из леса на поляну. Вид для нервного поросянка не ободряющий; кто бы то ни был предпочел одеться с головы до ног в черные доспехи, надеть шлем с забралом и прихватить огромный двуручный меч. Либо местные миссионеры забросили свою политику дружелюбности, либо быть беде.

Последовало еще шесть, что ухудшило самочувствие Джулиана еше больше. Они, кажется, никуда не торопились и не особо прятались; возможно то что он принял за крадучесть было лишь естественным поведением вооруженных до зубов мужчин в попытках не споткнуться с тем, чтобы уже не встать. Вполне вероятно; а мечи возможно были для прорубания тропы среди колючек. Но это не объясняло, что им было надо.

“Вы, в фольге,” - крикнул Джулиан, — “Это частная собственность. Убирайтесь, или я на вас дракона напущу.”

Ближайший захватчик поглядел вверх и поднял забрало. “Привет?” — позвал он, — “А вот Вы где, я Вас во всех этих дровах не разглядел. Вы что угольщик, что ли?”

Ах вот он что, пробурчал себе под нос Джулиан. Они собираются выкурить меня. Они и понятия не имеют, что каждая веточка пропитана новейшим безасбестовым антивозгорателем. “Вы глухие или как?” — провопил он, — “Считаю до десяти и выпускаю Искорку. Один. Два.”

Они особо не обеспокоились, что было жаль, поскольку у Джулиана, кроме жучка, заползшего ему на спину пару часов назад и похоже занявшегося строительством дома между его лопаток, ничего более похожего на дракона не было. Он добрался до девяти и остановился.

“Я вас предупреждаю. Мне неохота этого делать.”

“О,” — ответил захватчик. В его голосе слышалось разочарование, — “Жаль. Мне всегда хотелось увидеть дракона.”

Джулиан поморщился. “Ты так считаешь?” — ответил он; но оскал, которым он собирался сопроводить это фразу почему-то превратился в печальный визг.