На государственном уровне ничего этого в России даже не начали готовить. Оголтелая пропагандистская кампания заняла все силы и время; «пар ушел в свисток».

Преградой на пути в ВТО стало и категорическое отсутствие у либеральных фундаменталистов каких бы то ни было представлений об отраслевых приоритетах; сам термин «промышленная политика» долгие годы считался в правительственных кругах непристойным ругательством. А ведь без приоритетов осмысленные переговоры с членами ВТО невозможны, так как нельзя знать, какие отрасли надо защищать, а какими можно жертвовать.

При этом многие слабые, но необходимые отрасли не могут сами лоббировать свои интересы. Поэтому не удастся реализовать имеющиеся возможности даже в рамках правил ВТО; унификация же таможенных ставок подрывает возможность государства развивать те или иные направления и тем самым проводить осмысленную политику.

Многие уже сделанные российскими либералами шаги навстречу развитым странам практически исключают существование нашей экономики. Скажем, уже в ближайшие годы нам придется существенно снижать и без того мизерную поддержку сельского хозяйства.

Но самое важное в ВТО — правила ведения торговых споров. Скажем, более низкая, чем в развитых странах, стоимость энергии в принципе может рассматриваться как дотирование национальных производителей, — после чего они будут вынуждены платить штрафы не только на внешних, но и на вн> грен-нем рынке. В результате цена российских минеральных удобрений окажется неконкурентно высокой не только за пределами страны, но и в России, — а иностранные удобрения, пусть даже и более дешевые, чем наши (после уплаты их производителями всех штрафов, которые будут закладываться в цены) нашему селу будет не по карману.

Глобальный кризис, погружение мировой экономики в депрессию объективно требует протекционистской защиты национальных экономик, — и все значимые развитые страны, кроме России, усиливают такую защиту. Присоединившись к ВТО ради пропагандистских целей, без должной подготовки, в том числе подготовки юристов, Россия не сможет защищать свой рынок цивилизованными мерами. Это приведет либо к уничтожению экономики, а затем и государственности (как было в Киргизии), либо к ее защите нецивилизованными мерами — девальвациями (которые мы последнее время уже переживаем ежегодно) и коррупцией. А такие лекарства страшнее болезни.

Навязываемая России «безальтернативность» ВТО весьма напоминает «безальтернативность» современного капитализма — и теснейшим образом с ней связана.

Не будем забывать, что сама трансформация генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ) в ВТО, завершившаяся созданием последней в 1993 году, явилась прямым следствием краха социалистической системы и уничтожения Советского Союза.

Исчезновениебиполярнойсистемылишилотранс-национальные корпорации сдерживающей силы (в том числе и внутри их собственных обществ) — и ВТО стало одной из форм институционального оформления стремительной, взрывной экспансии капитала развитых стран, сравнимой по масштабам, последствиям и значению разве что с Конкистой.

Уже в силу этого рассчитывать на какую бы то ни было справедливость ВТО и даже на обеспечение «равных условий», не говоря уже о «возможностях для развития», не приходится: ВТО как инструмент свободы торговли является инструментом извлечения прибыли из менее развитых стран, инструментом нового, современного колониализма.

Разумеется, деградация слабых стран, являющихся объектом эксплуатации, является естественным следствием подобной модели взаимодействия.

О том, что даже равные условия конкуренции могут легко быть смертельными для ее слабых участников, уже лет двадцать говорят все, кому не лень. Но эти разговоры парадоксальным образом вытесняют из общественного сознания понимание значительно более важной специфики ВТО: того, что в ее рамках никто никому не предлагает никаких равных условий! Новые члены ВТО вынуждены присоединяться к ней на заведомо худших условиях, чем старые, ставя себя в невыгодное положение и предоставляя «хозяевам поляны» неконкурентные преимущества.

Выдержать это могут лишь модернизирующиеся гиганты типа Китая; для остальных подобные условия оборачиваются той или иной формой экономической деградации и зависимости.

Хотя ВТО служит интересам глобального бизнеса, непосредственным их выразителем оказываются США, играющие в этой международной организации, как и во многих других, доминирующую роль.

В этом качестве ВТО представляется еще более эффективной структурой, чем МВФ. Если последний ведет с государствами, экономическая политика которых нуждается в изменении, переговоры, порой даже завершающиеся его поражением, то ВТО устанавливает правила, которым в дальнейшем автоматически, без каких-либо дополнительных переговоров вынуждены подчиняться все ее члены.

Недостатком МВФ как инструмента обеспечения интересов США (а через них — и глобального бизнеса) является избирательная направленность: он действует лишь в отношении развивающихся стран с нарушенным валютным или бюджетным равновесием. Правила же ВТО распространяются на все без исключения, в том числе развитые и благополучные, страны мира. Так как законодательство США, в отличие от остальных стран мира, ставит национальные законы выше международного права и международных соглашений, в том числе и соглашений ВТО, с чисто юридической точки зрения ВТО выступает инструментом навязывания национальным экономикам всего мира правил и отягощений, которые США не считают обязательными для себя.