Таким образом, присоединение к НАТО, являясь необходимым этапом процесса вступления в Евросоюз, обеспечивает подчинение национальной элиты интересам США и отрыв ее от осознания и защиты интересов не только своего народа, но и объединенной Европы как целого.

Таким образом, для относительно небольшого народа современной Европы курс на евроинтеграцию в ее прежнем понимании будет означать сначала политическую катастрофу (в силу переориентации ее элиты на обслуживание интересов США, а не собственной страны), а затем и катастрофу экономическую (в силу подчинения государственной политики интересам корпораций «старой Европы»),

Единственной реальной альтернативой этому саморазрушительному пути представляется в настоящее время евразийская интеграция — реинтеграция наиболее развитой части постсоветского пространства с участием России, на первом этапе — на основе обеспечения стабильного доступа к ее емкому рынку.

Главная проблематика современности — конкуренция, с одной стороны, глобальных корпораций, как оформленных, так и образующих неформальные группы, с национальными властями, а с другой — США и Китая. Евросоюз, Япония и некоторые другие страны смогут сдерживать противостояние в рамках новой, только складывающейся биполярной системы, направляя его энергию на пользу человечеству и купируя его потенциально опасные обострения.

Задача России на ближайшее десятилетие в этих условиях — надежно закрепиться в группе этих «второстепенных» стран. Ведь все остальные не будут иметь никакого влияния и, соответственно, никаких выгод, связанных с таким влиянием.

Решить эту задачу нельзя без теснейшей хозяйственной реинтеграции основной части постсоветского пространства. Ведь без Украины, Казахстана и Белоруссии Россия в экономическом плане длительное время устойчиво существовать не может даже при самой дорогой нефти. Поэтому интеграция с этими странами — абсолютный приоритет.

Именно поэтому такие усилия были вложены Россией в развитие идеи постсоветской реинтеграции, а ее конкурентами на Западе и либеральной «пятой колонной» в ее собственном руководстве — в ее торпедирование.

Именно поэтому Россия добилась создания Таможенного союза, перерастающего сейчас в Евразийский Союз, — и именно поэтому США и их сателлиты по Н АТО организовали украинскую катастрофу. Ведь без Украины, как и без России, любая постсоветская интеграция неполноценна.

Но и остальное постсоветское пространство исключительно важно для России, хотя и по иным причинам.

Дело в том, что ни одна постсоветская страна, включая даже страны Прибалтики, экономически не может существовать сама по себе. Вырванные из некогда единого экономического организма, наши страны просто не могут прилепиться к соседним организмам и потому агонизируют, погружаясь в хаос, — хотя и с разной скоростью.

Хаос в соседних странах неминуемо проникает в Россию, захлестывает ее потоком беженцев. Носители иной культуры, часто жертвы социальных катастроф, они могут разрушить этнокультурный баланс России и просто смыть российскую цивилизацию. Значит, чтобы существовала Россия, постсоветские страны должны развиваться нормально, — а организовать это развитие никто, кроме самой России, не только не хочет, но и не может.

Разумеется, такое развитие должно организовываться исключительно на взаимовыгодной основе, не отрывая, как это было в Советском Союзе, последний кусок от своих детей, чтобы накормить отлынивающего от работы соседа. Но развитие совместных производств, восстановление старых и создание качественно новых кооперационных связей, а затем и перевод торговли на рубль как общую региональную валюту позволит постсоветским странам вместе вернуться с дороги деградации на путь прогресса.

Отчаянное сопротивление прозападной части шиты России и ряда других стран (в первую очередь Украины), коррупция, бюрократизм и слабость политической воли создают серьезные препятствия реинтеграционным процессам, которые могут вызвать отчаяние.

Достаточно сказать, что введение совместной российско-белорусской валюты, намеченное еще на 2005 год, к настоящему времени отложено на неопределенное будущее.

Однако создание совместных институтов и в целом углубление евразийской интеграции продолжаются, а потребность в ней обостряется по мере развития глобального экономического кризиса.

Важно понимать, что потенциал евразийской интеграции отнюдь не ограничен официально провозглашаемыми направлениями.

Так, сначала греческий, а затем и кипрский кризис создали для России реальную возможность, выкупив чужие долги, расширить сферу интеграции и на Южную Европу, на страны, формально остающиеся членами как НАТО, так и Евросоюза. Эта возможность возникла слишком внезапно и на слишком короткое время, чтобы российское государство успело отреагировать на нее, — однако схожие возможности по мере углубления кризиса будут возникать все чаще и будут все более масштабными и реалистичными.

С другой стороны, в случае своего успеха проект «Южный поток» не просто положит конец надеждам Турции на превращении себя в газовый «хаб» для Юго-Восточной и части Центральной Европы (а внутренняя дестабилизация мешает ей организовать серьезное противодействие этому проекту), но и создаст принципиальную возможность для поэтапной интеграции Турции в евразийское пространство, — просто в силу очевидных экономических интересов.

Неопределенность устремлений российской бюрократии, являющейся полем отчаянного сражения между прозападными и патриотическими силами, открывает широчайшие возможности для влияния на интеграционные процессы его новых членов. Даже слабые и неустойчивые страны получают в этой ситуации колоссальный шанс на получение непропорционально большого по сравнению со своим потенциалом влияния на определение будущих правил и строительство будущих институтов, — нужно просто проявить инициативу.