Аннабелла кивнула. Она повернулась к бельевой веревке и повесила оставшиеся нити.

– Я могу дать тебе нити, чтобы ты начала работу, – проговорила она. – Но надо учиться делать красители самой. И не только это.

Кира вновь подумала о невышитой части мантии на плечах и спине. В будущем от нее потребуют заполнить это пространство.

– Будешь приходить сюда каждый день. Надо выучить все растения. Гляди, – Аннабелла обвела рукой сад, где многие цветы как раз начинали цвести, – это подмаренник, – она показала на высокое растение, густо покрытое золотистыми цветами. – Его корни дают хороший красный цвет. Хотя для красного лучше пойдет марена. Вон она там растет. – Кира увидела разросшееся растение на высокой грядке. – Сейчас еще не время выкапывать ее корни, лучше это делать в начале осени, когда она впадает в спячку.

«Подмаренник, марена. Я должна это запомнить. Теперь я должна это знать», – сказала про себя Кира.

– Дрок, – старушка дотронулась посохом до кустарника, покрытого небольшими цветочками. – Его ростки дают хороший желтый цвет. Но не пересаживай его лишний раз. Дрок этого не любит.

«Дрок для желтого», – повторила про себя Кира.

Кира пошла за Аннабеллой в другой угол сада. Та остановилась и дотронулась до небольшого растения с упругими стеблями и маленькими овальными листьями.

– А вот этот живучий, – в ее голосе слышалась нежность. – Его называют зверобой. Он пока не цветет, еще рановато для него. Но как зацветет, из него получается хороший коричневый. Правда, пятна от него на руках.

Она показала ей свою руку и продолжила:

– Еще будет нужен зеленый. Тут тебе поможет ромашка. И вода. Но бери только листья. Цветки оставь для чая.

У Киры от названий растений и всех указаний уже кружилась голова, а ведь ее познакомили всего лишь с маленькой частью сада. Услышав про воду и чай, она поняла, что хочет пить.

– Простите, нет ли у вас колодца? Можно попить? – спросила она.

– И Пруту тоже! А то он воду никак не найдет, – раздался рядом голос Мэтта.

Аннабелла отвела их к колодцу за хижиной, и они стали жадно пить. Мэтт налил воду в углубление в камне, и собака тут же выхлебала ее и стала ждать добавки.

Наконец, Кира и Аннабелла сели рядом в тени. Мэтт, жуя свой хлеб, ушел побродить по окрестностям вместе с Прутом.

– Будешь приходить каждый день, – повторила Аннабелла. – Выучишь все растения и все цвета. Как выучила их твоя мать, когда была девочкой.

– Я выучу, обещаю.

– Она говорила, у твоих пальцев свое знание. Что это знание больше, чем у нее.

Кира посмотрела на свои руки и сложила их на коленях.

– Когда я работаю с нитями, что-то происходит. Они как будто сами знают, что должно быть вышито, а я лишь подчиняюсь им.

Аннабелла кивнула:

– Это и есть знание. У меня такое же, но только про красители, не нити. Мои руки всегда были слишком грубыми, – она показала свои изувеченные ладони, все в пятнах. – Но чтобы вышивать, тебе придется научиться делать красители. Узнать, когда подцвечивать краситель. Как разводить его. Как отбеливать нити.

«Подцвечивать. Разводить. Отбеливать. Какие странные слова», – думала Кира.

– А еще есть протрава, ее тоже надо научиться делать. Иногда из сумаха. Подходят и древесные галлы. А еще некоторые лишайники. Но лучше всего – пойди-ка сюда, посмотри. Посмотрим, угадаешь ли ты, из чего сделана эта протрава. – И неожиданно проворно для женщины, дожившей до четырехсложного возраста, Аннабелла встала и повела Киру к закрытому сосуду, который стоял рядом с тлеющим костром.

Кира наклонилась, чтобы лучше видеть, но когда Аннабелла подняла крышку, отпрянула от неожиданности и отвращения. Запах у жидкости был чудовищный. Аннабелла улыбнулась и довольно хихикнула.

– Ну, что скажешь?

Кира замотала головой. Она даже думать не могла о том, что было в этом вонючем сосуде, и тем более о том, из чего это получилось.

Аннабелла, все еще смеясь, закрыла крышку.

– Нужно накопить побольше и дать настояться, – проговорила она. – И это сделает цвет ярче, а краситель – более стойким. Это старая моча! – объяснила она с довольным смешком.

Ближе к вечеру Кира в сопровождении Мэтта и Прута собралась домой. Сумка, которую она несла на плече, была полна цветных нитей и пряжи, которые надавала ей Аннабелла.

– На первых порах тебе хватит, – сказала старая красильщица. – Но надо учиться красить самостоятельно. А теперь повтори, что ты запомнила.

Кира закрыла глаза, подумала и сказала громко:

– Марена для красного. Подмаренник тоже для красного, только его корни. Цветки пижмы для желтого, а еще дрок. А тысячелистник – для желтого и золотого. Темный алтей, одни только лепестки – для розовато-лилового.

– Тысячесопельник, – громко проговорил Мэтт и вытер нос грязной пятерней.