Кластер Войвод. Третье правило крови

Аннотация

Операция в Кластере Верда успешно завершена. Но проблем от этого у Валтора Прея не становится меньше. Нужно спасать двух рамонов, пропавших в Лунном Карантине. Нужно найти способ борьбы с чудовищами айвурами, которые становятся сущей напастью для всего Треугольника Кластеров. Ну, а самое главное, необходимо найти способ вернуть к жизни андроида Иону Пурпура, чей срок существования по чисто техническим причинам подошел к концу. За ответами на все эти вопросы рамону вновь предстоит отправиться в Усопшие Земли. Но Третье правило крови, которое ему предстоит там узнать, не сделает его жизнь легче…

Глава 1 Мрак поглотил мир. Густой, как кисель. И тяжелый, как свинец. Казалось, из-за этого каждое движение требует дополнительных усилий. Рука медленно шла вверх, затем так же медленно совершала круговое движение в сторону и, наконец, плавно опускалась вниз. Полшага вместо шага. Стопа скользит по тихо шуршащей траве, над самой землей. Если шагать быстрее, можно споткнуться и упасть. Запросто. Или того хуже – напороться на ветку. Если есть желание остаться без глаза – прогуляйтесь темной ночью по лесу. Хотя такой темноты даже безлунной ночью не бывает. Звезд на небе – и то не видно. Одно слово – Усопье. Два – Усопшие Земли. А светляки где? Где, спрашивается, светляки, которые обязаны порхать вокруг кустов темной ночью, чтобы хоть так порадовать заплутавшего путника? Виир Хамерхаузен отвел в сторону пойманную на ощупь ветку и крепче сжал руку Регины. Так они заранее договорились, чтобы не говорить попусту. Они прятались в темноте. А тот, кто прячется, должен хранить молчание. Почувствовав, что Регина перехватила ветку, Виир отпустил ее. Выбитое плечо все еще болело, но уже не так сильно, как прежде. С ноющей болью можно было смириться. К ней даже можно было привыкнуть. Настолько, что перестать обращать на нее внимание. А вот со страхом ничего невозможно было поделать. По-счастью, это был не панический ужас, лишающий рассудка, и не липкая жуть, склеивающая члены, а вполне оправданный, можно даже сказать, рациональный страх, заставляющий оставаться предельно внимательным и собранным. Главное – не расслабляться. Ни на минуту. Ни на миг. Темной ночью они шли по Усопшим Землям. Из оружия у них имелся только Регинин пистолет и выкидной нож, что лежал в кармане Хамерхаузена. Фонаря, и того у них не было. Впрочем, включать фонарь все равно было опасно. Яркий свет привлекал местную живность, чье поведение отличалось не только предельным любопытством, но и крайней агрессивностью. Как будто все они неделю ничего не жрали и теперь готовы были наброситься на все, что кажется хотя бы мало-мальски съедобным. Например, на пару рамонов, которых занесло сюда не просто по воле случая, а по самому невероятному стечению обстоятельств. Хотя, с другой стороны, это можно было назвать и чудом. Потому что на самом-то деле они должны были быть мертвы. Гравитационные мины разрывают в клочья все, что оказывается в зоне их поражения. Им повезло. Повезло? Ну, да, чертовски повезло! Возле самого кордона айвур подкинул вверх квад, в котором они находились, и это снизило поражающий эффект гравитационной мины. Квад крепко покорежило. Айвура разорвало на куски. А Хамерхаузен с Региной оказались по другую сторону кордона – в Усопших Землях. Прогулка по Усопью вовсе не входила в их планы. Они были к ней не готовы. Но вернуться назад они не могли. Оставаться возле горящего остова квада было смерти подобно. На свет огня и запах горелой резины живенько начали сползаться местные твари, одна другой противнее. Единственным шансом на спасение оставалась попытка затаиться в темноте. С тем чтобы, когда рассветет, вернуться к кордону в надежде, что спутники станут их искать и, может быть, задержатся до утра. Все вместе они придумают, как им пересечь кордон в обратном направлении. Валтору ведь это удалось. Правда, как именно, Прей так и не рассказал. Ну, да ладно, не один же он такой башковитый. Вот только для того, чтобы вернуться туда, где лежал сгоревший квад, нужно было сначала дожить до рассвета. А что-то подсказывало Вииру, что сделать это будет совсем не просто. То, что до сих пор они не столкнулись нос к носу ни с одним из обитателей Усопших Земель, многие из которых наверняка ориентировались в темноте гораздо лучше людей, ровным счетом ничего не значило. Хищник мог неслышно следовать за ними по пятам, выбирая момент для нападения. Или, затаившись, ждать, когда они сами к нему придут. Смерть в Усопье не должна была красться на двух или четырех ногах. Она могла упасть сверху и даже вырасти из-под земли. В общем, вариантов сгинуть предоставлялось много. Гораздо больше, чем шансов на спасение. Но пока они еще были живы. А значит, игра в прятки со смертью продолжалась. Вывернувшаяся из руки ветка хлестнула рамона по лицу. Хамерхаузен невольно подался назад и что-то тихо прошипел сквозь сжатые зубы. Из темноты послышалось ответное шипение. Тихое, но вполне отчетливое. Хамерхаузен замер. Затаился. Попытался представить, будто он вообще перестал существовать. Кто-то из старых рамонов рассказывал, что дикие звери реагируют на некие биотоки, излучаемые мозгом. Если ты сам сумеешь убедить себя в том, что ты мертв, то и зверь в это поверит. А падалью хищники не питаются. Хотя не исключено, что это только рамонская байка. Хамерхаузен ни разу не встречал человека, которому действительно удалось таким образом обмануть зверя. Пусть даже обычную домашнюю кошку. Шипение послышалось снова. Но откуда оно доносилось? Хамерхаузену вновь не удалось определить направление. Должно быть, виной всему была темнота, будто обволакивающая тело рамона и полностью дезориентирующая его. Хамерхаузен сам себе казался похожим на хрупкую стеклянную вещицу, обложенную плотным слоем ваты и убранную в коробку. Где про нее могли и вовсе забыть. Как можно было понять, откуда доносится шипение, если он не мог определиться даже с собственным местоположением в пространстве. Где тут верх, а где низ? Где земля, а где небо? Сколько им еще суждено было пройти до того, как затаившийся во мраке хищник бросится на них, чтобы сомкнуть зубы на горле? Хотя почему именно хищник? Придерживая в темноте ветки руками, он запросто мог схватить вместе с веткой ядовитую змею. Или огромная сколопендра могла упасть за шиворот. Хамерхаузен невольно поморщился – мерзость-то какая! Стать твою, куда они вообще направляются? Регина, наверное, думает, что Хамерхаузен знает ответ хотя бы на этот вопрос. Но нет, он тоже не в курсе. Если бы не проклятущая темнота!.. Снова шипение. Зловещее, как щелчок взведенного курка. А затем – негромкий стрекочущий звук. Как будто кто-то несколько раз резко встряхнул пустую, высохшую тыкву, внутри которой труха и семечки. – Отпусти мою руку, – шепотом произнесла Регина, едва не касаясь губами уха Виира. – Ты делаешь мне больно. Не замечая того, Хамерхаузен все крепче сжимал руку девушки. – Извини. – Виир ослабил хватку. – Почему мы стоим? Хороший вопрос, твердь твою! Хамерхаузен и сам не отказался бы узнать на него ответ. – Тебе страшно? С чего это она взяла? Да что вообще себе позволяет эта рыжая! Хочет сказать, что ей все абсолютно побоку: мрак, хищные звери, зловещее шипение?.. Усопье, суть его! – Ты слышишь? – Что? – Шипение. – Да. Она произнесла это «да» таким обыденным тоном, как будто в доносящихся из темноты зловещих звуках не было ничего необычного. Как будто это были самые естественные ночные звуки вроде комариного писка. – Тебе это не кажется… странным? – Почему? – Ну, не знаю… Что рыжая по-настоящему умела, так это ставить своими вопросами собеседника в тупик. Как к глухой стенке для расстрела. Разве что только глаза не завязывала. Хотя какой смысл делать это в темноте? – Ты знаешь, что это такое? – Стать твою, – не сдержался Хамерхаузен, – откуда, по-твоему, я могу это знать? Ты думаешь, я каждое воскресенье выезжаю в Усопье на пикник? – Не шуми, – строгим голосом осадила его Регина. – Не доставай меня. – Ты рамон или кто? – У тебя есть причины для сомнений? – Рамон не станет париться из-за ерунды. – Из-за какой ерунды? – Да из-за всякой. – Послушай-ка, детка. – Хамерхаузен повернулся к Регине лицом, хотя в поглотившей их темноте лица девушки все равно не было видно. – Или ты перестаешь язвить по любому поводу, или… – Я тебе не детка. – Но ты и не рамон. – Я спасла тебя от черного мешка со щупальцами. – А я вытащил тебя из пасти плотоядного цветка. Словесная перепалка не становилась менее яростной от того, что велась едва слышным полушепотом. Хотя со стороны это, наверное, выглядело забавно. Если б было кому смотреть. – Разбежимся в разные стороны? – Зачем? – Посмотрим, кто доживет до рассвета. – Ты чокнутая. – Да. И что с того? Хамерхаузену было что ответить, но прежде, чем он успел произнести хоть слово, что-то коснулось его плеча. – Убери руку, – ненавидяще прошипел Виир. – Какую? – Левую. За правую он ее держал. Раздался негромкий щелчок пальцев. – Вот она! Хамерхаузен замер, боясь пошевелиться. Воображение уже нарисовало предельно жуткую картину происходящего. – Тогда что лежит у меня на плече? Это могла быть огромная змея, готовая обвиться вокруг шеи. Или щупальце гигантского осьминога. Осьминоги живут в воде? Да что вы говорите! А это сухопутный, может быть, даже древесный осьминог! Рухнувшие небеса! Это ведь Усопшие Земли! – Не знаю, – с невозмутимым спокойствием ответила на рыжая. – Хочешь, чтобы я проверила? – Не трогай! – едва не в полный голос воскликнул рамон. – А что такого? Регина прикидывалась или на самом деле не понимала, насколько опасно их положение? Виир снова услышал знакомое шипение. На этот раз можно было не гадать, откуда оно доносится – звук раздался возле правого уха. – Это ты шипишь? – спросила Регина. – Нет. – Тогда… Виир… – Да? – У тебя на плече что-то светится. Осторожно, не поворачивая головы, Хамерхаузен попытался скосить взгляд, чтобы увидеть то, о чем говорила Регина. – Ничего не вижу. – Хочешь сказать, что я вру? – Я просто сказал, что ничего не вижу. – Ну, знаешь, чтобы не увидеть это, нужно быть слепым. Хамерхаузен стиснул зубы. Он все же решил не поворачивать голову. Тот, кто сидел у него на плече, пока вел себя спокойно. Но мог среагировать на движение. Виир вовсе не хотел, чтобы его укусили за щеку или за нос. – Что там? – Красный крест. – Что? – Крест красного цвета. Что непонятно? – Он лежит у меня на плече? – Если бы я еще видела твое плечо… Я вижу только красный крест в кромешной тьме. Светящийся красный крест в темноте – это здорово отдавало совсем уж несусветной дичью. Хамерхаузен даже думать не хотел о том, что у Регины что-то там не в порядке с головой. Но временное помутнение разума – такое ведь с каждым может случиться. Рыжую не так давно чуть было не съел плотоядный цветок. Хамерхаузен вытащил ее буквально из пасти этой твари, всю, с ног до головы перемазанную мерзко слизью. Шок, потеря ориентации в пространстве – после такого можно не только светящийся крест в темноте увидеть. А что, если и он сам… Хамерхаузен начал медленно поворачивать голову. Со стороны плеча вновь раздалось шипение. На этот раз отчетливое и громкое, похожее на предупреждение. И тут Виир почувствовал, что его переполняет уже не страх и даже не досада, которая какое-то время была спутницей страха, а злость. Самая настоящая злость. Злость на этот лес, по которому они тащились незнамо куда, на темноту, из-за которой невозможно было сориентироваться, на всех этих тварей, ползающих, прыгающих и летающих, что прятались в темноте и издавали пугающие звуки, потому что в темноте, стать твою, все звуки звучат пугающе! Злость на Регину, в которую будто вселился бес противоречия, из-за чего с ней ни о чем невозможно был спокойно договориться. Злость на себя самого за тот страх, что превратил его в параноика, прячущегося от себя самого в углу за комодом. Хамерхаузен выпустил руку Регины – Вииир! – и быстро провел ладонью по правому плечу, чтобы наконец убедить себя в том, что там ничего нет, кроме его собственных фантазий. Тварь, сидевшая на плече, оказалась размером с белку. Но шкура у нее была голая и влажная. Она даже не пыталась удержаться на занятом месте. Но перед тем, как упасть, цапнула рамона за мизинец. Зубы у нее были мелкие и острые, как иголки. Виир невольно вскрикнул от боли. А в следующую секунду он почувствовал страшную, обжигающую боль, как будто в кровеносные сосуды всей кисти ему впрыснули крутой кипяток. Боль быстро поднялась до локтя. А затем рука онемела. Боли не было. Но руку ниже локтя Хамерхаузен не чувствовал. – Виир?.. Ты здесь? – Ну, а где еще я могу быть? – раздраженно буркнул в ответ Хамерхаузен. – Почему ты отпустил мою руку? – Рамон почувствовал, как пальцы девушки коснулись его груди. – Виир?.. Она была не напугана, а лишь недовольна тем, что происходит что-то, чего не было в ее собственных планах. Хотя какие у нее могли быть планы? У них обоих был один план – выжить. Выжить любой ценой. Хотя, если подумать, стоило ли оно того? Ну, в смысле, борьба за существование и прочая дребедень. Чему равнялись их шансы на выживание? Смог ли хоть кто-то выжить в Усопших Землях? Помимо Валтора Прея, разумеется. Валтор – это особая статья. У этого рамона вообще потрясающие способности к выживанию в любых, самых нечеловеческих условиях. Если бы не он, в Кластере Джерба сейчас уже не осталось бы ни одного живого человека. Зато мертвецов было бы полным-полно. Да уж, Валтор Прей – это что-то. К тому же спутником Валтора во время его путешествия по Усопшим Землям был андроид Иона. Который тоже парень не промах. А Хамерхаузену приходилось довольствоваться обществом вздорной рыжей девицы, возомнившей себя рамоном. – Где твоя рука, Виир? Правой рукой Хамерхаузен ощупал левое предплечье. На ощупь левая рука была как обычно. Температура кожи нормальная, мышцы не сведены судорогой. Но при этом ниже локтя рука ничего не чувствовала. Наверное, даже если бы он вогнал в нее нож, то все равно не почувствовал бы боли. А вот выбитое плечо по-прежнему ныло. Хамерхаузен поймал в темноте руку Регины и прижал ее к ладони парализованной руки. Здоровая рука была нужна ему, чтобы ловить ветки в темноте. – Держись крепче. Разумеется, Регина не смогла оставить без внимания подобное замечание. – В каком смысле? – тут же переспросила она. Хамерхаузен был к этому готов и легко проигнорировал бессмысленный вопрос. – Ты все еще видишь крест? – спросил он сам. – Ну, разумеется. Когда его не скрывает твой силуэт. Ага, выходит, крест все-таки за ним, а не на нем. – Он ближе или дальше, чем был прежде? – А ты не можешь сам посмотреть? Хамерхаузен был уверен, что светящийся крест существует только в воображении рыжей. Но ему было совсем не трудно, он повернул голову и посмотрел себе за спину. Позади него в кромешной тьме отчетливо светился красный крест. Все четыре его конца имели примерно одинаковую длину. Крест казался размером со спичечный коробок. Но об истинных его размерах судить было сложно. Вернее – невозможно. Рядом, да и вообще нигде, не было никаких ориентиров. Ничего, с чем можно было бы сравнить размеры креста. Или определить расстояние до него. С равной степенью вероятности крест мог опираться на кончик носа рамона или находиться за сотни метров отсюда. Соответственно, и размеры его могли варьироваться от незначительных до огромных. Что представлял собой светящийся красный крест, Виир даже думать не хотел. Это могла быть россыпь гнилушек, которые облюбовали светящиеся микроорганизмы. Мог быть светящийся лишайник на стволе дерева. Точно так же крест мог оказаться светящимся фрагментом рисунка на теле какого-нибудь местного упыря. А может, это все же была фантазия Регины, которую она навязала Вииру? Так, что он теперь воспринимал ее как свою? – Я хочу есть, – неожиданно и, как всегда, совершенно не к месту заявила Регина. Крест качнулся из стороны в сторону с амплитудой в тридцать-сорок градусов. Вслед за тем из темноты раздался хриплый, чуть приглушенный, будто сдавленный, утробный рык. И это уже точно была не галлюцинация. Глава 2 Крест снова качнулся из стороны в сторону и как будто немного приблизился. Рык повторился. Протяжный, утробный. Подобные звуки мог издавать только крупный хищник. Причем чем-то очень сильно недовольный. Или же расстроенный. Что принципиально ситуацию не меняло. – Виир… Голос Регины наконец-то сделался испуганным. Можно было позлорадствовать по этому поводу. Но настроение было не то. – Представь себя мертвой, – едва слышно произнес Хамерхаузен. – Что? – Регине показалось, что она ослышалась или неправильно поняла слова спутника. – Представь, что ты мертва. Хамерхаузен чувствовал, как его спину буравит взгляд невидимого в темноте хищника. Почему он все еще не прыгает? Хамерхаузен закрыл глаза, хотя в этом не было никакого смысла, и изо всех сил попытался представить себя куском гнилой, разлагающейся плоти. – Зачем? – спросила Регина. – Ты можешь не задавать вопросов? Просто сделай то, что тебе говорят. – Ты с ума сошел, Виир? В темноте гулко ухнула ночная птица. Хамерхаузен потянул носом воздух. Пахло сыростью, какой-то прелью, грибами и мхом. – Мы не можем от него убежать. Какое уж тут бежать, не видя ничего вокруг. Они смогут сделать три-четыре шага, не больше. После чего кто-нибудь непременно влепится лбом в дерево. И – все. Единственный их шанс – прикинуться мертвыми. Слабенький, конечно, шансик, но все же лучше, чем ничего. – От кого? – От этой твари с красной меткой. – Ты любишь кино про зомби? Да, сейчас, конечно, самое время поговорить о кино! Это еще вопрос, кто из них двоих свихнулся. Из темноты вновь раздался рык. Медленный, растянутый, как будто ленивый. Или – из последних сил. Со странным влажным причмокиванием в конце. – Так рычат зомби, – таинственным полушепотом сообщила Регина. Хамерхаузен был безмерно рад, что рыжая не могла видеть выражение, появившееся у него на лице. – Ты совсем спятила? Он произнес это не с осуждением. Скорее с сочувствием. – Да? – Регина и не думала отказываться от своей безумной идеи. – А почему он так медленно двигается? – Может быть, это какой-нибудь гигантский слизень, – предположил Хамерхаузен. Идея со слизнем, разумеется, тоже была высосана из пальца и явно не тянула на всеобъемлющее объяснение происходящего. Но все же слизень был лучше, чем зомби. И, в соответствии с принципом Оккама, вполне имел право на существование. – Слизень, – только и сказала Регина. Но произнесла она это так, что Вииру сразу стало ясно – она считает его идиотом. Из темноты раздался тяжелый, протяжный вздох. – Это тоже слизень? – насмешливо осведомилась Регина. – Идем! Рыжая схватила Хамерхаузена под руку и потащила за собой. Насколько мог определить Виир, двигались они теперь в направлении, перпендикулярном тому, что выбрали прежде. Собственно, им было все равно куда идти. Не зная местности, они двигались наобум. Но все же рамону было любопытно, с чего вдруг Регина решила свернуть? Или она все делала, не думая? – Послушай… – начал Хамерхаузен. – Не сейчас, – оборвала его Регина. – Я только хотел спросить… – Не время. – Мы уже оторвались от этого… зомби. Регина, не останавливаясь, посмотрела назад. Там была только темнота. Красный крест пропал. – Вот видишь, значит, я была права! – Насчет чего? Хамерхаузен ладонью прихлопнул впившегося в шею москита. – Это был зомби! – Ну… Я просто так сказал про зомби. – При чем тут ты? Мы свернули в сторону, а зомби продолжил идти в том же направлении, что и прежде. У этих тварей нет мозгов, поэтому соображают они туго. Пройдет какое-то время, пока он поймет, что оплошал. – Это ты в кино видела? Хамерхаузен даже не пытался скрыть иронию. – По-моему, это очевидно. Если у существа нет мозгов, оно не в состоянии сопоставлять факты и делать выводы. – Существо без мозгов не может оставаться живым. – Так зомби – они же мертвецы. – Мертвецы не могут ходить. – Зомби – это живые мертвецы. Хамерхаузен безнадежно цокнул языком. Продолжать разговор в том же духе было бессмысленно. Все мысли и суждения рыжей подчинялись какой-то своей, весьма своеобразной логике, постичь даже самые основы которой Виир был не в состоянии. Наверное, потому, что у него-то как раз мозги были в порядке. Регина вдруг пронзительно взвизгнула. – О, боже мой! Голос у нее при этом был такой, что Хамерхаузена всего аж передернуло. Рамон даже подумать боялся, что могло случиться с человеком, который так визжал. – Регина… Хамерхаузен провел ладонью правой руки по предплечью левой, которая все еще ничего не чувствовала. Руки девушки не было. Но она была совсем рядом – Виир отчетливо слышал ее срывающееся дыхание. – Что случилось? – Я вляпалась в паутину, – плачущим голосом сообщила рыжая. – Что? – Виир не поверил услышанному. – Прямо лицом… Огромная такая паутина… Гадкая! – И это все? – А что, я должна была при этом еще трахнуться лбом о ветку и наступить обеими ногами в дерьмо? – обиженно и зло отозвалась Регина. – Слушай, это не смертельно, – попытался утешить ее Хамерхаузен. – Зато – мерзко! Мерзко! Мерзко!.. Хамерхаузен не видел, но чувствовал, как с каждым новым выкриком Регина нервно проводит пальцами по лицу, пытаясь содрать налипшую паутину. Виир прекрасно знал, каково это – вляпаться лицом в заботливо сотканную пауком ловушку. Хотя она предназначается и не для тебя, ощущение на самом деле неприятное. Но в то же время не настолько, чтобы устраивать по этому поводу истерику. Рамон снова хлопнул себя ладонью по шее. Москиты становились все более надоедливыми. – Слушай, а тебя москиты не кусают? Пауза. Затем злобный, шипящий полушепот: – При чем тут москиты? – Ну, мне они просто покоя не дают. – Москиты? Да? А у меня все лицо в паутине! – Да будет тебе, – снова попытался успокоить девушку Хамерхаузен. Душа у рамона была добрая. И ему действительно было жалко Регину. – Все равно ведь никто не видит. Должно быть, он сказал что-то не то. Или – не так. Потому что Регина издала вдруг звук, похожий на рык неизвестного существа, помеченного красным светящимся крестом. – Хочешь сказать, что ты меня ненавидишь? – догадался Виир. В ответ он готов был услышать все, что угодно, только не то, что прозвучало из темноты. Регина засмеялась. Виир Хамерхаузен ничего не сказал. Но про себя подумал, что если им все же удастся выбраться живыми из этой передряги, он больше никогда, ни разу в жизни не сядет в один квад с женщиной. Особенно если она рыжая. Глава 3 Когда Валтор с Ионой покидали Кластер Верда, на небе не было ни облачка, ярко светило солнце, полуденный зной разливался по высокой траве, иссушая ее кончики, и разве что только внезапные порывы ветра, заставляющие траву никнуть к самой земле, могли стать предвестниками грядущей непогоды. – Я бы на вашем месте задержался хотя бы на день, – сказал Александр Грир, вместе с другими рамонами вышедший проводить их до ворот гаража. – Вы пропускаете самое интересное. Сегодня вечером должно состояться первое открытое заседание Гильдии Кластера. И, чует мое сердце, состав ее будет основательно обновлен. Ты бы не хотел стать членом Гильдии, Валтор? – Зачем? – подозрительно посмотрел на старого рамона из-под полей акубры Прей. – Что значит зачем? – удивленно вскинул брови Грир. – Затем чтобы следить за соблюдением законности и порядка. – Я – рамон. – И что с того? – Мое место в пампе. – Ага, значит, ты будешь по пампе колесить, а Гильдию снова оккупируют такие, как Кир Дунгаев. Прей недовольно поморщился. – Не провоцируй меня, Александр Васильевич. – Куда вы так торопитесь? – сменил тему Грир. Валтор быстро глянул на Иону. Андроид сидел на месте водителя, положив ладонь правой руки на рулевое колесо, и смотрел на паукообразного робота-ремонтника, ползущего по стене башни где-то на уровне сорокового этажа. Вид у Ионы был абсолютно отрешенный, как будто все, о чем шла речь, его совершенно не касалось. – Айвуры, – коротко ответил Валтор. – С решением этой проблемы нельзя затягивать. Если их видели уже возле Войвода, значит, они могут объявиться вообще где угодно. Я не хочу делить с этими тварями пампу. Если существует способ загнать их назад в Гройхентрапп, откуда они так некстати вылезли, надо этим воспользоваться. – Ты уверен, что найдешь способ избавиться от айвуров в Усопье? – не скрывая сомнения, спросил Эль-Фуэго. – Я не знаю, к кому еще можно обратиться за помощью. Да и насчет Хамерхаузена нужно разузнать. Выжить в Лунном Карантине – задачка не из простых. Но сами знаете, парни, мы, рамоны, народ живучий. – Неправильно это как-то, – буркнул Рыжий Праттер. – Сюда мы ехали все вместе, а в Усопшие Земли вы с Ионой вдвоем отправляетесь. – Точно. – Александр Грир открыл заднюю дверцу квада и полез на сиденье. – Эй! Александр Васильевич! Ты чего это удумал? – встревожился Валтор. Грир сел на заднее сиденье так, будто это было его законное место. – Я еду с вами, парни. – Грир скрестил руки на груди. – Нет, нет, нет, нет! – решительно запротестовал Валтор. – Это не увеселительная прогулка! – А я не мальчик в коротких штанишках, – легко парировал Грир. – Это на самом деле очень опасно… – Прей, ты полагаешь, меня еще можно чем-то напугать? – снисходительно усмехнулся Грир. – Если по уму, то я уже раз десять должен был погибнуть. И ничего, жив, как видишь. Если мне суждено погибнуть в Усопье – ну и ладно, подумаешь, дело какое. По крайней мере, я посмотрю, что это за Усопшие Земли такие. – Ты что молчишь? – ткнул локтем приятеля Валтор. – Что? – Иона оторвался от созерцания ползающего по стене башни робота-паука. – Александр Васильевич собрался ехать с нами в Усопье. Иона внимательно посмотрел на Грира: – Вы так и поедете, без всякого багажа? – Я рамон, парень, – усмехнулся Грир. – Мне не нужно ничего сверх того, что лежит у меня в карманах. – Кончай бравировать, Александр Васильевич! – возмущенно воскликнул Валтор. – Мы все тут рамоны! – Ну, хорошо, – не стал спорить Грир. – Скажем так, я надеюсь, что у вас в багажнике отыщется все, что мне может понадобиться. И вы не откажетесь со мной этим поделиться. – Я не против, – сказал Иона. Валтору показалось, что он ослышался. – Не против чего? – Чтобы Александр Васильевич ехал с нами. – Да ты что! – с показным удивлением всплеснул руками Валтор. – А что, если я против? – Почему? – спокойно спросил Иона. – Потому что… – Валтор запнулся. Он взялся за тулью акубры, вроде как затем, чтобы сдвинуть ее назад, а на самом деле, чтобы скрыть смущение. Средний палец угодил в пулевое отверстие, и Валтор болезненно скривился. – Ты помнишь нашу поездку через Усопье? – Разумеется. – Как велики были наши шансы выбраться оттуда живыми? – Процентов десять-двенадцать. Извини, точнее сказать не могу. – Точнее и не требуется. – Валтор перевел взгляд на старого рамона. – Десять процентов, Александр Васильевич. Десять процентов! Грир сурово сдвинул брови: – Ты меня пугаешь, Валтор? – Да, стать твою! – Прей сорвал акубру с головы и указал ею на Грира. – Александр Васильевич, ты совершаешь огромную ошибку. – Не впервой. Валтор пожал плечами, натянул шляпу на голову и откинулся на спинку сиденья. Посмотрев на стоявших у ворот Эль-Фуэго, Рыжего Праттера, Сима-Малыша, Хаттона и других, Валтор едва заметно улыбнулся и двумя пальцами коснулся края полей акубры. Этим парням, остающимся в кластере, предстояла работа, какую никогда прежде не делал ни один рамон. Им нужно было установить в кластере новый порядок. Который они сами считали правильным и справедливым. И если у них все получится, то когда-нибудь, спустя много лет, вспоминая о сегодняшних днях, люди будут говорить, что все началось именно здесь, в Кластере Верда, когда за дело взялись рамоны. К чему все это приведет, Валтор не хотел загадывать. Но то, что началось в Верде, не должно тут же и закончиться. Потому что здесь сейчас находились рамоны почти из всех кластеров Треугольника. И когда они вернутся в свои кластеры, они уже не захотят, да и не смогут жить как прежде, глотая транквилизаторы, чтобы не сойти с ума в замкнутом пространстве башен, и веря лишь в то, что иначе не бывает, да и быть не может, потому что так было с первых дней Эпохи Сепаратизма. И им еще страшно повезло, что они родились в кластере, а не на ферме реднеков. Им об этом твердили изо дня в день. Но теперь они собственными глазами увидели, что все может быть не просто иначе, а совсем по-другому. Кто-то когда-то очень давно установил порядок, которому люди слепо следовали на протяжении многих поколений. Но теперь этому пришел конец. Среди рамонов Валтор приметил нескольких джангуров. Воины в набедренных повязках, с телами, покрытыми густой вязью причудливых татуировок, стояли, опираясь на длинные копья с листообразными наконечниками. Джангуры не держались особняком. Они о чем-то разговаривали с рамонами, предлагали им дымные тростинки, посмеивались, когда те благоразумно отказывались. Два дня назад подобное было невозможно. Джангуры и близко не подходили к кластерам. С рамонами они порой встречались в пампе, но в отношениях между ними всегда сохранялась настороженность. Они принадлежали к мирам, которые существовали как бы в разных плоскостях, лишь в отдельных точках пересекающихся друг с другом. А большинство из тех, кто живет в кластерах, даже не знали о существовании джангуров. И вдруг все в одночасье переменилось. Мир перевернулся и стал другим. Это было непривычно, а потому казалось странным. Но это было здорово! Валтор невольно улыбнулся – никогда прежде столь необычные мысли не приходили ему в голову. Наверное, не было повода. Мир стоял у открытых врат, за которыми находилось будущее. Какое оно – никто точно не знал. Но все были уверены в том, что это лучшее будущее. Потому что они сами выбрали его для себя. Так всегда и бывает: кому-то – открывать будущее, кому-то – ехать в Усопшие Земли. В Усопшие Земли ехать предстояло Валтору Прею, Ионе Пурпуру и примкнувшему к ним в самый последний момент Александру Гриру. Что он-то там позабыл? Хотя какая разница, если он сам так решил. – Поехали, – сказал Валтор. Глава 4 Погода испортилась скорее, чем кошка успела бы вылакать блюдечко молока. К тому времени, как башни Кластера Верда скрылись за горизонтом, холодный северный ветер нагнал откуда-то полчища мрачных туч, затянувших серой хмарью всю голубизну неба. И сразу же зарядил мелкий, противный дождик, способный вывести из себя даже самого спокойного и уравновешенного человека. Всерьез и надолго. Иона остановил квад, чтобы помочь Валтору натянуть тент. Для этого пришлось сначала сложить станину, на которой был установлен пулемет, подаренный беглым господином Кластера Верда. Вот такие кренделя выписывает порой судьба. Если бы знал Кир Дунгаев, чем обернется поездка Валтора Прея в Кластер Джерба через Усопшие Земли, что бы он тогда предпринял? Уж, наверное, не презентовал бы Валтору пулемет, собранный вручную, как старинные часы, на его собственном оружейном заводике. Капли дождя молотили по натянутому брезенту, как будто надеялись проделать в нем дырки. Дворники размазывали воду по лобовому стеклу. В двух метрах впереди ничего не было видно. Машина двигалась вперед, как будто продираясь сквозь сумрачное водяное марево. Грир поймал себя на мысли о том, что если бы он сам находился за рулем, то давно бы уже надавил на тормоз. Жизненный опыт подсказывал ему, что именно так стоило бы поступить, дабы не искушать судьбу. Везенье-то, оно может еще и пригодиться. Стоит ли растрачивать удачу по пустякам? Но молодые, бесшабашные парни – такими, с высоты прожитых лет, казались Гриру Валтор с Ионой, – разумеется, придерживались на сей счет иного мнения. И, возьмись Грир увещевать их, они, чего доброго, еще поднимут его на смех. Грир нашел бы, как осадить заносчивых юнцов. Но про себя они все равно станут называть его старым ворчуном, который непонятно зачем увязался вместе с ними. Гриру было бы неприятно об этом думать. Главным образом потому, что он и сам не понимал, зачем рванул вместе с ними в Усопье? Он принял это решение с ходу, не раздумывая и не колеблясь. Почувствовал вдруг, что так надо. Грир отказывался считать себя стариком. Но, тем не менее, возраст то и дело давал о себе знать. То вдруг в коленях появлялись противные, ноющие боли. То поясницу при ходьбе прихватывало так, что хоть вой. А иногда с утра бывало трудно подняться с кровати. Не от того, что что-то болело, – просто возникала предательская, паршивая мыслишка: «А зачем? Зачем вылезать из постели? Какие такие неотложные дела ждут тебя сегодня? А завтра? А через неделю?» Гриру казалось, что жизнь теряет смысл. А может быть, уже потеряла. Поэтому-то он с таким азартом поддержал идею Валтора рвануть немедля в Кластер Верда и замутить там что-то вроде переворота. Для Грира это был реальный шанс наконец-то вырваться из круговорота бессмысленно однообразных, до жути похожих один на другой дней. И теперь, когда Грир снова почувствовал себя рамоном, главным было не останавливаться. Он должен был все время двигаться вперед. Должен был слышать равномерный, уверенный рокот хорошо сбалансированного и четко отлаженного мотора. Он готов был ехать куда угодно. Хоть в Усопье, хоть к черту на рога. И даже если эта ездка станет для него последней, что ж с того. Каждый рамон когда-нибудь не возвращается из пампы. И, как правило, никто никогда не узнает, что случилось с любым из них. Про рамона никогда не говорят, что он умер, – никто не видел его мертвым. Говорят, что он уехал и еще не вернулся. Рамон – сам себе господин. Когда решит, что пора возвращаться, тогда и вернется. А может, не вернется никогда. Кто ему прикажет? Вот так однажды уехал и не вернулся старый друг и напарник Грира Жак Крестовский. И Грира по сей день мучает вопрос, не что с ним случилось, а почему он поехал один, ничего не сказав напарнику? Для этого у него должны были быть весьма серьезные причины. Но вот какие именно? Сколько ни ломал Грир голову, он так ничего и не смог придумать. У него даже никаких предположений не было. Если, конечно, откинуть совершенно фантастические, вроде того, что Крестовский на самом деле был инопланетянином и выпал ему срок возвращаться на родную планету. – Ну, так что, Иона? Валтор повернулся к напарнику, сидевшему за рулем. Андроид, не отрываясь, смотрел на расплывающиеся по лобовому стеклу потеки дождя. Ему казалось противоестественным и странным то, что в их перемещении не прослеживается никакой системы. – Иона! – снова окликнул его Валтор. – Что? Андроид с трудом оторвался от созерцания потоков воды. – Ты что, не слышал меня? – Нет. Валтор был удивлен сверх всякой меры. Пропустить чужие слова мимо ушей мог кто угодно, только не Иона. Уже хотя бы потому, что уши у андроида выполняли чисто декоративные функции. Андроид без ушей смотрелся бы странно и вызывал бы у человека неприязнь. Иона сам об этом рассказывал. А слух у него функционировал совершенно иначе, нежели у человека. У него имелось несколько встроенных микрофонов, которые вели непрерывную запись на карту памяти. В комнате, где играла музыка и веселились два десятка гостей, он мог не только услышать, как муха летит, но и по слуху нарисовать траекторию ее полета. Как с такими возможностями можно было не услышать слова человека, сидящего рядом с тобой? Поэтому Валтор и спросил: – Как это? – Прости, я задумался. Если Иона думал, что эти его слова все объяснят, то он жестоко ошибался. Слова его окончательно повергли Валтора в недоумение. – Ты задумался? – весьма многозначительно повторил Валтор. – Ну, что-то вроде того, – несколько смягчил формулировку Иона. – Ну это, разумеется, все объясняет, – медленно повел подбородком сверху вниз Валтор. – Что ты пристал к парню? – одернул его Грир. – Он за дорогой следит. Посмотри сам – впереди вообще ничего не видно. Валтор резко обернулся назад. – Он сам постоянно твердит, что он не человек, – с обидой в голосе произнес рамон. – Как андроид может задуматься настолько, чтобы не услышать то, что ему говорят? – Ну, всякое случается, – рассудительно заметил Грир. – Да?.. – Валтор не сразу нашел что ответить. Но все же нашел. – А что, если он задумается настолько, что перестанет следить за дорогой? – Значит, надо остановиться и переждать непогоду, – ответил на это Грир. Валтор только молча руками развел. Он рассчитывал получить от Грира поддержку. А оказалось, что старик заодно с андроидом. – Ты нервничаешь? – искоса посмотрел на Валтора Иона. – Я? – криво усмехнулся Прей. – С чего бы? – Не знаю. Но ты – нервничаешь. Тебя что-то тревожит. – Кончай, – недовольно поморщился Валтор. Его недовольство было вызвано главным образом тем, что Иона точно угадал его эмоциональный настрой. Валтор на самом деле нервничал. Ионе оставалось жить пять дней. Эту информацию он получил от старшего техника Кира Дунгаева, занимавшегося перепрограммированием андроидов, которых самый богатый и влиятельный человек в Кластере Верда использовал в своих самых неблаговидных делишках, о которых никто никогда не должен был узнать. И, если сам Иона, по крайней мере, внешне не проявлял никаких эмоций на сей счет, то Валтор не знал, как себя вести. Ему хотелось успокоить Иону, как-то приободрить его. Но андроид, похоже, не нуждался ни в том, ни в другом. Как вообще андроиды относятся к смерти? Что это для них? Может быть, она вовсе не кажется им мрачной, черной бездной, в которую рано или поздно предстоит упасть каждому? Может быть, смерть для них что-то вроде щелчка выключателя, после которого нет больше ничего? У андроидов нет собственной культуры, поэтому у них не сложилось какого-то традиционного взгляда на смерть. Ну, или, если угодно, на остановку всех жизненных функций и вечное небытие. Но какое-то личностное отношение к тому, что неизбежно должно было произойти, Иона должен иметь. Даже если ему глубоко по фигу все, что произойдет после того, как его система обрушится, он должен хотя бы этим поделиться с Валтором. Потому что Валтор не просто его напарник, а единственный друг. Который, черт возьми, по какой-то совершенно непонятной причине переживает из-за этого непутевого андроида, умудрившегося вляпаться в историю, которая даже для такого прожженного рамона, как Валтор Прей, и то оказалась чем-то таким, про что он обычно говорил, что это уже слишком. Впереди у них была куча дел. Нужно было попытаться отыскать затерявшегося где-то в Лунном Карантине Хамерхаузена, найти способ избавиться от айвуров, а потом еще и применить его на деле. Джангурам почти наверняка потребуется помощь, когда они вернутся в разоренный айвурами Битхант. Опять же, проблема андроидов – они должны были получить статус, приравнивающий их к людям, которым они прежде только служили… Да и вообще, рамон никогда не сидит без дела. Ему всегда есть чем заняться. Пампа большая – в ней всегда что-то происходит. Странное дело, но, не отдавая себе в том отчета, Валтор уже давно думал о Ионе как о своем напарнике. Так, будто этот вопрос давно уже между ними решен. Хотя на самом деле Иона ничего не говорил о своих планах на будущее. Даже когда он полагал, что это будущее у него есть. Или он уже тогда чувствовал себя обреченным? Иона мог, по крайней мере, догадываться о том, по какой причине специалисты Дунгаева выбрали именно его, чтобы сделать полностью свободным и научить убивать. Мог или нет? Да, собственно, какая разница. Если у него были хоть какие-то сомнения по любому поводу, он должен был поделиться ими со своим напарником. Между людьми, едущими в одном кваде, не должно быть никаких секретов или даже недоговоренностей. Если, конечно, один из них не пристегнут к сиденью наручниками. Иначе это может для всех них плохо закончиться. Ну а кроме всего прочего, теперь у них на заднем сиденье сидел Александр Грир. И, хочет того Иона или нет, рано или поздно старик поймет, что происходит что-то неладное. Тогда он, как всякий разумный рамон, задаст Валтору прямой вопрос: «В чем дело?» И что должен будет ответить ему Валтор? И, самое главное, как он, Валтор Прей, будет себя при этом чувствовать? Валтор не любил иметь бледный вид. Да просто не имел такой привычки. – Дождь вроде бы слабеет, – как бы между прочим заметил Иона. Валтор чуть было не выругался в полный голос. Он тут, понимаешь, решает вопрос, как им дальше жить, а Иону, стать твою, волнует только погода за бортом. Не того, совершенно не того ожидал от напарника Валтор. – Что значит дождь на фоне мировой революции? – выдал одну из своих сакраментальных фраз Грир. Валтор посмотрел на него через плечо: – Это ты к чему, Александр Васильевич? – К тому, что дождь, даже самый сильный, непременно когда-нибудь закончится. – Пауза. – Рано или поздно. – Вот оно что, – уныло кивнул Прей. Наклонившись, Грир положил ему руку на плечо. – Слушай, парень, ты нынче какой-то не такой. – В каком смысле? – В самом прямом и определенном. Может, у тебя с желудком проблема? – Почему именно с желудком? – удивился Прей. – Да обычно те, у кого желудок не в порядке, ведут себя так, как ты сейчас. – Это как же? – Делают вид, что лука объелись. Валтор усмехнулся и качнул головой. Чего у Грира было не отнять, так это умения дать точное определение любому самому неопределенному понятию. – Мы едем в Усопье. – Об этом знает едва ли не весь Кластер Верда. – Отлично. Но как мы попадем в Усопье? – Я полагал, у тебя есть какой-то план. – План есть у Ионы. Но он держит его в секрете. – Ну, уже хорошо. – Что хорошо? То, что он не хочет с нами поделиться? – То, что у него хотя бы есть план. – Александр Васильевич, – не оборачиваясь, обратился к старику Иона. – Рядом с вами на сиденье стоит синий контейнер. – Есть такой, – кивнул Грир. – Будьте добры, откройте его. В нем на самом верху лежит металлический диск. Передайте его Валтору. – Держи, – Грир кинул диск Прею на колени. – Ну, и что? Валтор недоумевающе развел руки. Но со стороны могло показаться, что он не хочет или даже боится прикасаться руками к лежащему у него на коленях диску. – Это диск, который нам подарили в Борее-Три, поселке гуманитариев. – Ну да. Тебе подарили этот диск, а мне – флейту. Не объяснив сакрального смысла сих подношений. – Вокруг центра диска расположены пять отверстий. Для чего они? – Чтобы просовывать в них пальцы. Это же очевидно. Пять отверстий – пять пальцев. – Сделай это. – Что? – Вставь в них пальцы. Валтор насторожился: – Зачем? – Сделай, тогда и узнаешь. Валтор усмехнулся, картинно пошевелил пальцами, разминая суставы, растопырил пятерню пошире и направил пальцы в отверстия. Но, как он ни старался, ему не удавалось вставить в отверстия на диске все пять пальцев одновременно. Даже четыре вставить было непросто. После нескольких попыток Валтор сдался. – Ладно, в чем тут секрет? Иона достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его Прею. Валтор развернул лист. На бумаге был нарисован круг с пятью отметинами. – Наложи диск на рисунок. Валтор расправил листок на колене, а сверху на него положил диск. Он уже понял, что нужно сделать. Покрутив диск из стороны в сторону, рамон легко добился того, что все пять отверстий совпали с метками на рисунке. – Так. Ну, и что все это значит? – Расположение отверстий на диске с самого начала показалось мне знакомым. Но я не сразу вспомнил… Вернее, не смог сразу сопоставить масштабы. На бумаге – увеличенное до реальных размеров схематичное изображение расположения датчиков на верхней плоскости гравитационной мины. Мне кажется, такое совпадение не случайно. – Ты хочешь сказать… – медленно начал Валтор. – Не валяй дурака, Прей, – перебил его Грир. – Этот диск служит для обезвреживания гравитационных мин. – Нет, – все так же медленно покачал головой Прей. – Не может быть. Это простое совпадение. – Почему ты так думаешь? – спросил Иона. – Ты хочешь сказать, что студенты из Борея-Три создали устройство, обезвреживающее гравитационные мины, и при этом сами не поняли, что же они такое сделали? – Не просто студенты, а люди, увлеченные Игрой, – уточнил Иона. – Вспомни, что рассказывал Иозеф Кнехт. Они улавливают легчайшие колебания бытия, буквально витающие в воздухе, увязывают между собой то, что, казалось бы, невозможно совместить, и создают на этой основе нечто, чему еще не придумано названия. – Ерунда, – решительно тряхнул головой Валтор. – Эта штука, что я держу в руках, вполне себе материальна. Она создана не из дуновений ветра и колебаний звуков. Это – нормальный кусок железа. Если бы кто-то поставил перед собой задачу создать устройство, обезвреживающее гравитационные мины, то для начала он бы должен был создать некую теорию, провести серию опытов, затем – полевых испытаний, сделать рабочую модель, проверить ее, внести необходимые коррективы и только после этого перейти к изготовлению самого устройства. Возможно, что-то еще я упустил. – Валтор постучал согнутым пальцем по лбу. – А, ну да, конечно! Чертежи, расчеты, выбор материалов… Ну, в общем, как-то так. – Ты забыл главное, – сказал Грир. – Принцип действия этой штуковины. – Точно! – указал на него пальцем Валтор. – Ты расписал длинную цепочку действий, которой обязан следовать любой обычный человек, – сказал Иона. – Но люди из Борея-Три не соблюдают правил. Они перепрыгивают от начала в конец. От идеи – к ее воплощению. Интуиция для них важнее расчета. То, что нам требуется понять, они уже знают. Вернее даже, не знают, а чувствуют. Так же, как они слышат мелодию в дуновениях ветра. Валтор осторожно взял загадочный диск за края и перевернул его на другую сторону. От этого картина не сделалась более ясной. В принципе, он готов был согласиться с тем, что говорил Иона. Не хватало только какой-то малости. Оставались какие-то сомнения. – Хорошо, допустим, они могли это сделать. Но зачем они это сделали? Эта вещь для них совершенно бесполезна. – Они сделали ее для нас. Потому что знали, что нам она понадобится. Хотя и не знали, когда и зачем. Валтор щелкнул ногтем по краю диска. – То есть мы могли спокойно выехать из Усопья с помощью этого диска, а не исполнять тот самоубийственный трюк, что придумали для нас шинандзаки? – Видимо, тогда еще было не время. Да и шинандзаки оказались на высоте. – Ну, хорошо, а как использовать этот диск? – Точно я не знаю. Но, мне кажется, нужно наложить его сверху на мину так, чтобы отверстия совпали с датчиками. – Ты сам-то понял, что сказал? – А что не так? – Для того, чтобы положить диск на мину, нужно подойти к ней. Но, как только ты к ней приблизишься, она сработает. Причем быстрее, чем ты нейтрализуешь ее. – Я могу попытаться, – подал голос Грир. – Александр Васильевич, – с укоризной посмотрел на него Валтор. – А что Александр Васильевич? – вскинул брови Грир. – Мне терять нечего. Я свое по пампе давно уже отъездил. Однако ж попробовать что-нибудь новенькое, остренькое да пикантненькое завсегда интересно. Предложенный Гриром игривый тон Валтор не принял. – Что интересно? То, как тебя разнесет в клочья? – Интересно, что из этого выйдет. – Грир щелкнул по краю полей акубры на голове Прея. – И имей в виду, парень. Если у меня это получится, я стану первым человеком, обезвредившим гравитационную мину. – А если нет? – Ну, тогда спойте что-нибудь там над моими останками. Мне нравится «Умытый чистою росою». – Да это же попса! – И что с того? – Я не стану это петь. – Ну и ладно. Иона споет. – Иона вообще не знает эту песню. – Кончайте этот разговор, – положил конец бессмысленному спору Иона. – Я смогу точно положить диск на мину, не подходя к ней. – Это как же? – заинтересовался Грир. – У меня хороший глазомер, – сказал Иона. – И бросок точный. Валтор вспомнил, как Иона за считаные секунды уложил пятерых прячущихся в укрытиях стрелков из банды Дунгаева. – В этом я как раз не сомневаюсь. Ну, а что, если диск не сработает? – Тогда воспользуемся планом «Б». – А, ну да, – с пониманием кивнул Грир. – Конечно, план «Б». – Что это еще за план «Б»? – насторожился Валтор, ничего не знавший ни о каком плане «Б». Иона хитро посмотрел на Грира. Старик заговорщицки подмигнул андроиду и показал ему большой палец. – В сложной ситуации у настоящего рамона всегда должен быть план «Б», – произнес он немного ворчливым голосом старого моралиста. – И в чем же заключается наш план «Б»? – осведомился Валтор. – В том, что нам о нем ничего не известно. Поэтому мы делаем ставку на диск Ионы. – Да ну вас! – Валтор кинул загадочный диск на заднее сиденье. – Александр Васильевич шутит, – поспешил успокоить его Иона. – План «Б» заключается в том, что, если диск не сможет дезактивировать мину, тебе придется играть на флейте. – Ах-ха-ха, как смешно, – дурашливо всплеснул руками Валтор. – Я не шучу. Ты же не думаешь, что флейту тебе подарили просто так, чтобы ты научился на ней играть и ублажал слух знакомых в свободное время? Вполне возможно, что флейта и диск работают в комплексе. – Ты серьезно? – Я лишь высказываю предположение. – Хочешь услышать мое мнение? – Конечно. Валтор откинулся на спинку сиденья и сдвинул акубру на лицо. – Бред! Сквозь пулевое отверстие в тулье ему было видно, как вода застилает лобовое стекло. И больше ничего. Глава 5 Выйдя из машины, Иона быстро надел синий дождевик, что передал ему Грир, запахнул полы и накинул на голову капюшон. Валтор покинул квад с другой стороны. С неба лило, как из прохудившегося корыта. Мир вокруг казался расплывшимся и смазанным, как акварель. В пяти-шести шагах все предметы сливались в эдакий неопределенный, подернутый серой рябью фон. Давно уже в пампе не было такого сильного дождя. После него трава пойдет в рост и вымахает едва ли не до пояса. Ехать по высокой траве приятно – как будто по морю плывешь. Однако и спрятаться в ней мог кто угодно – а это уже неприятный момент. – Может быть, подождем, когда дождь закончится? – не очень уверенно предложил Валтор. Судя по всему, дождь только-только вошел во вкус и даже не думал заканчиваться. Тяжелые капли молотили по капюшону, забивая уши однообразно-навязчивым стуком, мешающим думать. – Держи. – Иона протянул Валтору диск. Прей быстро провел мокрой ладонью по такому же мокрому лицу. – Ты же сам хотел это сделать. – Мне нужно подготовиться. – А, ну тогда… Валтор взял из рук Ионы диск и вновь попытался вставить в отверстия сразу пять пальцев. И снова у него ничего не получилось. К тому же средний палец застрял на уровне второго сустава и не желал вылезать из не предназначенного для него отверстия. Ни в какую. Выругавшись беззвучно, Валтор спрятал руку с диском за спину. Из машины выглянул Грир. – Парни. – Он поправил желтый капюшон на голове. – А вы уверены, что мы добрались до кордона? – У меня есть карта. – Иона приставил указательный палец к виску. – Ну и где граница? – Видите березу с раздвоенным стволом? Грир прищурился. В общем, можно было сказать, что он увидел что-то похожее на то, что описал Иона. Ну, или вообразил, что видит. – За ней – Усопшие Земли. Грир выбрался из машины, поправил капюшон на голове и сделал три шага вперед. Теперь он уже отчетливо видел березу с раздвоенным стволом. – Что-то никакой разницы, – разочарованно протянул Грир. – Что здесь, то и там. – А что ты рассчитывал увидеть, Александр Васильевич? – усмехнулся Валтор. – Людей с волчьими головами? Обычно подобные замечания в свой адрес Грир просто так не спускал. Но сейчас он только пожал плечами и ничего не сказал. Иона достал из кармана туго набитый холщовый мешочек и подкинул его на ладони. – Что это? – спросил Грир. – Шарики. – Мне нужно еще спросить, зачем они тебе? – Чтобы точно обозначить местоположение мины. – Ладно, давай. Грир сделал приглашающий жест рукой в сторону березы. Иона решительно и быстро зашагал вперед. – Не люблю я дождь, – доверительным тоном сообщил Гриру Валтор. – Говорят, в дождь хорошо жениться. – Это почему же? – Фиг его знает. По мне, так в дождь лучше всего быть похороненным. – Мне снова надо спросить почему? – Да потому что ты один сухой в своем гробу. – Нынче в гробах разве что только реднеки своих мертвых хоронят. Обитателям кластеров после смерти прямая дорога в крематорий. – В крематории тоже тепло и сухо. – Ну, лучше уж к жинке под бок, чем в крематорий. Рамоны не спеша, держась в некотором отдалении, следовали за андроидом, который тоже замедлил шаг, выбирая правильную позицию. Обычно местонахождение гравитационной мины можно почти безошибочно определить по примятой траве. Но сейчас вся трава была прибита к земле дождем. Иона снова достал из кармана мешочек, выловил из нее большой, размером с хороший грецкий орех, серебряно поблескивающий металлический шарик и, размахнувшись, кинул его. Пролетев метра два, шарик будто ударился в невидимую стену. Но не отскочил и не упал в траву, а завертелся на месте. Затем взлетел вверх и, как пуля, со свистом срикошетил в сторону Усопья. К этому моменту он и формой уже мало напоминал шарик – так, покореженный кусок металла. – Александр Васильевич, а ты сам-то был женат? – Нет, – мотнул головой старый рамон. – Не сподобился. А вот у напарника моего, Крестовского, была жена. – Да ты что! – удивленно вскинул брови Валтор. – Серьезно? Удивляться тут было чему – редкий рамон обзаводится семьей. Разве что только такой, как Грир, – отошедший от дел, осевший в кластере и садящийся за руль квада не чаще раза за три месяца, да и то только ради забавы. Жизнь рамона неопределенна, а судьба непредсказуема. Жизнь с рамоном – сплошная пытка и нервотрепка. Большую часть времени рамона приходится ждать. Ждать, не зная, где он сейчас и что с ним. Зато почти наверняка зная, что когда-нибудь он не вернется. Такого никому не пожелаешь. А уж человеку, которого любишь, и подавно. – Точно тебе говорю, – солидно наклонил голову Грир. При этом с капюшона у него полилась вода. – Нашел он себе девицу в Кластере Войвод. – А что так? У вас в Джербе, что ли, девчонок симпатичных нет? – Ну, это называется сердцу не прикажешь, – глубокомысленно изрек Грир. – И что же это за дамочка такая, сумевшая захомутать самого Крестовского? Заведя разговор о женитьбе просто так, от нечего делать, Валтор чувствовал, что эта тема все больше забирает его. Ему на самом деле было интересно, что же могло заставить заматеревшего рамона Крестовского пересмотреть свои взгляды на жизнь. Причем пересмотреть в корне. В самой что ни на есть основополагающей части. – Вообще-то, Крестовский не любил об этом говорить. Он как будто стеснялся того, что у него есть семья. Он всего дважды брал меня с собой, когда ездил в Войвод. И то мне приходилось долго его уламывать. – Так он не жил с семьей постоянно? – Нет. Но навещал их регулярно. – Должно быть, жена у него была красотка? – Валтор лукаво подмигнул Гриру. – А, Александр Васильевич? – Да я бы так не сказал. – Грир наклонил голову, чтобы дать стечь воде, собравшейся в складках капюшона. – По мне, так самая обычная женщина. Невысокого роста, худенькая, рыжая. Все лицо в веснушках, да и руки тоже… Вот улыбка у нее была, ну, просто… Я даже не знаю, как сказать. Когда я видел, как она улыбалась, то и сам не мог удержаться от улыбки. – Старик усмехнулся, как будто чувствуя некоторую неловкость. Воспоминания захватили его и вели за собой. Теперь он уже не Валтору это рассказывал, а самому себе. – Но при этом она своевольной была, как кошка. Я раз что-то не так за столом сделал. Сам уже не помню, что именно, но ей не понравилось. Она на меня так зыркнула, что ясно стало, в следующий раз глаза может выцарапать. Иона тем временем вытряхнул из мешочка в горсть с десяток шариков и принялся один за другим кидать их в сторону гравитационной мины, внимательно следя за их траекториями. При этом андроид не стоял на одном месте. Не приближаясь к эпицентру гравитационной аномалии, он постоянно перемещался из стороны в сторону. Иногда он садился на корточки и кидал шарик так, что он летел над самой травой. Ионе требовалось с точностью до сантиметра определить место залегания мины. Рамоны ничем помочь ему в этом не могли, а потому благоразумно держались в сторонке, чтобы не мешать и не лезть с глупыми советами. – А как ее звали? – спросил Валтор. – Зачем тебе это? Валтор видел только край капюшона, скрывающий лицо старика. А ему было бы жуть как интересно увидеть сейчас лицо Грира. Валтору хотелось понять, что за чувства испытывал старый рамон, мысленно возвращаясь в прошлое. Ведь когда-нибудь он и сам может оказаться на его месте. Если, конечно, очень повезет. – Да просто так, – пожал плечами Валтор. – А то ты все время «она» да «она». Сейчас-то в этом нет никакого секрета. Крестовского давно уже нет в живых. А что с ней стало? Грир ответил не сразу. Ох, как же хотелось Валтору хотя бы мельком взглянуть на его лицо! – Ее звали Катерина… Катя… Она работала медсестрой в одном из медицинских центров Кластера Войвод… Когда я вместе с Крестовским был у нее дома во второй раз, у нее уже был ребенок. Девочка полутора лет… Когда Крестовский не вернулся из пампы, я поехал к ней… Сам Крестовский никогда не говорил мне чего-нибудь вроде: «Если вдруг со мной что-то случится, позаботься о моей семье». Он понимал, что нельзя обременять рамона какими бы то ни было обязательствами… Тем более чужими… Если, конечно, он сам этого не хочет… Но я должен был хотя бы что-то сделать для Катерины… В память о Крестовском, который был моим напарником много лет… Она даже не заплакала, когда я сказал, что Крестовский не вернулся. Она сказала, что ей не требуется никакая помощь. И что вообще она не желает более меня видеть. Я для нее никто, так что могу спокойно себе проваливать. Она и одна не пропадет… В том, что не пропадет, я ничуть не сомневался. Однако ж на тот момент она была беременна вторым ребенком. Пауза. Слишком длинная пауза. Только дождь стучит по капюшону. – И что дальше? – Все. Больше я ее не видел. И ничего о ней не знаю. Валтор озадаченно прикусил губу. Один момент в истории Грира показался ему странным. – Ты сказал, что Крестовский не вернулся из пампы. То есть ты не знаешь, что с ним случилось? – Нет, – коротко ответил Грир. – Но вы были напарниками. Почему в тот раз Крестовский поехал один? – Он поехал… по личному делу. – В пампу? – Да. – По личному делу? – Что ты привязался? – Грир произнес эти слова спокойно, без раздражения, скорее уж с мягким упреком. – В пампу не ездят по личным делам. В пампу ездят за товаром. – Молод ты еще, Прей. – Молод для чего? – Чтобы понять. – Да как же тебя понять, если ты ничего не говоришь? – с досадой всплеснул руками Валтор. – Бывают в жизни человека моменты… – начал было Грир. И умолк. – Ну?.. – попытался подтолкнуть его Валтор. – Давай я тебе потом расскажу. – А почему не сейчас? – Сейчас не хочу. Старик едва ли не по локоть засунул руки в карманы плаща. Валтор прекрасно понимал значение этого жеста. Он означал, что теперь Грир, пытай не пытай его, ничего больше не скажет. «Ну, и ладно, – подумал Валтор. – Подумаешь, дело какое. Делает вид, будто знает, где клад зарыт». Но на самом деле он чувствовал досаду из-за того, что история осталась недосказанной. Как будто из книги вырвали несколько последних страниц. Если в середине что-то пропущено, так можно и самому додумать. А концовка – это ж самое главное. Вариантов может быть сколько угодно, но правильный – только один. – Ну, вы закончили обсуждать свои дела? – посмотрел на рамонов Иона. – Вообще-то это мы ждали, когда ты свои дела закончишь, – ответил Валтор. – Я готов. – Иона поднял руку и коротко взмахнул двумя пальцами. – Давай диск. – Ты собираешься просто подойти и положить его на мину? – Я собираюсь кинуть его так, чтобы он лег на мину. – А как же гравитационный удар? – Если этот диск сделан для того, чтобы обезвредить гравитационную мину, он должен каким-то образом нейтрализовать генерируемые ею искажения гравитационного поля. Как – не спрашивай, я этого не знаю. Доедем до Борея-Три – спросишь у Иозефа Кнехта. – Кто такой Иозеф Кнехт? – поинтересовался Грир. – Мастер Игры, – ответил Иона. – Какой игры? – У нее нет названия. – А суть в чем? – Долго объяснять. – Иона снова взмахнул пальцами. – Давай диск, Валтор. Прей сделал два шага вперед и протянул андроиду диск. – Мне кажется, или ты на самом деле нервничаешь? – спросил он. – Андроиды не могут нервничать. – Обычные не могут. Но ты-то у нас особенный. – Я тоже андроид. Иона скинул сковывающий движения дождевик, двинул плечами вверх-вниз и резко махнул из стороны в сторону рукой, в которой у него был диск. Остановив движение, он достал из кармана салфетку из микрофибры и тщательно протер обе плоскости диска. О диск тут же разбивались новые капли дождя, но на них Иона уже не обращал внимания. Он не стал прицеливаться. Просто завел руку далеко за спину, а затем широким движением повел ее вперед, одновременно пригибая правое колено. Движения его казались странными, не похожими на те, что совершают профессиональные дискоболы, стремясь закинуть куда подальше свой снаряд. Но в них присутствовала своя, неповторимая грация, помноженная на силу. Рука Ионы двигалась по широкой дуге. В строго определенный, тщательно просчитанный момент пальцы андроида разжались и выпустили диск. Глава 6 Диск летел над самой травой, едва не срубая кончики. Валтор с Гриром, как завороженные, наблюдали за его полетом. Им казалось, что все происходит в странно замедленном режиме. Как будто они находились в зоне действия временной аномалии. А Иона как ни в чем не бывало поднял мокрый плащ, накинул его на плечи и сунул руки в карманы, а голову под капюшон. Оказавшись над тем местом, где обрывался полет брошенных Ионой шариков, диск, как волчок, завертелся с бешеной скоростью. Как будто сам себя пытался опередить. Попадая на него, капли дождя дробились в мелкие брызги и тончайшей сеткой разлетались по сторонам. – Кстати. – Грир озадаченно коснулся двумя пальцами мокрого небритого подбородка. – Почему капли дождя спокойно падают там, где заложены мины? – Мины оснащены датчиками массы, – объяснил Иона. – Иначе они срабатывали бы на каждого комара. Вполне возможно, что именно на этом построена работа диска – он каким-то образом сбивает настройку датчика массы. Не прекращая бешено вращаться вокруг своей оси, диск резко подпрыгнул метра на полтора вверх. – Ну, все. Валтор безнадежно махнул рукой, будучи абсолютно уверен, что в следующие несколько секунд диск развалится на куски, которые со свистом улетят в сторону Усопья. А они останутся здесь, по другую сторону кордона. И хоть рядом Усопшие Земли, да не ступить на них даже одной ногой. Но, ломая установки рамона, диск вдруг резко упал вниз. Сначала на полметра. Затем – еще на метр. Еще сантиметров на тридцать. Диск будто прицеливался, выбирая место для приземления. И – раз! – шлепнулся на землю. Секунд двадцать он продолжал вращаться, словно пытаясь зарыться поглубже. И замер. Только дождь продолжал дергать за стебли прибитую к земле траву. – Это все? – спросил Грир. – Полагаю, что да, – ответил Иона. – Мы можем пройти в Усопье? – В голосе рамона со звука на звук перепрыгивало плохо скрытое недоверие. Ну, да, он видел, как диск опустился на землю. Точно в том месте, где находилась гравитационная мина. Но он также видел и то, как щелкали, будто орешки в зубах у щелкунчика, стальные шарики, что кидал Иона. Последнее, надо сказать, выглядело куда более убедительно. Иона как будто понял, о чем думал рамон. Он достал из мешочка еще один металлический шарик и протянул его Гриру. Александр Васильевич с серьезным видом взвесил шарик на ладони, перехватил его тремя пальцами, как следует прицелился, размахнулся и что было сил метнул снаряд в цель. Шарик пролетел положенное ему расстояние, не встретив никакой преграды, и зарылся в мокрую траву, растущую уже на Усопших Землях. Грир счастливо улыбнулся и показал Ионе большой палец. Не зря метнулся он за молодежью. Ох, не зря! Грир уже ощущал себя не просто старым Александром Гриром, а Великим Александром Гриром – Покорителем Усопших Земель. – Квад в этот проход впишется? – взглянул на дело с чисто практической точки зрения Валтор. Иона кинул еще два шарика, слева и справа от того места, где лег диск. – Запросто. Валтор цокнул языком. Если Иона видел местность так, будто тут повсюду были вешки расставлены, то рамон видел лишь березу с раздвоенным стволом и прибитую к земле мокрую траву. – Я поведу, – сказал Иона. – А я пойду следом, – добавил Валтор. Не то чтобы он не доверял Ионе, но воспоминание о том, как он в прошлый раз влетел в Усопье на кваде, вовсе не разжигало желания повторить тот же самый трюк. В тот раз Валтор ломанулся напрямик чисто по глупости, потому что понятия не имел ни о каких гравитационных минах, установленных на границе с Усопьем. Теперь же он был мудрее. А потому понимал, что лучше выпить литр виски, зажевать его пригоршней таблеток бетанейтрала и три раза стукнуться головой о стену, чем экспериментировать с квадом на границе с Усопшими Землями. Хамерхаузен тоже решил, видно, что квад везде пройдет и нигде не подведет. Вот и доигрался. Нет уж, лучше Валтор своими ножками потопает следом за машиной. Точнехонько посередине меж двух следов примятой сильнее обычного травы. Ноги разомнет, а заодно и о жизни подумает… Все равно уже весь мокрый. Плащ защищал от дождя, но вода все равно просачивалась по швам. Либо дождь был слишком уж сильный, либо пошиты плащи были халтурно. Либо и то и другое сразу. – Ребята! Ребята! – всполошенно замахал руками Грир. Так, что Валтор даже подумал, что он забыл что-то очень нужное в кластере. Или потерял по дороге. – А можно я первый? – Что первый? – не понял, о чем, собственно, речь, Валтор. – Ну… – Александр Васильевич сделал жест кистью руки, как будто муху попытался поймать. Только мухи и комары в дождь не летают. – Я бы хотел первым ступить на Усопшие Земли. – Пауза. – Если вы не возражаете. – Вперед! – Валтор вытянул руку в приглашающем жесте. – Я там уже был. Грир будто не услышал последних слов Валтора. А может быть, они действительно не запечатлелись в его мозгу. Скользнули и улетели прочь подобно легкому шелесту листвы в жаркий день, когда ветер все пытается, да никак не может собраться с силами. Как бы там ни было, Александр Васильевич бодрой рысцой рванул в сторону березы. Валтор с тревогой посмотрел на Иону. Точно ли старик запомнил место, где находился проход? А то ведь, чего доброго, налетит на соседнюю мину. Иона поднял вверх два пальца – все в порядке. Он контролировал ситуацию – Грир двигался в нужном направлении. Проходя мимо березы, Александр Васильевич по-приятельски похлопал ее ладонью по белому, мокрому, чуть шероховатому стволу. Он совершенно не чувствовал страха. И это казалось странным даже ему самому. Страх самое естественное чувство, присущее каждому человеку. Тот, кто говорит, что ничего не боится, либо врет, либо на самом деле не испытывает страха. Но тогда он форменный псих. Грир знал, что такое страх. Очень хорошо знал. Так почему же сейчас, когда он шагал в неведомое, ему не было страшно? Старый он стал, что ли? Но разве годы притупляют чувство страха? Знавал Грир людей, которые в молодости вообще ничего не боялись. Ну, или, по крайней мере, делали вид, что страх им неведом. А постарев, они превращались в таких же отчаянных трусов. Почему? Да кто ж их знает! Как сказал в свое время один мудрый мужик: «Всему есть свои причины. И не спрашивай, почему я повесился». – Александр Васильевич! Услышав окрик, Грир остановился и посмотрел назад. – Хорош! – махнул ему рукой Валтор. – Ты уже на той стороне! На губах у Грира появилась чуть смущенная улыбка. – А я и не заметил. – Вы с Ионой сегодня на пару слишком уж задумчивые, – усмехнулся Валтор. Грир посмотрел по сторонам, вздохнул и развел руками: – Усопье, твердь твою… Он неуверенно переступил с ноги на ногу. Ощущение было странное. Вроде ничего особенного не произошло. Он всего лишь прошел с полсотни шагов. Все вокруг было таким же, как и прежде. Но теперь это была чужая земля. Таящая неведомую опасность. Чувство тревоги смешивалось с недоверием, как транквилизатор с психостимулятором. Что приводило к весьма необычным эффектам. Грир чувствовал легкое, чуть дурманящее головокружение. Мысли в голове порхали, подобно бабочкам, перелетающим с цветка на цветок. Они были очень красивые, но поймать их голыми руками не представлялось возможным. Мысли-бабочки существовали сами по себе, напрочь позабыв о том, в чьей голове они родились. В траве, то и дело натыкаясь друг на друга, ползали гусеницы-воспоминания. Их было много. Очень много. Так много, что их неуемное копошение грозило обратить память в хаос. В коленях возник весьма неприятный зуд вроде того, что появляется, когда нет возможности полностью выпрямить ноги. В желудке будто камень застрял, непонятно как там оказавшийся. Грир и припомнить не мог, когда в последний раз он чувствовал себя настолько растерянно и неуверенно. Он не мог принять даже самое простое решение – остаться ли стоять на том же самом месте, где его застиг врасплох окрик Валтора, или отойти в сторону? Это было неприятно. Но одновременно и будоражило воображение. Настолько, что мысли-бабочки падали с цветков и обращались в гусениц-воспоминания. А гусеницы выгибали спины коромыслами, и из них вдруг проклевывались разноцветные крылья. Все это было крайне непривычно и странно. Подумав немного, Грир решил, что это ему нравится. Грир наклонил голову, и из складок капюшона полились струи воды. Рамон подставил руку, набрал пригоршню воды и плеснул себе в лицо. Действие сие носило чисто символическое значение, поскольку лицо и без того было мокрым. Но, совершив его, Грир почувствовал себя как прежде. Как и подобает чувствовать себя рамону, решившему махнуть в Усопшие Земли. Иона сел за руль, завел мотор и медленно повел квад вперед. Андроид точно знал, где находится проход, и мог бы проскочить кордон на максимальной скорости. Но это вызвало бы недовольство, а то и панику у наблюдавших за ним людей. Без всякого на то основания люди полагали, что чем медленнее протекает любой процесс, тем он безопаснее. И называли это жизненным опытом. Диск, будто вдавленный в землю, лег точно между колес квада. Валтор, шедший по его следам, остановился. У него возникло острое желание наклониться и поднять диск. Ну, или хотя бы сковырнуть его носком ботинка. Но чем это могло закончиться? Его разорвет на куски? Или расплющит о землю? «Избежать смерти труднее, чем найти ее», – гласит Второе правило крови. Сейчас смерть лежала у него под ногами. Валтор усмехнулся и аккуратно переступил через диск. Иона остановил машину, заглушил мотор и снова вышел под дождь. – Хочешь забрать диск? – спросил его Валтор. Андроид молча кивнул. – А может, оставить его? – предложил Грир. – Место тут приметное, – указал он на березу с раздвоенным стволом. – Вернемся назад этим же путем. По сути, старый рамон был прав. Дверь из Треугольника Кластеров в Усопшие Земли можно было оставить открытой. Но Иона точно знал, что так поступать нельзя. Он не мог сказать, почему диск следует убрать, но был абсолютно уверен, что оставить его на месте было бы неправильно. Все равно как устроить пикник на обочине, вволю повеселиться и уйти, оставив после себя объедки и мусор. Иона остановился на безопасном расстоянии от минного заграждения. – Что ты собираешься делать? – спросил Валтор. – Не знаю, – честно признался Иона. Он поднял правую руку и вытянул ее вперед, как будто старался дотянуться до лежащего на земле диска. Диск едва заметно качнулся с боку на бок. Дернулся, повернулся на четверть оборота и снова вернулся в исходное положение. – Как ты это делаешь? – Не знаю. Взгляд Валтора был прикован к диску. Рамон ждал, что же произойдет дальше, и боялся пропустить ключевой момент. Но, услышав ответ Ионы на свой вопрос, он с тревогой посмотрел на андроида. Дело было не в словах, а в том, каким тоном они были произнесены. Иона никогда еще не говорил таким тусклым и невыразительным голосом, как теперь. Лицо андроида было похоже на пластиковую маску. – Иона… Не обращая внимания на Валтора, андроид попытался снова поднять правую руку. Но внезапно черты лица его исказила гримаса боли. Иона вскрикнул и ухватился левой рукой за бицепс правой. Правая нога его подломилась, и он упал на одно колено. – Иона! – Валтор обхватил андроида за плечи. – Что с тобой?.. – Кажется… я… Не закончив фразу, андроид уронил голову. – Иона! – тряхнул его за плечи Валтор. – Что я должен сделать? – Что с ним? – с тревогой спросил подбежавший Грир. – Он умирает, – ответил Валтор. Глава 7 Иона открыл глаза. Он лежал на спине. Над ним был натянут темно-зеленый, местами выгоревший до желтоватого оттенка брезент. Иона оперся на локоть и попытался подняться. – Лежи! Не дергайся! – положил руку ему на грудь Грир. – Со мной все в порядке, – сказал Иона. – Ага, – криво усмехнулся рамон. – Ты чуть не помер у нас на руках. Ты это называешь «в порядке»? – Да. Иона отвел руку Грира в сторону и сел. Он находился на заднем сиденье квада. За рулем сидел Валтор. Рядом с ним – Грир. Оба смотрели на андроида с таким удивленно-растерянным видом, будто ждали, что он сей момент обратится в птицу и выпорхнет в окно. – Я в порядке, – еще раз повторил Иона. Про себя андроид отметил, что капли дождя больше не стучали по тенту. Но просохнуть тент еще не успел. – Как долго я… ну… – Был в отключке, – подсказал Грир. – Да, – согласился Иона. – Три с половиной часа. Иона посмотрел в окно. – Мы все там же, – подтвердил его опасения Валтор. – Глупо, – едва слышно произнес Иона и провел ладонью по лицу, будто снимая налипшую паутину. – Невообразимо глупо. – Такое с каждым может случиться, – ободряюще буркнул Грир. – С каждым? – Иона посмотрел на него так, будто не понял, что он сказал. – Валтор мне все рассказал, – кивнул на Прея Грир. – А, вот оно как, – нервно дернул подбородком Иона. – И что теперь? – Держи, – Валтор протянул Ионе диск. – Ты забрал его? Валтор молча пожал плечами – мол, чего спрашивать, ясное дело, забрал. – Как? – Сделал как ты: встал и протянул руку. Диск сам в ладонь прыгнул. Все пальцы отшиб. Иона просунул три пальца в отверстия на диске, перевернул его и посмотрел на тыльную сторону так, словно это было зеркало, в котором он видел свое отражение. – Я не понимаю, как это работает? – удрученно произнес он. – К тинкеру лысому. – Грир отобрал у Ионы диск, мягко, но настойчиво, как забирают игрушку у расшалившегося малыша. – Что с тобой теперь делать? – Со мной все в порядке, – улыбнулся Иона. Широко, открыто, но совсем не искренне. – Ага, – в тон ему кивнул Грир. – Мы с Валтором видели, как ты чуть не окочурился. – Это была всего лишь судорога. – Я знаю, что такое судорога, парень. И это была совсем не она. – Грир убежденно мотнул головой из стороны в сторону. – Ну, то есть абсолютно. Ты серьезно болен, Иона. – Так и есть, – не стал больше спорить Иона. – И эта болезнь неизлечима. – И тебе осталось только пять дней? – Вроде того. Грир снова покачал головой, не то с укоризной, не то с осуждением. Но ни скорби, ни жалости в этом его жесте не было, это уж точно. – И кто это сказал? – Мой инженер. – Он знает все на свете? – Он знает, как устроены андроиды. – А может, стоило сходить к обычному доктору? Иона чуть подался вперед и понизил голос: – Я машина, Александр Васильевич. А у каждой машины имеется свой срок годности. – Ну, у человека он вроде как тоже имеется. – Не совсем так. Люди не знают, когда наступит их конец. – Ну, это когда как, – возразил Грир. – Вот, помнится, лет двадцать тому назад собрались мы как-то раз с Крестовским проехаться по нашему обычному маршруту, так, чтобы дней за десять пройтись по трем фермам реднеков и заодно лагерь верпов посетить… – Заканчивайте с этой бодягой! – нервно дернул рукой Валтор. – Мы, между прочим, уже в Усопье! В Усопших, стать вашу, Землях! – Ты чего раздухарился? – удивленно посмотрел на Валтора Грир. – По дороге поговорить можно? – вопросом на вопрос ответил Валтор. – Да без проблем, – едва заметно повел плечом Грир. – Куда едем? – Прямо, – указал вперед Валтор. – Я понимаю. Куда конкретно мы направляемся? У нас ведь есть какая-то цель? – Поселок скарабеев. Но по пути нам надо заскочить еще в пару мест. – Я поведу, – привстал со своего места Иона. – Нет, – сказал как отрубил Валтор. – Я лучше знаю дорогу. – С чего вдруг? – У меня фотографическая память. Я помню каждое дерево, мимо которого мы проезжали в прошлый раз. – Отлично. Будешь штурманом. Валтор нажал педаль газа, средним пальцем правой руки переключил скорость на рулевой коробке и не спеша повел квад в сторону леса, возвышающегося у них на пути подобно частоколу, перекрывшему путь вперед. Дождь перестал поливать землю. Но небо все еще было затянуто похожей на клочья пакли серой хмарью, из которой в любой момент могла снова хлынуть вода. – Я сделаю это лучше и быстрее. – В голосе Ионы явственно звучала укоризна и не столь откровенно – обида. – А что, если тебя снова… Ну, в смысле, судорога. – Я успею нажать на тормоз. – Не уверен. Андроид сжал руки в кулаки. Затем медленно распрямил пальцы. Он пытался побороть в себе гнев. Хотя прежде даже не подозревал, что способен на столь сильные чувства. Когда он говорил Валтору, что ненавидит всех людей и не моргнув глазом готов убить любого, а то и нескольких, это была истинная правда. Но это была не ненависть как таковая, а хорошо обдуманное, рассудочное решение. Люди относились к андроидам с пренебрежением, как к предметам домашнего обихода. Которые, если они вдруг сломаются, можно просто выкинуть, чтобы заменить на новые. Кто станет переживать из-за сломавшегося планшета? Для людей андроиды ничего не значили. Следовательно, андроиды имели ответное право относиться к людям с точно таким же пренебрежением. Или даже больше – ненавидеть их. Поскольку именно люди, а не андроиды, ввели существующую между ними по сей день систему вопиющего неравенства. Это была тщательно продуманная и всесторонне вымеренная линия поведения. Или, если угодно, осознанный выбор. Но сейчас Иона чувствовал гнев, который ему с трудом удавалось удержать под контролем разума. Он был по-настоящему зол на Валтора за то, что тот не желал пускать его за руль квада. И это несмотря на то, что разумом Иона понимал, что со своей точки зрения Валтор прав. Никто, включая самого Иону, не знал, насколько сильным мог оказаться следующий приступ, корежащий его идущий вразнос организм. Он на самом деле мог не справиться с управлением. И тогда… Валтор был прав. Но Иона был зол. И он не понимал, откуда взялось это чувство. Почему в его сознании вдруг прорезались и эмоции? Которых прежде не было. Или же он их просто не замечал? Не замечал, потому что они были ему не нужны? Но, рухнувшие небеса, что изменилось теперь? Что-что, а проанализировать ситуацию для Ионы не составляло труда. Это оказалось делом нескольких секунд. Вывод, к которому пришел андроид, привел его самого в недоумение. Оказывается, все дело было в том, что он впервые по-настоящему осознал тот факт, что он смертен. И после его смерти уже не будет второго такого живого существа, как Иона Пурпур. Следовательно, он уникален и неповторим. Он – не набор алгоритмов и не информация, составляющая его почти необъятную базу памяти. Он – личность. Глава 8 Под пологом леса было сухо, как будто никакого дождя и в помине не было. Валтор не торопился. Он вел машину спокойно и уверенно. Между стволов, в объезд больших куп кустов, стараясь не заезжать во встречающиеся на пути рытвины и овражки. Спустя какое-то время рамоны остановились и сняли с машины тент. Без тента обзор сделался круговым, что было отнюдь не лишне. Место, в котором они оказались, являлось, по общему убеждению, несколько беспокойным. Да и пулемет, расчехленный и установленный на турели, был готов к тому, чтобы дать должный отпор особо наглым и беспринципным тварям. Которые, будто чуя исходящую от рычащего и смердящего выхлопами квада опасность, предпочитали держаться подальше. Ну, или просто не показывались на глаза. Александр Васильевич поглаживал стальной бок пулемета ладонью, успокаивающе, как преданного пса, только и ждущего момента, чтобы защитить от кого-нибудь своего обожаемого хозяина. Поглаживал и нудно гундел насчет того, что, мол, никакое это не Усопье. А ежели и Усопье, то какое-то неправильное. А неправильное оно потому, что совершено не похоже на то, каким должно быть Усопье в представлении Александра Грира. Каким представлялось Усопье Александру Гриру? Валтор об этом знать не хотел. А Иона был слишком занят собственными мыслями. Старому рамону только и оставалось, что делиться мыслями с пулеметом. Который хотя не отвечал, зато и не перебивал глупыми вопросами. А что еще старику нужно? Поговорить по душам. – Понимаешь, приятель, я не затем сюда прикатил, чтобы на елки да березы глядеть. На кой мне они, елки и березы? Я этого добра и по ту сторону кордона насмотрелся. Если махнуть на север от Джербы, там леса не хуже, чем здесь. Можешь мне поверить, у нас с Крестовским там свои дорожки-тропинки наведены были. Что рамонам делать в лесу? Разумеется, реднеки в лесу не живут – им там делать нечего… – Александр Васильевич, – перебил Грира Валтор. – Ты извини, но, по-моему, это ненормально. – Что именно? – То, что ты с пулеметом разговариваешь. – И что с того? – Опасаюсь я. – Чего? – Ну… Мало ли… Может, ты учудишь чего?.. Грир усмехнулся и потер пальцами широкий морщинистый лоб. – Не волнуйся, со мной все в порядке. Это я так, со скуки. Едем вроде как по Усопью, а ничего не происходит. – Ну, так это же хорошо, что все тихо. – Так-то оно так, – не мог не согласиться Грир. – Однако ж, с другой стороны, все же хотелось бы увидеть что-нибудь эдакое. В смысле необычное. Иначе о чем я потом, то есть после возвращения, рассказывать стану? – Не боись, Александр Васильевич, будет что рассказать, – ответственно пообещал Валтор. – Очень на это надеюсь, – ответил Грир. – Только ты, знаешь что, Александр Васильевич, кончай с пулеметом разговаривать. А то мне от этого не по себе делается. – Уж больно ты нежен, как я погляжу, – усмехнулся Грир. – Ну, уж каков есть, – не стал спорить Валтор. Гриру он ничего объяснять не стал. Но сам-то он знал, что Усопье может по-разному на людей действовать. Порой очень странно. И тут уж было необходимо изо всех сил сохранять здравомыслие. Довольно было только раз дать слабину, чтобы сорваться в полный неадекват. Именно потому, что все необычное здесь казалось обыденным, Усопье требовало не столько осторожности, сколько деликатности и внимания. Ни в коем случае нельзя было забывать о том, где ты находишься. Все вокруг менялось так же легко и быстро, как погода в октябре. Причем далеко не всегда изменения эти были к лучшему. Это Валтор уяснил еще в прошлый свой визит в Усопшие Земли. Не расслабляйся – вот самый дельный совет, который можно было дать тому, кто решился воочию убедиться в том, что Усопье – это не просто другой мир, а иное понимание жизни. Иная философия, если угодно. Это было трудно объяснить словами. Вот, к примеру, те, кто создал подаренный Ионе диск, руководствовались вовсе не принципом целесообразности, а какими-то совершенно иными представлениями. Это была своего рода импровизация, объединяющая тяжеловесность точных наук и нематериальную легкость мечты. Причем в основе всего здесь была заложена именно мечта. Обезвреживающий гравитационные мины механизм, работы которого не мог понять даже Иона, мог быть сделан только в Усопье. А не мог он его понять вовсе не потому, что механизм был слишком уж сложен, а потому, что никакого механизма, по сути-то, и не было! Валтор осторожно скосил взгляд на сидевшего рядом с ним Иону. Андроид сидел, плотно сведя колени. Правая рука его лежала на бедре. Левая была вытянута вперед, пальцы прижаты к краю приборной панели. Спина у андроида была прямая и ровная, как доска. Взгляд упирался в лобовое стекло квада, как будто оно было абсолютно черное, непрозрачное. Лицо не казалось безжизненным, но на нем отсутствовали даже намеки на какие-то эмоции. Валтор все еще не мог привыкнуть к мысли о том, что дни Ионы сочтены. Не говоря уже о том, чтобы смириться с этим. Вот он, сидит рядом, вполне себе живой. Здоровый и бодрый. И что могло помешать ему и впредь оставаться таким? Какие-то конструктивные недоработки? Или программа самоуничтожения, намеренно заложенная создателями? Все это казалось неправдоподобно диким. Почему человек или андроид должен вдруг умереть? Кто решает, что его срок вышел? «Все когда-то умрут. Поэтому – не торопись» – гласит Первое правило крови. «Избежать смерти труднее, чем найти ее» – вторит ему Второе. Третьего правила Валтор не знал. Кто придумал их, эти правила? Валтор снова осторожно покосился на Иону. Андроид сидел все в той же неестественно напряженной позе. Казалось, он даже пальцем не шевельнул. Глупо было бы даже пытаться представить, что творилось сейчас у него в душе. Так думал Валтор. Однако если бы рамон смог узнать, о чем сейчас думал андроид, хотя бы в самых общих чертах, он был бы крайне удивлен. Удивлен настолько, что, пожалуй, незамедлительно принялся бы пересматривать свои основополагающие жизненные принципы. Поскольку жить вообще без принципов ну никак нельзя. А вот пересматривать их время от времени очень даже полезно. – Александр Васильевич, – обратился Валтор к Гриру. – Ты как полагаешь, можно жить без принципов? – Можно, – ни секунды не колеблясь, ответил Грир. – Да ладно? – недоверчиво посмотрел на него в зеркало заднего вида Валтор. – А зачем они тебе нужны, ну, принципы эти? – спросил старик. Валтор не сразу нашел что ответить. – Ну… Для порядка. – Для какого еще порядка? – усмехнулся Грир. – Порядок бывает только в колумбарии. А жизнь, она, знаешь ли, сплошной хаос и неразбериха. Тут не в принципы упираться нужно, а балансировать, как на канате над пропастью – только чтобы не свалиться. – Это точно, – согласился Иона. При этом даже губы его не шевельнулись. Глава 9 Хамерхаузен проснулся от мерзкого, отвратительного ощущения промозглой зябкости, пробирающей до самых костей. Казалось, все тело сотрясает мелкая дрожь. При этом каждая самая маленькая мышца дергалась сама по себе, никак не синхронизируя свои периоды сжатия и расслабления с остальной мускулатурой. Зубы стучали с такой силой, что, пожалуй, им пора уже было начать крошиться. Виир лежал на боку, под кустом, на мокрой траве, скорчившись, поджав ноги, прижав подбородок к груди и обхватив себя за плечи руками. Тело само инстинктивно приняло такое положение как наиболее теплосберегающее. Но этого было мало для того, чтобы сохранить тепло, когда вся одежда была пропитана влагой, а температура воздуха не превышала тринадцати градусов. Нужно было как-то согреться. Единственное, что Виир мог для этого сделать, – это подняться на ноги и начать двигаться. Но, попытавшись выпрямить ноги и спину, Хамерхаузен почувствовал, что сзади ему что-то мешает. С трудом повернув затекшую шею, рамон увидел грязные, слипшиеся рыжие волосы. Ну, разумеется, как он мог забыть! Со спины к нему прижималась его рыжеволосая спутница. Именно поэтому спина замерзла не так сильно, как все остальные части тела. Да еще и руку свою Регина просунула под локоть Хамерхаузена и обхватила рамона поперек груди, как будто опасалась, что он убежит. Обреченно вздохнув, Хамерхаузен приподнял локоть и осторожно убрал руку Регины. Только сейчас он сообразил, что его собственная рука, укушенная ночью какой-то тварью и потерявшая после этого чувствительность, теперь в полном порядке. Хамерхаузен сжал пальцы в кулак. Затем раскинул их в стороны, наслаждаясь приятным чувством обладания собственным телом. Перекатившись на грудь, а затем и на другой бок, Виир ненадолго замер, засмотревшись на спящую девушку. Лицо у нее было грязное, волосы склеила засохшая слизь. Но, несмотря на это, было в ее облике что-то необычайно трогательное, из-за чего хотелось смотреть на нее, не отводя взгляда. Должно быть, так выглядит любой спящий человек, решил Хамерхаузен. И, более не медля, быстро поднялся на ноги. Мир вокруг исчез, утонув в молочно-белом, закручивающемся мелкими завитками, подобно тонкому овечьему руну, тумане. В четырех шагах вообще ничего невозможно было разглядеть. А рядом с собой Хамерхаузен видел только уродливый, будто прихлопнутый к земле куст с мелкими бледно-зелеными листиками и лежащую на примятой траве Регину. Хамерхаузен сделал шаг в сторону, присел на корточки и помахал ладонью над самой землей, разгоняя туман, который внизу был особенно густой и плотный. То, что он увидел, рамону очень не понравилось. У ног его стояла вода. Неподвижная и темная, как черный агат. Ночью, счастливо разминувшись с загадочным существом, помеченным красным, светящимся в темноте крестом – Регина упорно называла его зомби, но Хамерхаузен сомневался в ее правоте, – они продолжили свой путь во тьме. И шли до тех пор, пока не почувствовали, что под ногами у них вода, которая уже заливается в ботинки. Именно в этот момент Хамерхаузен решил, что идти дальше не имеет смысла. Да к тому же еще и опасно. Кто знает, где они находились, на берегу реки, озера или в центре болота? И какие твари водились в этом болоте? Решив не рисковать понапрасну, они выбрали местечко посуше и улеглись спать. Просто так, на земле. Других вариантов не было. Регина какое-то время еще ворочалась во сне, а Хамерхаузен заснул моментально, едва только щека его коснулась мокрой травы. Что и говорить, денек выдался на редкость утомительный. Сил и нервов было потрачено столько, что другому хватило бы на год. А то и на полтора, если особо не торопиться. Это ведь только рамоны вечно куда-то спешат – катят на своих квадах с востока на запад и с юга на север, как будто надеются, что их даже смерть не догонит. Чтобы согреться, Хамерхаузен сделал несколько резких движений руками. Но это не особенно помогло – влажная одежда не удерживала тепло. Ощущение пустоты в животе также не способствовало духоподъемности. Что ж, хорошие времена начнутся, когда они снова окажутся среди своих. Для этого нужно было не тянуть время попусту, а поскорее возвращаться к тому месту, где сгорел их квад. Наверняка ребята уже ищут способ, как помочь им выбраться из этого проклятущего Усопья. Хамерхаузен подошел к все еще спящей девушке и осторожно потрогал ее за плечо. – Регина… Рыжая тут же проснулась, быстро села, провела одной рукой по лицу, а затем обеими – по волосам. – Сколько? – Что – сколько? – растерялся Хамерхаузен. – Сколько времени? Рамон посмотрел на часы: – Без пятнадцати восемь. – Хорошо. Регина сдернула с правой руки гловлетту и запустила растопыренную пятерню в волосы, рассчитывая таким образом хоть немного привести в порядок прическу. Но пальцы накрепко застряли в слипшихся волосах. – Что с моими волосами? – болезненно скривилась Регина. Чем вновь повергла Хамерхаузена в смятение. – Ничего особенного, – соврал он почти без зазрения совести. – Спутались немного во сне. Регина дернула застрявшую в волосах руку. – Немного? – Самую малость. – Ты считаешь меня идиоткой? – Нет. – На этот раз Хамерхаузен был абсолютно искренен. – Ну, и что мне теперь делать? – в отчаянии всплеснула свободной рукой рыжая. На этот вопрос у Хамерхаузена ответа не было. Он вообще понятия не имел, как подходить к такого рода проблемам. Поэтому он попытался вернуть разговор в более удобное для него русло. – Нам пора возвращаться, – сказал Хамерхаузен. Регина посмотрела на него так, будто именно он был виновником всех ее бед, начиная с проваленной контрольной по математике в третьем классе. – В таком виде? Рамон почувствовал злость на эту пустую, бесчувственную девицу. – Пожалуйста! – Он взмахнул рукой, как будто указывая на некий вполне материальный объект. – Можешь умыться, принять душ, почистить зубы, вымыть волосы, сделать макияж… Что там у вас еще принято делать по утрам? – У вас – это у кого? – осведомилась Регина. – У вас – это у баб, – ответил Хамерхаузен. – О как! – Брови девицы взлетели к середине лба. – Да вот так. И имей в виду: бабе никогда не стать рамоном! Лицо Регины полыхнуло гневом. Но голос ее стал холодным, как вода на самом дне лесного озера. – Отвернись. – Что? – растерялся Хамерхаузен. – Зачем? Регина вытащила руку из спутанных волос и рывком поднялась на ноги. – У нас, у баб, по утрам принято облегчаться. Вы, рамоны, должно быть, вообще никогда этого не делаете. Хамерхаузен стиснул зубы – он снова угодил впросак. Сказать ему было нечего, поэтому он молча крутанулся на каблуках. «Ничего, ничего, – твердил он про себя. – Осталось недолго». Как только они выберутся из Усопья, он сядет в квад Рыжего Праттера и обо всем забудет. И больше даже не взглянет в сторону этой ядовитой бабы. Пускай эти идиоты из Войвода, позволяющие бабам ездить вместе с ними в пампу, сами с ней разбираются. А Виир Хамерхаузен даже имя ее забудет. Как там, бишь, ее зовут?.. Раиса?.. Мелиса?.. – Я готова! Хамерхаузен медленно, с демонстративной неохотой, обернулся. Регина успела сделать не только то, про что говорила. Она еще умылась и волосы как-то умудрилась расчесать. Не идеально, но почти восстановив первоначальную форму прически. Она смотрела на Хамерхаузена, улыбаясь, словно ждала одобрения. Как будто и не было между ними никакой ссоры. – Ну, в общем, нормально, – кивнул рамон. – И все? – удивленно вскинула брови Регина. Хамерхаузен прикусил губу. Довольно-таки больно прикусил. – А что еще? – Ладно, – снисходительно махнула рукой Регина. – Проехали. Хамерхаузен хотел было сказать, что ничего подобного. Ничего, мол, они не проехали. Что он сказал именно то, что хотел сказать. То, что следовало сказать в данной ситуации. И никто не вправе требовать от него большего. Потому что… Его мысли прервал раздавшийся внезапно вой. Протяжный, густой, он плыл над покрытой туманом водой, не затихая, а будто растворяясь в ней. Хамерхаузен понятия не имел, что за зверь мог издавать подобные звуки. Но и без того кровь стыла в жилах при одной только мысли о том, что тварь эта находится где-то неподалеку. И, быть может, чует запах твоего страха, который представляется ей восторженно-аппетитным. Регина быстро присела на корточки. Как будто боялась, что ее могут увидеть. – Кто это? – спросила она полушепотом. Хамерхаузен молча глаза закатил – зачем задавать вопросы, на которые не существует ответов? – Давай уйдем отсюда, – предложил он. – Давай, – не раздумывая, согласилась Регина. Ей не нравился этот клочок суши, затерявшийся где-то в тумане, вокруг которого бродят неведомые звери с очень неприятными голосами. Порыв ветра ненадолго отогнал в сторону клубящийся над водой туман. Черная, будто лаком покрытая гладь воды была неподвижна, как крышка рояля. И вдруг по воде пробежали три небольших волны. Одна словно старалась догнать другую. Хамерхаузен не увидел, а странным, необъяснимым образом почувствовал, как в глубине скользнуло какое-то большое змееобразное тело. Рамону сделалось не по себе. Быстро глянув по сторонам, он приметил неподалеку куст с прямыми ветками в два пальца толщиной и высотою в рост человека. Ветки были покрыты красноватыми листьями необычной формы, похожими на две сведенные вместе лестницы. Кое-где между листьями висели грозди крупных, темно-фиолетовых ягод. Сломав одну из веток у основания, Хамерхаузен дважды пропустил ее через сжатый кулак, чтобы очистить от листьев и плодов. – Ты что задумал? – с подозрением посмотрела на него Регина. Хамерхаузен ничего не ответил. Пусть сама догадается. Или перестанет корчить из себя бывалого рамона, которому любая лужа по щиколотку. Подойдя к берегу, Хамерхаузен опустил палку в воду. Палка погрузилась сантиметров на пятьдесят, прежде чем уперлась в дно. Виир отошел на несколько шагов в сторону и снова сунул палку в воду. Здесь глубина составляла что-то около семидесяти сантиметров. Хамерхаузен многозначительно посмотрел на Регину. Будто оправдываясь в чем-то, рыжая развела руки в стороны. – Как мы вчера тут оказались? – спросил Хамерхаузен. Вопрос, разумеется, был риторическим. Но Регина на него ответила: – Не знаю. Темно было. Но уж точно не по колено в воде. Хамерхаузен это и сам помнил. На последнем отрезке ночного пути, перед тем как они приняли решение остановиться, под ногами что-то хлюпало. Но это скорее была жидкая грязь, нежели вода. Пару раз вода заливалась ему в ботинки. Но не более того. – А с какой стороны мы пришли? – задал новый вопрос Хамерхаузен. – Сам не помнишь? – вопросом на вопрос ответила Регина. Хамерхаузен почесал пальцем висок. Рамону страшно не хотелось в этом признаваться, но он чувствовал себя потерявшимся в пространстве. Прежде с ним такого никогда не случалось. Но здесь, в этом, твердь его, Усопье, все было не так. В смысле, неправильно. Ночью на небе не было видно ни звезд, ни луны. Сейчас не видно солнца. Невозможно было даже примерно определить его местоположение. Туман, что ли, был настолько густой? Или солнце сегодня вообще не взошло? Откуда же тогда шел свет? Бред полнейший! Но бред не бред, а Хамерхаузен чувствовал себя будто в сурдокамере – отрезанным от всех источников информации. Даже ветер если и дул, то как будто сразу со всех сторон. Хамерхаузен шел вдоль кромки воды и время от времени опускал палку в воду. Самая меньшая глубина, какую ему удалось намерить, составляла тридцать сантиметров. – Эй! Он едва не налетел на Регину. – Кончай ходить за мной, – мрачно буркнул Хамерхаузен. – Делом займись. Каким именно делом ей следовало заняться, он понятия не имел. Однако твердо знал, что, пока мужчина занят своим делом, женщина тоже должна чем-то заниматься. У нее всегда должно быть что-то, чем следует заняться, чтобы не тратить время попусту. – Ты обошел остров по кругу, – с усмешкой сообщила Регина. Ладно, пусть так. Но над чем, спрашивается, она смеялась? Над тем, что они оказались в ловушке? – Мы не могли прийти сюда по воде. – Хамерхаузен стиснул зубы. Ситуация была настолько невыносимо глупая, что выводила его из себя. – Зато вода могла прийти сюда после нас. – Регина плавно повела рукой от себя в сторону, видимо, изображая, как именно произошло то, о чем она говорила. – Приливы бывают на море, – уверенно заявил Хамерхаузен. – Может быть, на озерах, – добавил он чуть менее уверенно. – Но уж точно не на болоте. – А кто говорит о приливе? Вода могла просто сначала уйти, а затем – вернуться. – Куда? – Ты еще спроси зачем. Хамерхаузену не хотелось спорить с Региной. Совсем не хотелось. К тому же то, что она говорила, было единым разумным объяснением того, что произошло. – Значит, к вечеру вода снова уйдет? – Не факт. Ритм колебаний ее уровня не обязательно должен быть суточным… В двух метрах от того места, где они стояли, из воды взметнулось толстое, масляно блестящее щупальце. Описав замысловатую петлю, щупальце, будто плеть, хлестнуло по воде, взметнув фонтаны брызг. – Как тебе? – усмехнувшись, посмотрела на Хамерхаузена Регина. Виир молча пожал плечами. Дурацкий вопрос. Что она рассчитывала услышать в ответ? «Ах! Это просто потрясающе!»? – Мы не можем ждать даже до вечера. Нам нужно как можно скорее добраться до того места… – Слушай, кончай рассказывать про то, что нам нужно, – недовольно поморщилась Регина. – С этим-то как раз все понятно. Лучше скажи, как нам это сделать? Хамерхаузену пришлось совершить над собой усилие, чтобы не сорваться на крик. Устраивать разборки по любому поводу сейчас – последнее дело. – Я пытаюсь спокойно во всем разобраться. Для этого мне нужно сначала обозначить ситуацию… Расставить все по полочкам… – А после ты проведешь нас по воде аки посуху? Хамерхаузен поморщился недовольно. Ему не хотелось отвечать на этот дурацкий вопрос. Зачем? Только ради того, чтобы затеять новую перепалку? Ему это надо?.. – Почему ты молчишь? – Что ты хочешь от меня услышать? – Как мы будем отсюда выбираться? – Точно так же, как пришли. – То есть?.. – Пойдем вброд. В той стороне, – Виир указал направление палкой, – глубина всего сантиметров тридцать. Регина чуть откинулась назад и тряхнула рыжими волосами. Сделала она это только для того, чтобы слова, которые она собиралась произнести, прозвучали более выразительно. – Ты сам-то понял, что сказал? Виир снова ничего не ответил. Он понял, что в общении с Региной молчание – наилучшая тактика. – Ты видел тех тварей, что плещутся в воде? Не глядя на Регину, Хамерхаузен взмахом палки сбил бледно-голубую корзинку соцветий с росшего неподалеку куста. – Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Хамерхаузен положил палку на плечо. – Нет. Регина даже не пыталась скрыть, что удивлена. – Почему? – Потому что ты ничего дельного не говоришь. – Ах, так, значит? – Выставив ногу вперед, Регина приняла героическую позу. – Ну, хорошо, слушай по делу. Допустим, здесь везде неглубоко и мы сможем добраться до суши, идя по колено, ну, или по пояс в воде. Допустим, нас не сожрут твари, что плавают вокруг. Предположим, ты разгонишь их, размахивая своей палкой. Что дальше? Ты можешь указать направление, откуда мы пришли и куда нам следует вернуться? Хамерхаузен молчал. У него не было ответа на этот вопрос. Усопье запутало их, дезориентировало, сбило с пути. Но он точно знал, первое: они правильно сделали, что покинули место, где лежал разбитый квад. Останься они там, ими бы уже кто-нибудь закусил. Претендентов было много. Да, стать твою! Что бы ни случилось в дальнейшем, сейчас они были живы. И это уже хорошо. Второе: что бы там ни было, они должны были вернуться к месту, откуда все началось. И как можно быстрее. Ребята не станут ждать целую вечность. Скорее всего, они и день ждать не станут. Не увидят никого живых, решат, что все погибли, и двинутся дальше. То есть, по сути, все было очень просто. Либо они выберутся с этого острова и доберутся до прошитого гравитационными минами кордона, либо останутся здесь навсегда. Хотя «навсегда», по меркам Усопья, скорее всего, означало – «ненадолго». Вновь раздался вой. Такой же протяжный и мрачный, скользящий по воде, словно лезвие. Царапающий кожу тысячами ледяных иголок. Это был не просто жуткий, пугающий звук, а концентрированный ужас. Регина обхватила себя руками за плечи и поежилась, как от холода. Взгляд ее метнулся из стороны в сторону. Стоя на открытом месте среди скрывающего все вокруг туманного марева, она чувствовала себя как в ловушке. Дверца захлопнулась, замочек щелкнул. Выбраться невозможно. Остается только ждать, когда явится тот, кто все это задумал и осуществил. – Виир, – тихо позвала своего спутника Регина, – мне это не нравится. Глава 10 Перевалив через невысокий, но крутой пригорок, квад покатил вниз, упруго качнулся на рытвине, будто лодка на волне, и выехал на дорогу. Уложенные двумя рядами бетонные плиты за многие годы вросли в землю. Только местами виднелись их выщербленные углы, ощерившиеся обломками проржавевшей насквозь арматуры, уже не таящей никакой опасности для колес. Дождь здесь, похоже, был не такой сильный, как за кордоном. По промоинам вдоль дороги не бежали ручьи, в рытвинах не стояли лужи. Плотно утрамбованная земля под колесами была только влажной, но не раскисшей. Слева от дороги стеной стоял лес. Справа поднимался вверх на трехметровую высоту поросший репейником и хреном крутой, почти отвесный склон. – Что-то я не вижу никакой разницы, – все еще недовольно ворчал Александр Грир. – Что здесь, что там – все одно и то же. Знаете, парни, сколько я таких дорог исколесил? – Такой дороги ты, Александр Васильевич, еще никогда не видел, – усмехнулся сидевший за рулем Валтор. – И что же в ней такого особенного, в дороге этой? – пренебрежительно фыркнул Грир. – Во-первых, ты не знаешь, куда она тебя приведет. – Это можно сказать про любую дорогу, по которой первый раз едешь. – Э, нет. Даже если ты едешь по дороге первый раз, все равно знаешь, куда направляешься. Знаешь, сколько примерно времени пробудешь в пути. И уж точно знаешь, чем займешься, когда прибудешь на место. – Хочешь сказать, мы не знаем, куда едем? – Куда едем, мы-то знаем. Мы не знаем, куда именно приедем. Не знаем, сколько времени займет этот путь. И уж точно понятия не имеем, кого встретим по пути. – А, брось, – пренебрежительно махнул рукой Грир. – Это всё слова. Слова, слова, слова… Прей спорить не стал. Но поджал губы в полуулыбке, давая тем самым понять, что скоро у Грира будет возможность самому убедиться в том, что он ошибался, а прав был Валтор. – Ну, а во-вторых? – спросил Грир. – Во-вторых? – удивленно переспросил Валтор. – Ты начал с того, что сказал «во-первых». Это значит, что должно быть еще хотя бы «во-вторых». – Логично, – кивнул Валтор. И озадаченно прикусил губу. Признаться, он и сам забыл, что там у него было во-вторых. Что-то ведь определенно было. Просто не могло не быть. Вот только что именно? Дорога вильнула вправо. И взглядам едущих по ней открылся новый ее участок, прежде скрытый возвышенностью. Поначалу людям показалось, что с противоположного конца дороги навстречу им катится большой серый ком. Однако, приглядевшись, они поняли, что это было живое существо. Огромное, покрытое густым, свалявшимся мехом существо, бегущее на четвереньках. Андроид же все понял с первого взгляда. – Айвур, – сказал Иона. – Айвур? – быстро глянув на него, удивленно переспросил Валтор. – Откуда здесь айвур? Разумеется, у рамона и мысли не было о том, что андроид мог ошибиться. Но тем не менее это было очень странно. Да какое там странно, когда невозможно! Айвуры находились по другую сторону кордона. И в холодильнике квада лежала оторванная кисть одной из этих тварей – прямое свидетельство того, что может произойти, если айвур окажется в зоне действия гравитационной мины. – Лучше не спрашивай. – Ты не знаешь ответ? – Он тебе не понравится. – Хорош трендить, парни. Хватайте игрушки. Грир протянул сидевшим спереди автоматы. А сам сдернул чехол с пулемета и взялся за приклад. Айвур бежал навстречу кваду, отталкиваясь от земли кистями передних конечностей. Он не замедлял свой бег и явно не собирался сворачивать. – По-моему, это плохая идея, – сказал Иона. – Бодаться с айвуром? – уточнил Грир. – Ну, да. Судя по тому, что рассказывали рамоны, столкнувшиеся с ними на восточном пути, айвура даже из гранатомета не уложить. – Ну, с одного выстрела, может, и не уложить. А если несколько раз подряд? – Айвур не даст нам такого шанса. – Да и гранатомета у нас нет. – Зато есть пулемет. – Ребята, это не шутки. – Мы еще можем свернуть в лес. – А если он за нами побежит? В лесу мы от него не оторвемся. – Какого черта он вообще тут делает? – Я попробую объехать его на скорости. – Если он позволит тебе это сделать. – Есть другие предложения? – Делай свое дело, Валтор. – Зловеще оскалившись, Грир похлопал ладонью по прикладу пулемета. – А я сделаю свое. – Не вздумайте, Александр Васильевич, – осадил его Иона. – Парень, я знаю, когда пора нажимать на спусковой крючок, – заверил его рамон. Иона с тревогой посмотрел на Валтора. Прей в ответ только плечами пожал – ну, что, мол, с ним сделаешь. Александр Грир был похож на ребенка, попавшего в магазин игрушек в чудесный день, когда все, что лежало на полках, можно было взять бесплатно. После долгого затворничества, наполненного лишь воспоминаниями и рассказами о былых подвигах, старый рамон вновь почувствовал себя в деле. Валтор был прав, остановить его было невозможно. Однако ж и Грир был не мальчик. Он мог легко поставить на кон свою жизнь. Но играть чужими жизнями для него было непозволительно. Так что Иона мог не беспокоиться, Грир нажмет на спусковой крючок точно тогда, когда это будет необходимо. Ни секундой раньше. Расстояние между айвуром и квадом неумолимо сокращалось. Валтор быстро разжал и снова сжал пальцы на рулевом колесе. «Порядок», – мысленно сказал он сам себе. И начал плавно вдавливать в пол педаль газа. Иона сложил руки на автомате, который лежал у него на коленях. Лицо андроида было спокойно и невозмутимо. Он знал, что сегодня им не суждено погибнуть. Почему? Да просто знал, и всё тут. Не предчувствовал, а точно знал. Грир гладил кончиками пальцев приклад пулемета, что-то тихо ему нашептывал, так тихо, что даже Иона не мог разобрать ни слова и изучал айвура сквозь прорезь прицела. Айвур был похож на неудержимую машину убийства. В нем чувствовалась дикая, первозданная мощь. Он был опасен, но одновременно и красив, как может быть красиво оружие, таящее в себе смертельную угрозу. Несмотря на огромные размеры и вес, айвур двигался легко и плавно, как будто законы механики для него были другими. А это означало, что под шкурой у него скрывается мощная мышечная масса. Зверь передвигался вперед широкими скачками, опираясь о землю согнутыми пальцами передних конечностей и резко выбрасывая вперед задние. – Держитесь, братцы, – предупредил Валтор. Готовясь выполнить маневр, он плотнее обхватил руль руками и попытался крепче вдавить педаль газа в пол, хотя дальше уже было некуда. И тут случилось то, чего никто не ожидал. С пятиметрового обрыва, тянущегося справа от дороги, слетело большое и в высшей степени необычное транспортное средство, похожее на поставленную на колеса лодку. Борта лодки были укреплены металлическими полосами. А по краю бортов были установлены стальные щиты, между которыми оставались лишь узкие бойницы. Центральная часть лодки, где находилось рулевое управление, была накрыта овальным полупрозрачным куполом. Лодка упала на дорогу прямо перед квадом. Ее кинуло сначала в одну сторону, затем в другую. Подпрыгивая и дергаясь, лодка никак не могла встать на грунт всеми шестью колесами разом. А без этого она не могла обрести устойчивость. Чтобы не столкнуться с лодкой, Валтору пришлось резко затормозить и вывернуть руль в сторону. Грязь полетела из-под колес. Машина пошла юзом и остановилась. – Да, стать вашу! – в сердцах выругался рамон. И сразу взялся за автомат. Рулевой лодки наконец-то справился с управлением. Странная машина выровняла свое положение на дороге и, как вылетевшая из ствола пуля, понеслась вперед. Явно намереваясь протаранить айвура своим обитым железом носом. – Что это? – удивленно спросил Грир. – Сухопутная лодка «Кабу-Кабу», – ответил Иона. – Спасибо, весьма информативно. – Это, стать их, шинандзаки, – сказал Валтор. – Один из кланов местных жителей. Безумные автомеханики. – Безумные – в хорошем смысле? – В замечательном. – Они наши друзья? – Да. – И что они намереваются сделать? – Быть может, я ошибаюсь, но, по-моему, они хотят завалить айвура. – У них это может получиться? – Если так, то я этому не удивлюсь. – Наша поддержка им потребуется? – Ну думаю. Шинандзаки знают, что делают. У несущейся прямо на айвура «Кабу-Кабу» упал вниз носовой щит. За щитом оказалась большая гарпунная пушка, которая незамедлительно выстрелила. Вылетевший из пушки тяжелый металлический гарпун вонзился в правое бедро айвура. Зверь будто споткнулся на бегу. Но не упал, а вскинул голову, на которой была видна только широкая пасть с торчащими зубами, и издал злобный рык. Держа гарпунный трос натянутым, лодка шинандзаки резко забрала влево, обогнула айвура по дуге, метнулась в противоположную сторону и оказалась у него за спиной. То, что айвур никак не отреагировал на этот маневр, можно было объяснить недоумением, что вызывал у него торчащий из бедра гарпун. Пока он приходил в себя и оценивал ситуацию, сзади на плечи ему полетели крючья с привязанными к ним веревками. По которым тотчас начали карабкаться двое человек в кожаных одеждах, с оружием, закрепленным на спинах. Крюки были тупые на концах и загнуты таким образом, чтобы не проткнуть дубленую шкуру айвура, а зацепиться за свалявшуюся шерсть. Все было продумано и сделано с таким расчетом, чтобы зверь не сразу понял, что главная опасность находится не спереди, а сзади. – Ловкие ребята, – одобрительно заметил Александр Грир. Тем временем сухопутная лодка шинандзаки завершила круг и снова оказалась перед айвуром. На этот раз зверь наклонился вперед и выбросил правую лапу, пытаясь ухватить лодку за борт. Но навстречу ему полетела плотная стая стальных болтов, выпущенных из арбалетов шинандзаки. Уколы болтов были для айвура не больнее комариных укусов, но, как бы там ни было, зверь подался назад и принялся размахивать лапами перед собой, разгоняя жалящих паразитов. А карабкавшиеся по спине айвура шинандзаки уже добрались до его плеч. Находившиеся на борту лодки шинандзаки выпустили последнюю партию болтов. Ловко развернувшись перед самым носом айвура, «Кабу-Кабу» понеслась прочь. Трос, обмотанный вокруг ног айвура, натянулся и дернул воткнутый в ногу гарпун. Айвур взвыл от боли и кинулся было следом за лодкой. Но запутался ногами в тросе и грохнулся на дорогу с выброшенными вперед передними конечностями. Настало время действовать тем, кто находился у него на спине. Один из шинандзаки выхватил из-за спины топор на длинной рукоятке и с размаху нанес три сильных удара в области основания черепа. Нанеся глубокую, но не опасную для айвура рану, шинандзаки с топором тут же отскочил в сторону. Другой же в это время выхватил из-за спины короткое стальное копье, у острия которого было закреплено пять зарядов направленного действия. Широко размахнувшись, он изо всех сил воткнул копье в прорубленную рану на шее айвура, дернул за шнурок, протянутый через чеки всех пяти зарядов, и во всю мочь, как и первый, побежал прочь. Шинандзаки бежали, высоко вскидывая ноги, чтобы не запутаться в густой, свалявшейся шерсти айвура. Первый успел спрыгнуть на землю, второй же только добежал до плеча зверя, когда раздался взрыв. Там, где был установлен заряд, вверх взметнулся короткий фонтан кровавых ошметков. Айвур вскинул вверх сразу все четыре свои конечности и снова уронил их на землю. Воткнувший в шею айвура копье с зарядом шинандзаки скатился с плеча зверя, перевернулся через голову, вскочил на ноги и побежал дальше. Огромное тело айвура содрогнулось, будто он пытался стряхнуть с себя все лишнее, к чему он не имел никакого отношения. И это было его последнее движение. Шинандзаки, умертвившие огромного, кажущегося непобедимым зверя, вскинули руки вверх и издали ликующий крик. Им ответил еще более громкий победный клич тех, кто находился в лодке. – Ну, и как тебе Усопье, Александр Васильевич? – спросил Валтор. Старый рамон благосклонно наклонил голову. – Начинает нравиться. Глава 11 Покончив с айвуром, шинандзаки обратили внимание на квад с тремя пришельцами из внешнего мира. Несколько человек, вооруженных короткоствольными автоматами, неспешно двинулись в их сторону. Рамоны вышли из машины и расположились так, чтобы было видно, что в руках у них нет оружия. Откинув назад полы пыльника, Валтор дал понять, что не собирается снимать пояс с двумя пистолетами, но и прятать его не намерен. Гостей узнали. Возглавлявший группу шинандзаки невысокий крепкий мужчина, тот самый, что вонзил копье с зарядами в шею айвура, улыбнулся и демонстративно закинул автомат за спину. На нем были кожаные брюки с прошнурованными разрезами по бокам и короткая проклепанная жилетка. На запястьях – широкие кожаные напульсники, украшенные причудливым вышитым орнаментом. Густые черные волосы были выбриты над ушами, а сзади собраны в короткий хвост. Остальные были ему под стать. Одежда с клепками, нашивками и разноцветными вставками. Причудливые прически, татуировки, пирсинг. Каждый из шинандзаки считал необходимым как-то подчеркнуть свою индивидуальность – так уж у них было принято. – Иона! Валтор! – Глаза шинандзаки весело блеснули. – Не ожидал увидеть вас снова так скоро! – Гинжу! – Валтор пожал протянутую ему руку. – Рад тебя видеть! – А это кто? – взглядом указал на Грира Гинжу. – Твой отец? – Нет, – улыбнувшись, покачал головой Валтор. – Коллега. Тоже рамон. Очень уж ему захотелось увидеть Усопшие Земли. – И ради этого вы снова сюда прикатили? – Нет, ради этого. – Валтор указал на перегородивший дорогу труп айвура. – Давно эти твари здесь появились? – Примерно неделю назад. Но это уже пятый, которого мы завалили. И еще одного разорвали зомби, когда он сунулся на кладбище Бухлера. – Интересный у вас способ охоты, – заметил Грир. – А иначе их не завалишь. Они, суки, ловкие и крепкие. Их даже дум-дум не берут. Они от них только злей становятся. Мозги ему не вышибить, поскольку череп крепкий, как броня. У него даже глаз нет, чтобы через них пулю пустить. – Нет глаз? – удивленно переспросил Иона. – Не веришь, сходи проверь, – усмехнулся Гинжу. – Как же они ориентируются? – Александр из Борея-Два – помните такого? – Валтор с Ионой молча кивнули. – Так вот, он говорит, что они ориентируются с помощью эхолокации. Как летучие мыши. А еще они телепаты. – Да брось ты, – недоверчиво скривился Валтор. – Что же, айвур может мои мысли прочитать? – Вы называете их айвурами? – Да. А вы? – А мы им название еще не придумали. Мы прежде с ними не встречались. А вы, выходит, знакомы с этими тварями? – Не так, чтобы очень, – сделал эдакий неопределенный жест кистью руки Валтор. – Прежде они жили в Гройхентраппе. Это далеко отсюда. К тому же Гройхентрапп отделяет от наших земель высокая горная гряда. Айвуры объявились в окрестностях Треугольника дней десять назад. – Валтор обошел машину сзади, открыл холодильник в багажнике и показал шинандзаки кисть айвура. – Мы думали удивить вас. – Как вам удалось убить его? – поинтересовался один из сопровождающих Гинжу шинандзаки. – Он сам подорвался на гравитационной мине. – А мы пришли к выводу, что единственный способ наверняка грохнуть эту тварь – сломать ей позвоночник. У основания черепа, – Гинжу пальцем коснулся своей шеи сзади, – у нее наиболее уязвимое место. – Ты говорил, что айвуры обладают телепатией, – напомнил Иона. – Не я, а Александр, – уточнил Гинжу. – Мысли твои он если и прочитает, то все равно не поймет. Поскольку, по сути своей, есть тварь неразумная. Зато он может видеть то же, что видишь ты. – Это мерзко, – скривился Грир, представив, как айвур мысленно забирается к нему в голову и смотрит вокруг его глазами. А может, еще и нюхает его носом, слышит его ушами и ощущает вкус, что у него на языке. Что ж это за тварь такая? – Очень мерзко, – повторил Грир. – Самое мерзкое – это когда зверь начинает кричать, – сказал шинандзаки с невысоким ирокезом, выкрашенным в темно-зеленый цвет. – Слышали его крик? Рамоны отрицательно покачали головами. – Сначала он встает вот так. – Шинандзаки развел в стороны чуть присогнутые колени, раскинул руки с открытыми, обращенными вверх ладонями и запрокинул голову назад. – А потом разевает рот и начинает орать так, что кровь стынет в жилах. – Это точно, – кивнул Гинжу. – Все, кто слышит этот крик, буквально с ума сходят. Теряют волю и разум. Ничего не соображают и не чувствуют, кроме дикого, необъяснимого ужаса. Александр говорит, что это происходит за счет определенных волновых характеристик крика зверя. Вот в этой ситуации дум-дум как раз очень здорово помогает. Надо только не упустить момент и, как только айвур разинет пасть, загнать ему туда пулю-другую. Тогда он начинает кашлять, давиться слюной и кровью… В общем, ему уже не до криков. – Что я говорил? – пальцем указал на Грира Валтор. – Они уже знают об айвурах больше, чем мы! Грир опустил уголки губ вниз и молча развел руками – мол, кто бы стал спорить? – Выходит, вы приехали из-за этих безглазых тварей, – догадался Гинжу. – Неужели от них даже в кластерах не укрыться? – Айвуры разоряют селения наших друзей, – ответил ему Иона. – Мы не знаем, сколько их и какую реальную угрозу они представляют. Мы понятия не имеем, почему они вдруг покинули место своего постоянного обитания. Откуда они вообще появились? Первое упоминание об айвурах можно найти в материалах, относящихся к временам Третьей Гильдии. До этого об айвурах нигде ни слова, как будто их вовсе не было. Эти животные – сплошные загадки. По сути, мы вообще ничего о них не знаем. Поэтому и степень исходящей от них угрозы определить сложно. Но, судя по тому, сколько людей уже погибло от лап айвуров, скоро они станут серьезной проблемой для всех нас. – А может быть, они вылезли из Лунного Карантина? – предположил Валтор. – А потом каким-то образом прорвались через кордон? – Через кордон они действительно прорвались, – кивнул Гинжу. – Только снаружи, а не изнутри. – Существа, порожденные Лунным Карантином, не в состоянии выжить вне его, – заметил Иона. – Точно, – досадуя на собственную забывчивость, Валтор щелкнул пальцами. – Нам об этом еще в прошлый раз говорили. Запамятовал. Но в таком случае как айвуры попали в Усопье? – Валтор взмахнул оторванной кистью монстра и кинул ее на заднее сиденье квада. – Выходит, в кордоне есть проход, позволяющий беспрепятственно шастать туда-сюда? – Прохода нет, – уверенно завил Гинжу. – И, вообще-то, мне жутко интересно, как вы тут оказались? – О, это он придумал, – двумя пальцами указал на Иону Валтор. – Не я, а Иозеф Кнехт. – Мастер Игры? – удивленно вскинул брови Гинжу. – В прошлый раз он подарил мне устройство, способное обезвреживать гравитационные мины. Только Мастер Кнехт не объяснил, что это за устройство. А я не сразу это понял. – Ну, это вполне в духе Мастера Игры, – с пониманием улыбнулся Гинжу. – Так вам известно, как айвуры попали в Усопшие Земли? – повторил свой вопрос Валтор. – Об этом тебе лучше Александра спросить. – Мы хотели для начала заехать в поселок шинандзаки. Хочу повидаться с Канури. – Считай, что тебе повезло, – улыбнулся Гинжу. – Александр с коллегами тоже гостит в нашем поселке. Мы поставляем им свежие образцы для исследований. – Шинандзаки указал на распростертого вдоль дороги мертвого монстра. – Это замечательно. Но все же почему ты сам не хочешь ответить на вопрос? – О том, как айвуры попадают в Усопье? – Да. – Боюсь, мне ты не поверишь. Глава 12 Валтор, Александр и Канури сидели на краю штабеля свежеоструганных досок, душисто и терпко пахнущих смолой и чем-то еще, кажущимся до боли знакомым. Они только что плотно пообедали в общей столовой шинандзаки, и, казалось бы, самое время было предаться недолгому послеполуденному безделью. День был теплый, но не жаркий. На ясном небе светило солнце. Легкий ветерок приятно обдувал кожу и слегка шевелил волосы. Можно было прилечь на досках, прикрыть глаза и представить, что ты, ну, скажем, в открытом море. Лежишь на палубе большого корабля, плывущего под всеми парусами. Куда? Да не все ли равно? Плыть ведь можно куда угодно. Даже без всякой цели. Смысл может заключаться в самом по себе перемещении в пространстве. – С чего начнем? – спросил Канури. Высокий, кряжистый, мускулистый, неформальный лидер шинандзаки был похож на дерево с перекрученным стволом. Посмотришь на такое, и сразу ясно – не срубишь, лучше и не пытаться. Только топор затупишь и людей насмешишь. – С Лунного Карантина, – сказал Валтор. – Я поспрашивал своих людей – никто ничего не слышал о людях в Лункаре. – Канури сделал глоток из кружки, что держал в руке. В кружку был налит чайный гриб, такой кислый, что кто-то другой и пить бы не стал. А Канури даже не поморщился. – Ты уверен, что твой приятель со своей подругой сейчас там? – Сам я там не был. Но, судя по тому, что рассказывают свидетели случившегося, у них был шанс остаться живыми. – Ты хочешь сказать, у них был шанс оказаться живыми по другую сторону кордона. – Канури почесал ногтями заросшую густой, черной с проседью щетиной щеку. – Что с ними стало потом… Ну, ты не хуже меня знаешь, что такое Лунный Карантин. – Я знаю, шансов выжить в Лунном Карантине немного. Но я буду их искать, пока не удостоверюсь в том, что это бессмысленно. Канури сделал еще один глоток из кружки. – Я отправил гонца в поселок скарабеев. Если кому-то и известно о людях, заблудившихся в Лункаре, так это им. И если кто-то может отыскать людей в Лункаре, так это они. Но они организуют поисковую экспедицию только в том случае, если сами сочтут это разумным и целесообразным. Спорить со скарабеями, грозить им или уговаривать совершенно бесполезно. Мы можем только поставить их в известность о случившемся. – Спасибо, Канури. Через три дня, надеюсь, мы и сами уже будем в поселке скарабеев. – А если они откажутся помогать? – спросил Александр. – Сами поедем в Лункар. – Мужество и слабоумие – не одно и то же, – заметил Канури. Он произнес это так, будто его слова не имели конкретного адресата. Но ясно было, что он имел в виду Валтора и его спутников. – Иона может не протянуть три дня, – сказал Александр. Валтор наклонил голову и потянул акубру вниз за поля. – Все настолько плохо? – Хуже, чем ты можешь себе представить. Я, разумеется, не смог провести полное обследование – в поселке шинандзаки нет соответствующего оборудования. Но даже то, что я увидел, говорит о том, что положение Ионы крайне тяжелое. Я бы даже сказал – критическое. В двух словах, не вдаваясь в детали: вся его эндокринная система пошла вразнос. Если бы на его месте был человек, он бы уже на ноги не смог подняться. Иону выручает то, что у него механический опорно-двигательный аппарат, ряд органов искусственные, а некоторые даже продублированы. – Так, значит, это правда, что «Медлинк» намеренно ограничивает срок жизни андроидов? – Скорее всего, нет. Железы внутренней и внешней секреции – органы, которые труднее всего воссоздать искусственно. После мозга, разумеется. Но у андроидов вместо мозга аналоговый процессор. В какой-то степени это даже удобно. – Точно. – Канури усмехнулся и приставил палец к виску. – В случае ранения в голову – никаких последствий. Нужно только дырку в черепе заделать. – Не совсем так, – возразил Александр. – Я пошутил, – поднял руку Канури. – Извиняюсь, похоже, что глупо. – А эти самые железы нельзя заменить? – спросил Валтор. – В смысле пересадить? – уточнил Александр. – Ну, да, – кивнул Валтор. – Я это и имел в виду. – Чтобы ответить на этот вопрос, нужно провести дополнительное обследование в Борее-Два. Там у нас есть как необходимое оборудование, так и специалисты. В любом случае могу сказать, что будут проблемы с донорским материалом. Выращивать искусственные органы мы не умеем. – Значит, нам нужно ехать в Борей-Два, – сделал вывод Валтор. – И как можно скорее. – А где сейчас Иона? – спросил Канури. – Помогает моим ассистентам препарировать слепого зверя, – ответил Александр. – Мы называем их айвурами, – заметил Валтор. – Знаю, но пока не могу привыкнуть к этому названию. – Может быть, Ионе лучше было бы отдохнуть? Александр усмехнулся. – Попытайтесь уложить его в кровать. Мне это не удалось. – Но он понимает?.. – начал было Канури. – Да, – не дослушав, утвердительно наклонил голову Александр. – Он прекрасно отдает себе отчет в том, в каком состоянии он находится и сколько ему осталось. Я накачал его лекарствами, которые имелись под рукой. Это какое-то время поможет ему продержаться. Но кризис может случиться в любой момент. – У него уже был приступ. – Когда? – Вчера, во второй половине дня. Мы только миновали кордон. Сначала его будто судорога скрутила. Потом он потерял сознание. – Мне он ничего не сказал. – Секретничает, стать его. – Валтор нервно дернул акубру за поля. – Делает вид, что отлично себя чувствует. – Как долго он был без сознания? – Около двадцати минут. – Он сам очнулся или вы что-то ему дали? – Что я мог ему дать? – безнадежно пожал плечами Валтор. – Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. У меня в кваде только стандартная аптечка с таблетками от головной боли и диареи. Двумя сложенными вместе пальцами Александр провел в воздухе короткую линию – мол, все в порядке. – Это плохо? – спросил Валтор. – То, что у него был приступ? – Да. – Полагаю, это был не первый случай. Предыдущие приступы Ионе, по всей видимости, удавалось купировать так, что ты их не замечал. Валтор снял акубру и несильно ударил ею о колено. Как будто хотел стряхнуть пыль с полей. Хамерхаузен затерялся где-то в Лунном Карантине, айвуры разгуливали по пампе… Как же некстати было то, что случилось с Ионой!.. Хотя когда подобное бывает кстати? Нужно было не причитать и не жаловаться на судьбу, а правильно и четко расставить приоритеты и исходя из этого действовать. Что сейчас было самым главным?.. – Мы уезжаем. – Рамон посмотрел на Александра. – Кого я должен найти в Борее-Два и что им передать? – Я поеду с вами, – не задумываясь ни на секунду, сказал Александр. – Если по дороге с Ионой случится очередной приступ, а он, скорее всего, случится, ты ничем не сможешь ему помочь. Валтор с благодарностью кивнул. – Места в кваде хватит. – А как же твои исследования? – спросил у Александра Канури. – Мы уже приготовили ряд образцов, с которыми предстоит поработать в Борее-Два. Я возьму их с собой. Что делать дальше с телом слепого зверя, ребята знают. Отлично и без меня справятся. Канури повернулся к Валтору: – Тебе от меня что-то нужно? Рамон улыбнулся и сделал отрицательный жест руками. – Просто рад был тебя видеть. – Что, ни оружия не надо, ни движок перебрать? – изобразил удивление шинандзаки. – С удовольствием погостил бы у вас подольше, – все так же с улыбкой ответил Валтор. – Тогда бы, может быть, и до движка дело дошло. Но видишь, как все складывается? Так что не в этот раз. – Договорились, – с серьезным видом наклонил голову Канури. – В следующий раз займемся твоей машиной. Но только без Ионы не возвращайся. – Он поднял руку и показал Валтору палец. – Понял? Валтор понимал только то, что у него голова шла кругом. Он чисто физически не успевал сделать все то, что от него требовалось. Пытаясь спасти Иону, он вроде как бросал на произвол судьбы Хамерхаузена. А какой у него был выбор? Направляясь в Усопшие Земли, он полагал, что Иона останется в поселке шинандзаки, где им займутся местные чудо-механики. Они-то, по мнению Валтора, непременно должны были разобраться с тем, что у андроида не так, и исправить все неполадки. Однако оказалось, что проблема была вовсе не в механике. И теперь нужно было везти Иону в Борей-Два, где им займутся естественники. Ну, и у кого было больше шансов выжить? У Ионы, чей получеловеческий организм пошел вразнос, или у Хамерхаузена, который оказался в таком месте, где обычному человеку выжить было совершенно невозможно? Если беспристрастно взглянуть на ситуацию, оба они были обречены. Вот только Валтор Прей был не из тех, кто готов спокойно смириться с подобным раскладом. Если судьба была несправедлива, значит, кто-то другой должен был встать на сторону справедливости. А ведь еще оставалась проблема айвуров, которой он едва успел коснуться в разговоре с Александром. Судя по всему, обитатели Усопья не знали радикального способа, как избавиться от этих тварей. Однако они нащупывали подходы к решению этого вопроса. Который удивительным образом и для них стал актуальным. Рамон понятия не имел, что хотел сказать ему на прощание Канури. Но на всякий случай кивнул. Глава 13 Ехать в Борей-2 короткой дорогой через лес, как в прошлый раз, оказалось невозможно. В лесу пошли грибы. И не просто грибы, а темпофунги. Всего за неделю пожирающие время грибы разрослись с такой невиданной скоростью и силой, что в лесу нельзя было шагу ступить, чтобы не наступить на один из них. Застрять среди темпофунгов можно было не на час и не на день, а до тех пор, пока грибной сезон не закончится. Ехать по дороге было дольше. Зато по ней они уж наверняка к вечеру следующего дня доберутся до поселка естественников. Поначалу все было хорошо. Можно даже сказать, замечательно. Иона, как и прежде, сидел на переднем сиденье, рядом с Валтором. Он то и дело предлагал сменить рамона за рулем, но Прей всякий раз отвечал категорическим отказом. И, главное, теперь он мог совершенно спокойно ссылаться на мнение специалиста, который со всей уверенностью заявлял, что Ионе нужно отдыхать. Как можно больше отдыхать. Ну, а за рулем какой уж отдых! Но это была только половина правды. На самом деле и Валтор, и Александр опасались, что если с Ионой случится приступ, когда он будет вести машину, это может плохо закончиться для всех них. Они торопились, ехали быстро, а дорога была разбитая. Внешне Иона почти не изменился. Сколько ни изучал его Валтор, так и не смог приметить каких-то явных признаков смертельного недуга. Разве что кожа андроида, прежде очень бледная, приобрела чуть сероватый, землистый оттенок и волосы на висках слиплись от пота. Если не знать, в чем тут дело, так сразу и не обратишь внимание. Определенно Иона стал более задумчив, чем обычно. Когда он не донимал Валтора предложением подержать руль вместо него, то сидел на своем месте почти неподвижно, сложив руки на коленях и вперив взгляд в приборную панель. Как будто на ней начали проступать какие-то тайные письмена, которые он старался прочесть. Александр из Борея-2 сидел на заднем сиденье, рядом со своим тезкой Гриром. Старый рамон без устали расспрашивал своего нового попутчика о том, что и как происходит в Усопших Землях. Грир вел себя как заправский этнограф. Вопросы его не просто вызывали у Александра недоумение, но зачастую со всей определенностью ставили коренного жителя Усопья в тупик. Так, например, Грир, непонятно с чего вдруг, заинтересовался институтом брака в Борее. А потом, выслушав Александра, долго и обстоятельно объяснял своему собеседнику преимущества многоженства. По мнению Грира, именно многоженство должно было послужить той самой духовной клепкой, объединяющей всех членов общества. Ведь чем больше у тебя жен, тем соответственно больше и родственников. А если каждая жена родит тебе хотя бы троих детей, то через четыре поколения все обитатели общины окажутся в тех или иных родственных отношениях друг с другом. А это, разумеется, путь ко всеобщему миру и процветанию. Грир был абсолютно уверен в своей теории и даже готов был предоставить математические выкладки. На не очень уверенные возражения Александра, сказавшего, что даже между родственниками порой возникают конфликты, Грир, не задумываясь, заявил, что лучше получить по шее от двоюродного дяди, чем вообще неизвестно от кого. Во-первых, не так обидно, во-вторых, всегда знаешь, на ком отыграться – на дядюшкиных отпрысках, разумеется. Грир интересовался политической системой, религией, образованием, отношением к мастерам культуры, порядком распределения общественных благ и многим, многим другим. Александр был в полнейшей растерянности – о многом из того, о чем его спрашивал Грир, он даже понятия не имел. Ну, скажем, он считал, что религия или ее отсутствие – это личное дело каждого; сильный, харизматичный лидер совершенно не нужен обществу, которое не собирается ни с кем конфликтовать; образование каждый вправе получать такое, какое он сам пожелает; распределять общественные блага не требуется, если каждый имеет к ним свободный доступ; ну, а что касается многого и многого другого, то обсудить все это целесообразнее было бы не с ним, поскольку все это не имеет никакого отношения, пусть даже косвенного, к его основной специальности. Скажем, если бы самому Александру требовалось все это обсудить со знающим человеком, он бы отправился в Борей-3. В поселке гуманитариев абсолютно точно найдется человек, да и не один, прекрасно разбирающийся в политических системах, религиозных догматах и матримониальных вопросах. Но даже таких прозрачных намеков Грир не понимал. Вернее, отказывался понимать. Ему хотелось поговорить с интересным человеком. Все равно о чем. Но чтобы не выглядеть пустомелей, приходилось поднимать серьезные проблемы. Это своим братьям-рамонам Грир мог втирать про гигантских животяпов и квадратных свиней, которых он якобы видел на ферме у одного из реднеков. По версии Грира, реднек этих свиней штабелями в загоне складывал, тем самым экономя место. Вполне обоснованно полагая, что Александр быстро выведет его на чистую воду, как только он начнет заливать о чем-нибудь совсем уж несусветном, Грир продолжал поднимать вопросы, в которых мало кто смыслил, но зато рассуждать на эти темы мог каждый. «А вы не считаете, что общественный прогресс имеет ярко выраженную тенденцию к систематическому повторению уже пройденного? Нет, не считаете? А, собственно, почему? Что вам дает основание не соглашаться с ведущими умами? Кого я имею в виду? Разумеется, тех, кто разбирается в этих вопросах гораздо лучше нас с вами! Кого именно? Конкретно? Не могу поверить, что вы сами не можете назвать этих имен!..» В таком ключе вести разговор можно практически до бесконечности, если оба собеседника примерно в равной степени не разбираются в сути вопроса. Вот именно такие вопросы и выискивал Грир. И, надо сказать, получалось у него это неплохо. Очень неплохо. Настолько, что Александр очень скоро начал затравленно стрелять глазами по сторонам, словно надеясь на стороне найти способ положить всему этому конец. Александр прекрасно понимал, что за игру ведет с ним Грир, но он был слишком деликатен для того, чтобы в резкой форме оборвать ее. Деликатных же намеков, как уже было сказано, Грир не понимал. Прежде Иона наверняка бы посмеялся над дотошностью старика. Но сейчас он будто и не слышал разговора на заднем сиденье. Да и Валтору было как-то совсем не до смеха. Грир заливался пускай не соловьем, но уж точно певчей лягушкой в пруду в пору спаривания! Он выдавал вопросы один заковыристее другого, а другой причудливее третьего. И, наконец, начал углубляться в историю. – Почему, когда начался Исход, вы решили остаться в Усопье? – Ну, во-первых, это были не мы, а наши предки. Причем далекие настолько, что сам я, например, не имел возможности поинтересоваться ни у одного из тех, кто тогда принимал решение, почему они сделали именно такой выбор. Во-вторых, тогда это было никакое не Усопье, а научный городок Борей. В-третьих, как мы уже говорили, каждый имеет право делать тот или иной выбор. – Разумеется, но все же интересно, почему, когда все люди доброй воли, следуя основополагающим принципам Сепаратизма, начали расходиться по кластерам, вы… ну, то есть ваши предки, решили остаться здесь? – Мне тоже это интересно. Но, боюсь, мы этого никогда уже не узнаем. – Никто не оставил никаких мемуаров или просто записок о тех днях? – Оставили, конечно, и немало. Но почему-то никто из участников тех событий не счел нужным хоть как-то объяснить сделанный ими выбор. Видимо, он казался им настолько очевидным, что не требовал никаких комментариев. – Может быть, именно так они понимали сепаратизм? – Не думаю. – Почему? – Они не намеревались ни от кого дистанцироваться. Они хотели оставить все как есть. Их религией была наука. И, видимо, они решили, что во время всеобщего безумия они обязаны ее сохранить. – То есть это своего рода сектантство? – Нет. – А мне кажется… – Они не поклонялись науке. Они в нее верили. – Разве это не одно и то же? Александр посмотрел налево – на лесную чащу, направо – на отвесный склон, тянущийся вдоль дороги, и, наконец, наверх – на бездонное небо, будто накрывшее весь мир своим голубым, с белесыми прожилками куполом. – Я, например, верю в то, что Земля вращается вокруг Солнца. Но эта моя уверенность основана не на преклонении перед самим этим фактом, а на научных данных, подтверждающих, что все происходит именно так, а не иначе. – Ну, а что, если я верю в то, что все как раз наоборот, что Солнце вращается вокруг Земли? Ведь если просто посмотреть на небо, мы именно это и увидим. – Вот именно поэтому наука все, абсолютно все подвергает сомнению. Грир поскреб ногтями заросший густой многодневной щетиной подбородок. Еще три-четыре дня, и эту щетину можно будет с полным на то правом именовать бородой. – Ну, хорошо, а кто тогда обнес Усопье… – Мы называем это место Бореем. Усопшие Земли – как-то очень уж мрачно звучит. – Ну, хорошо, пусть будет Борей. Так кто же обнес его кордоном из гравитационных мин? – Видимо, те, кто очень боялся науки. – То есть вы полагаете, что кордон был выставлен теми, кто находился не внутри, а снаружи? – Я уверен в этом. Мы не намеревались прятаться от мира и других людей. Абсолютно точно. Зачем нам это? – Снаружи были сепаратисты. – И что? Это что-то меняет? – Основной принцип Сепаратизма: «Живи и дай жить другим». Понимаешь? «Оставь меня в покое, и я не трону тебя. Живи как тебе хочется!» – Ну, судя по тому, что рассказывал Валтор в прошлый свой визит в Борей, этого принципа в вашем мире придерживаются далеко не все. – Дунгаев – урод. Урод и выродок. – Таких людей хватает везде и всегда. Те, кто первым провозгласил принципы Сепаратизма, а затем заявил, что Сепаратизм – это светлое будущее всего человечества, неплохо на этом заработали, как я полагаю. Политика – это почти всегда еще и бизнес. Очень большой бизнес. Настолько большой, что оправдывает немалые первоначальные вложения. – Я ничего не понял, – затряс головой Грир. – Вообще ни слова. – Борей являлся живым примером того, что можно жить, не противопоставляя всех и всё. Людей не нужно делить по каким бы то ни было принципам. Люди должны жить все вместе. Чтобы была возможность обмениваться мыслями, идеями и открытиями. Только так у них, возможно, есть шанс. – Шанс? Какой еще шанс? – Шанс остаться живыми и остаться при этом людьми. – Ну-у… – Грир снова поскреб ногтями щетину на щеке. – Это ты как-то очень уж глубоко копнул. – Да ничего особенного. Сам посуди. У вас есть то, чего нет у нас. У нас имеется то, чем вы не обладаете. Допустим, мы обменяемся имеющимися у нас знаниями. Кто от этого выиграет? – Мы можем купить у вас то, что нас интересует. – А если мы не продадим? – Как? – Так. Мы готовы обмениваться знаниями, но продавать их не намерены. – Почему? – Это противоречит нашим принципам. Мы считаем, что вся информация должна находиться в свободном доступе. – То есть… Вообще вся? – Да. В идеале. – Но тогда… Тогда вообще не будет никаких секретов?.. Иона схватился обеими руками за сиденье и резко вывернул голову назад. В первый момент Грир решил, что андроида наконец-то заинтересовал разговор и он решил ответить на его вопрос. Но в следующую секунду глаза Ионы закатились так, что остались видны только белки с кроваво-красными прожилками, а подбородок мелко затрясся. – Валтор! Останови машину! – крикнул Грир таким голосом, что Прей сразу понял, старик не дурачится, что-то неладно, и, не раздумывая, выполнил команду. Машина остановилась рядом с канавой, промытой водой вдоль обочины. Теперь уже все тело Ионы сотрясала крупная дрожь. Откинутая на спинку сиденья голова моталась из стороны в сторону. Казалось, только руки, до белых ногтей вцепившиеся в края сиденья, не позволяли ему упасть и забиться в припадке падучей. – Держи его, Валтор, – скомандовал на этот раз Александр, хватаясь за свой кофр. – Как? – растерялся Валтор. – Крепко. Александр достал из кофра пневмошприц и три пузырька с разноцветными крышечками. Держа пузырьки в горсти, он зубами сорвал с них крышки и один за другим влил в приемник пневмошприца. Валтор обхватил Иону поперек тела и грудью прижал к спинке сиденья. Крепко держа андроида, он чувствовал, как бешено колотится его сердце. – Зафиксируйте ему голову, – велел Александр Гриру. Как только голова Ионы перестала дергаться, Александр прижал пневмошприц к его шее и трижды нажал на спуск. Валтор почувствовал, как тело Ионы расслабилось. Но сердце колотилось все с той же сумасшедшей скоростью. – Держите, это еще не все, – предупредил Александр. Он достал из кофра еще три пузырька и снова наполнил ими пневмошприц. Только на этот раз он не стал делать инъекцию, а положил пневмошприц рядом с собой на сиденье. Смазав круглый сенсор контактным гелем, Александр прилепил его андроиду на шею. Взяв в руку плоскую коробочку контролера, он стал следить за показаниями. И, чем дольше он за ними наблюдал, тем все более мрачным становилось его лицо. – Ну, как? – не выдержав затянувшегося ожидания, спросил Грир. – Плохо, – коротко бросил Александр и дважды ткнул пальцем в дисплей контролера, переключая прибор на другую программу. – Я и без твоего прибора вижу, что плохо, – пробубнил дотошный Грир. – Насколько плохо? – Очень плохо. Александр показал рамону дисплей, по которому бежали четыре разноцветные кривые. Все четыре как будто пытались залезть одна выше другой. А в начале каждой мигал красный кружок с восклицательным знаком. – У него сердце бьется с частотой двести восемьдесят в минуту. Давление под триста. Инсулин и сахар зашкаливают. С такими показателями вообще не живут. Человек на его месте давно бы умер. Но и его синтетические сосуды могут не выдержать. Кроме того, из-за гормонального дисбаланса…. Голова Ионы снова начала дергаться из стороны в сторону. – Я же сказал, держите! Александр схватил пневмошприц и сделал Ионе еще три инъекции в шею. – Я даже не знаю, помогаю я ему или, наоборот, убиваю. – Он бросил пневмошприц в кофр. – Прежде мне не доводилось не то что лечить, а даже обследовать андроидов. Но мне кажется, что из-за гормонального дисбаланса началось автоматическое отключение жизненно важных функций. В первую очередь памяти – чтобы не были повреждены записанные в ней данные. Иначе как еще он мог потерять сознание? В общем, сейчас я пытаюсь просто вырубить его в надежде, что так он сможет продержаться еще какое-то время. Хотя какой в этом смысл?.. Александр беспомощно развел руками. – Постой! – вскинул голову Валтор. – Ты же говорил, что в Борее-Два ему смогут помочь! – Я надеялся, что мне удалось стабилизировать его состояние. Но, похоже, это не так. Его организм уже начал саморазрушаться. К тому времени, когда мы привезем его в Борей-Два, процесс зайдет настолько далеко, что станет необратимым. Кроме того, я не знаю, подойдет ли для андроида реанимационная система, которую мы используем для людей. Александр умолк. А Валтор с Гриром не знали, что сказать. Повисла тяжелая пауза. Тело Ионы оставалось неподвижным и расслабленным. Но Валтор все равно продолжал держать его, прижав к спинке сиденья, потому что не получал другой команды. Он слышал, как бешено колотится сердце Ионы, но не чувствовал его дыхания. У андроида имелись небольшие резервуары для воздуха и система его прокачки через дыхательное горло. Но они использовались, только когда андроиду требовалось что-то сказать. Иона рассказывал, что робототехники заменили у андроидов двенадцатого поколения модуляторы речи на искусственные голосовые связки. Так голоса андроидов звучали естественнее и становились более индивидуальными. То есть андроидам не требовалось дышать с той же целью, что и людям. Насыщение крови молекулярным кислородом происходило через специальную автономную систему, соединенную с сердцем. Искусственное сердце андроида было не четырех-, а двухкамерным. Соответственно у него имелся всего один круг кровообращения. Рухнувшие небеса, Александр был прав – никто в целом свете понятия не имел, как лечить андроидов. Потому что никто никогда этим не занимался. – Но его память останется цела? – спросил Грир. – Полагаю, что да, – кивнул Александр. – Значит, мы сможем… Ну… – Грир сделал очень неопределенный, в высшей степени абстрактный жест рукой. – Мы сможем его… Как-то восстановить, что ли? – Если найдем подходящее тело… – Кластер Верда теперь под нашим контролем, – гордо вскинул небритый подбородок старый рамон. – Там на заводе андроидов сколько угодно искусственных тел. – Это будет не Иона, – мрачно произнес Валтор. – Почему? Если в новом теле будет находиться память старого Ионы, то это и будет он. Кто же еще? – Если твои мозги пересадить дятлу, это все еще будешь ты? – Ну, – Грир почесал небритую щеку, – дятлу в голову мои мозги не всунешь… – Ну, а если представить? – Хорошо, будем считать, ты меня убедил, – кивнул Грир. На самом деле он просто не хотел спорить на эту тему. Это было похоже на дележ наследства, в то время как тело почившего еще даже в печь не отправили. – Мне самому эта идея не очень-то нравится… Но что еще мы можем сделать? Валтор мрачно усмехнулся. Если бы он знал, что можно и нужно сделать, он бы делал то, что требуется, а не сидел просто так… Александр снова взял в руки пузырьки с лекарствами. На этот раз все три были с одинаковыми синими крышечками. – Есть у меня одна идея. – Одну за другой он свернул с пузырьков крышки и начал заполнять их содержимым пневмошприц. – Только, боюсь, вам она не понравится. – Почему? Александр поднял пневмошприц, как пистолет, активной насадкой вверх. – Идея совершенно безумная. Глава 14 – Безумная насколько? – вкрадчиво поинтересовался Грир. – Чтобы мы в нее не поверили или чтобы она нас напугала? – И то и другое, – ответил Александр. На лице у него не было даже тени улыбки, которую отчаянно надеялся увидеть Грир. Ни тени, ни полутени, ни даже намека на тень. Александр был абсолютно серьезен. Валтор снял акубру, помял поля шляпы и просунул палец в одно из пулевых отверстий. – Говори, раз уж начал. – Здесь, – Александр показал шприц, – очищенный и концентрированный экстракт темпофунгов. – Тех самых грибов, что пожирают время? – уточнил Грир. – Я думал, это местная легенда. – В прошлый раз я на себе испытал действие этих грибов, – заверил его Валтор. – Ядреная штука. – Именно, – кивнул Александр. – Если я вгоню этот экстракт Ионе, время для него остановится. – И мы успеем довезти его до Борея-Два. – Нет. Человека нельзя постоянно держать на экстракте темпофунгов. – Александр быстро глянул на Иону. – Андроида, полагаю, тоже. – Но если экстракт действует на него так же, как на человека, мы успеем довезти его до Моисея Бухлера. – Это еще кто такой? – удивленно вскинул брови Грир. – Местная знаменитость, – ответил Валтор. – Присматривает тут за зомби. Не зная, что на это сказать, Грир только приоткрыл рот и провел двумя пальцами по колючему подбородку. Зомби были его давним увлечением, о котором он стеснялся рассказывать своим коллегам-рамонам. – И не только за зомби, – продолжил между тем Александр. – Моисей – хранитель архива нескольких поколений Бухлеров. Первые из которых как раз и занимались разработкой так называемого зомби-вируса – средства, превращающего человека в зомби. – Вы серьезно? – Грир посмотрел сначала на Александра, потом – на Валтора. – Это не шутка? – Нет, – коротко ответил Александр. – Я видел этих зомби. – Валтор крутанул акубру на пальце, взял другой рукой за тулью и надел на голову. – И даже прикончил не один десяток. – Так ты знаком с этим Бухлером? – Да. – Ну, и как он? – Нормальный мужик. Тебе ровесник. Грир провел пальцами по лбу. – Ну, знаете… – только и сказал он. Надо бы было, конечно, сказать еще что-нибудь. Но других слов он не нашел. Наверное, для одного дня впечатлений было многовато. А еще Грир никак не мог решить, хочет ли он увидеть настоящих зомби или нет. – Это Усопшие Земли, Александр Васильевич, – напомнил Валтор. Ну, да, разумеется, он сам захотел сюда поехать. – И чем нам поможет Бухлер? – спросил Прей. – Не нам, а Ионе, – ответил Александр. – Как? – У него есть зомби-вирус. Валтор в сердцах хлопнул себя ладонью по бедру. Он с самого начала чувствовал, куда клонит Александр, но до самого конца не мог в это поверить. – Эй, постойте! – вскинул голову Грир. – Вы что же, собираетесь превратить Иону в зомби? – Андроид не может стать зомби. – Ты в этом уверен? – Я так полагаю. – Ладно. Зачем же тогда нам заражать Иону зомби-вирусом? – Зомби-вирус активно способствует регенерации тканей и контролирует клеточный метаболизм. Каким-то странным, я бы даже сказал, извращенным образом, но он активно поддерживает жизнедеятельность организма. С чем, собственно, и связана неуязвимость зомби. – Выходит, зомби-вирус – это лекарство от всех болезней? – Да. Но при этом он почти полностью разрушает мозг, создавая вместо него некую вспомогательную систему, контролирующую организм. У Ионы мозга нет. У него вместо мозга – процессор и карта памяти. Да и весь организм его заметно отличается от человеческого. Поэтому, как мне кажется, мы можем попытаться использовать зомби-вирус для того, чтобы стабилизировать состояние Ионы. А может быть, и вовсе привести его в порядок. – Но до конца ты в этом не уверен? – Как я могу быть в чем-то уверен? Еще никто не использовал зомби-вирус для лечения андроидов. – А если ничего не получится? Если он все же превратится в зомби? Может быть, памяти Ионы ничто и не угрожает, но что, если его организм не справится с этим самым зомби-вирусом? Я видел в кино, как зомби разваливаются на куски. – Даже в таком случае его память останется в неприкосновенности, – с ледяным спокойствием ответил Гриру Валтор. – И тогда мы перейдем к плану «Б». – Я ничего не знаю про план «Б», – развел руками Грир. – Ты сам его предложил. Найдем Ионе новое тело. Грир поджал губы и приумолк. Да, действительно, это была его идея. – Ну, так я ввожу ему экстракт темпофунгов? – спросил, обращаясь к обоим рамонам, Александр. – Только прежде чем заражать Иону зомби-вирусом, мы дождемся, когда он очнется, – сказал Валтор. – Он сам должен принять окончательное решение. – Разумеется, – согласился Александр. – Что-то мне подсказывает, что Иона согласится с твоими доводами, доктор, – произнес негромко Грир. Александр улыбнулся одними губами. Лицо его при этом оставалось предельно сосредоточенным, а взгляд – пронзительным и ясным. – Ну, давай. – Валтор дернул акубру за поля. Александр прижал пневмошприц к шее андроида и трижды надавил на спуск. Время для Ионы перестало существовать. Глава 15 Прежде Валтор даже не подозревал, что из его квада можно выжать такую скорость. Он гнал машину так, будто от того, что показывает спидометр, зависела не только жизнь Ионы, но и судьба всего Треугольника Кластеров. А может быть, еще и Заморья. После того как Александр ввел Ионе экстракт темпофунгов, андроида положили на заднее сиденье, а Грир перебрался вперед. Валтору в зеркало заднего вида было видно лицо Ионы. При беглом взгляде оно казалось спокойным и безмятежным. Не как у младенца – Валтору никогда не нравилось такое сравнение, как, спрашивается, у взрослого мужчины может быть лицо младенца, – а как у человека, чей разум не отягощен никакими заботами и сомнениями. Такой человек засыпает, едва коснувшись щекой подушки. И он спит ровно столько, сколько нужно для того, чтобы, проснувшись, чувствовать себя хорошо выспавшимся. Но если какое-то время, хотя бы секунд тридцать, смотреть на лицо Ионы неотрывно, становилась заметна странная, почти что мертвенная его неподвижность. Ни одна мышца на лице не двигалась, ни одна складка на коже не пыталась разгладиться или сместиться в сторону. Иона находился вне времени. Хотя невозможно было даже представить, как это происходило. Валтору самому довелось испытать на себе действие темпофунгов. Но в тот раз он наехал колесом квада на гриб, в результате чего квад и все, кто в нем находился, оказались во вневременном пузыре, сформированном темпофунгом. Физику этого процесса Валтор не знал и даже не пытался в нем разобраться. Но он мог прекрасно себе представить его механику. Вот – колесо наезжает на гриб. Вот – гриб что-то выбрасывает в воздух. Что-то, что активно взаимодействует с четырехвекторной системой «пространство – время». И вектор «время» исчезает. Хотя, наверное, все же не совсем исчезает, а становится невообразимо коротким, практически незаметным. Находясь внутри вневременного пузыря, Валтор не заснул, не отключился и не утратил способности мыслить. Он прекрасно понимал, что происходит. Вот только не мог даже глазом моргнуть. Нет времени – нет и движения. Но мысль, как оказывается, может существовать и вне времени. Хотя это странно, если принять во внимание, что мышление – это всего лишь ряд взаимосвязанных химических процессов на межклеточном уровне. Что происходило с сознанием Ионы после того, как Александр ввел ему экстракт темпофунгов, – об этом даже гадать было бесполезно. Вещество, заставляющее время скукоживаться, как брошенный на раскаленную сковородку кусок бекона, было растворено в его крови, разносилось по всему организму, проникало в каждую его клетку. Темпофунг с легкостью остановил наехавший на него квад, значит, и все механические процессы в организме андроида также были остановлены. Но что происходило с его памятью? Может ли цифровой процессор продолжать функционировать в зоне безвременья? Не вызовет ли это каких-то необратимых сбоев? – Эй, – негромко окликнул Валтора Грир. И, когда тот посмотрел на него, очень убежденно произнес: – С ним все в порядке. Гарантирую. Должно быть, старый рамон приметил, как часто посматривает Валтор в зеркало заднего вида. Прей с благодарностью улыбнулся старику и коротко кивнул. Он и сам надеялся на то, что с Ионой все будет в порядке. Вот только надежда и вера – далеко не одно и то же. Сейчас Валтор предпочел бы верить. Так было бы спокойнее. Но вот чего Валтор не умел, так это просто верить. Во что угодно. Он всегда считал, что вера – удел слабаков. Когда Валтор решил стать рамоном, вырастивший и воспитавший его дед не стал возражать. Он даже подкинул Валтору деньжат, чтобы он смог купить себе первый квад поприличнее. А в качестве напутствия старый Прей сказал внуку: «Если у тебя в шляпе появится новая дырка, проверь, не появилась ли заодно и в голове дыра». Дед был мудрым человеком, и Валтор всегда добросовестно старался следовать всем его напутствиям и советам. Которые, увы, совсем не оставляли места для веры. Неугомонная натура Грира не давала ему покоя. Вокруг происходило так много всего нового, непонятного для него, но невообразимо интересного, что ему непременно нужно было это с кем-то обсудить. Из Валтора и в обычное время собеседник был никудышный, а сейчас он так и вовсе в себя ушел. Переживал за товарища. Это Грир как раз прекрасно понимал. Поэтому и не стал тормошить Прея. Вместо этого он вновь обратил все свое внимание на тезку. – Ну, как он? – обернувшись назад, спросил Грир у Александра. – Стабилен? – Стабилен – не то слово. – Александр показал Гриру дисплей контролера, снимающего показания с датчика, закрепленного на шее Ионы. Все показатели замерли в пиковых значениях. – Мы просто остановили все процессы. – И что произойдет, когда экстракт темпофунгов перестанет действовать? – Перед этим я снова накачаю Иону лекарствами. На какое-то время это поможет. Остальное будет зависеть от того, что скажет Моисей Бухлер. Он единственный в Борее специалист по зомби-вирусу. – Моисей Бухлер… – Грир в задумчивости щелкнул пальцами. – Бухлер… – Он наклонился и постучал себя пальцами по лбу. – Где-то я уже слышал это имя. Валтор наклонился, протянул руку, открыл бардачок, достал из него книгу в мягкой обложке и кинул ее на колени Гриру. Посмотрев на нарисованные на обложке две большие игральные кости, Грир кивнул: – Точно. Она самая. – Он показал книгу Александру: – А тебе она, часом, не знакома? На обложке книги значилось: «Теория и практика игры в кости». А чуть ниже, более мелким шрифтом: «Сочинение Моисея Бухлера». Александр был заинтригован. – Можно? Он взял книгу из рук Грира и начал ее листать. Александр и сам не знал, что он ожидал увидеть, но книга действительно была посвящена игре в кости. Древней и в настоящее время почти забытой игре. – Откуда у вас эта книга? – спросил Александр. – Ее потерял кто-то из тех, кто сам потом потерялся в Лунном Карантине, – не оборачиваясь, ответил Валтор. – Не думаю, что это наш Моисей Бухлер. – Прижав большим пальцем, Александр быстро пролистал все страницы книги. – Наверное, это просто совпадение. – Не слишком ли много совпадений? – подозрительно прищурился Грир. – У вас имеется какое-то другое объяснение тому, что книга, на обложке которой стоит имя Хранителя Мертвых из Борея, каким-то непостижимым образом оказалась по ту сторону кордона? – Пока я воздержусь от комментариев, – многозначительно изрек Грир. – Но непременно спрошу об этом самого Моисея Бухлера. – Грир аккуратно убрал книгу в карман. – Но у меня есть еще вопросы и лично к тебе, дорогой. Если не возражаешь. – Пожалуйста, – улыбнулся Александр. – Если смогу ответить… – Полагаю, что сможешь. Это как раз по твоей специальности. – Грир повернулся назад всем корпусом, положил колено на сиденье, а согнутую в локте руку – на спинку. – Я так понимаю, вы тут уже давно и успешно используете экстракт темпофунгов как лекарственное средство? – Давно, успешно, но не слишком часто, – ответил Александр. – Однако этот препарат в нужный момент оказался у тебя под рукой. – Экстрактом темпофунгов укомплектовываются все наборы «скорой помощи». Если человек видит, что другому человеку плохо, что он фактически умирает у него на глазах, и при этом не знает, как оказать ему медицинскую помощь, проще всего сделать ему инъекцию экстракта темпофунгов, чтобы больной или пострадавший мог дождаться прибытия врачей. Специалисты же используют экстракт с той же целью, с какой прежде вводили тяжелобольных в состояние искусственной комы. – То есть у препарата нет никаких побочных действий? – До сих пор мы их не наблюдали. Но тем не менее мы не злоупотребляем им. Экстракт темпофунгов – это экстренное средство, для самого крайнего случая. – Ну, а теперь главный вопрос. – Грир поднял вверх указательный палец. – Как вы собираете темпофунги для получения из них экстракта? Если я все правильно понял, этот гриб создает вокруг себя зону безвременья, стоит только повредить его целостность. – Вы мыслите как истинный ученый, Александр Васильевич, – улыбнулся Александр. – Сама по себе идея получить экстракт темпофунгов и использовать его в медицинских целях появилась давно. Но до практического ее воплощения в жизнь дело дошло очень нескоро. Проблема, как вы верно заметили, заключалась в том, что для того, чтобы сорвать темпофунг, к нему необходимо прикоснуться. А прикосновение мгновенно вызывает образование вневременного пузыря. Долгое время мы искали решение не в том направлении, пытаясь использовать различные механические и роботизированные устройства. Предпринимались даже попытки захватить темпофунг из-под земли. Все заканчивалось неудачей. До тех пор, пока кто-то чисто случайно не обратил внимание на одну любопытную вещь – белки собирают темпофунги и запасают их как самые обыкновенные грибы. – Серьезно? – удивленно вскинул брови Грир. – Обычные белки? – Да, самые обыкновенные белки. Как показали наши дальнейшие исследования, вневременной пузырь, образующийся вокруг темпофунга, не оказывает на белок никакого воздействия. Они просто не замечают его. – Как же такое возможно? – В процессе эволюции, приспосабливаясь к самым разным условиям существования, живые существа развивали порой кажущиеся весьма странными навыки. Ну, например, электрический угорь. Рыба, живущая в воде, обзаводится органами, вырабатывающими электричество. Казалось бы, дичь полнейшая. Однако – работает. Темпофунги ведь тоже появились не на пустом месте. При определенных условиях сработал некий доселе спавший ген, и гриб получил возможность останавливать время. По всей видимости, этой возможностью он обладал и прежде, но по какой-то причине утратил ее. Я даже могу предположить, по какой именно, – вневременные пузыри препятствовали размножению грибов и расселению их на все новые территории. Недаром ведь и у нас темпофунги растут только в одном-единственном месте. Ну, а раз в прошлом были существа, умевшие защищаться, останавливая время, непременно должны были появиться и другие – взламывающие эту защиту. Белки сохранили ген устойчивости к воздействию вневременного пузыря. – Фантастика! – К сожалению, техническое оснащение наших лабораторий устарело на многие десятилетия. Мы далеко не все можем собрать собственными руками. Есть проблема и с реактивами. Иначе мы давно бы уже локализовали, выделили и изучили этот удивительный ген. Не имея такой возможности, мы пошли другим путем. – Вы начали грабить белок! – Ну зачем же грабить. Мы наладили взаимовыгодное сотрудничество. Белки собирали для нас темпофунги, мы в обмен снабжали их другими грибами и орехами. – Это ж сколько времени вы на это угрохали. – Не так много, как может показаться. Достаточно оказалось обучить нескольких белок приносить темпофунги и складывать их в определенное место. Остальные сами начали копировать их поведение. – Зачем им это нужно? – Что именно? – Менять еду на еду. Какой в этом смысл? – Может быть, это казалось им забавным? Грир внимательно посмотрел на Александра, чтобы убедиться в том, что он не шутит. – Белкам? – Ну, да. – Забавно? – Быть может, я выбрал не слишком удачное слово. Но чем-то этот процесс их увлек. – И они до сих пор собирают для вас темпофунги? – Теперь это делают уже дети тех, кого мы обучили. Делают это сами – их мы этому специально не обучали. Только стимулировали. Грир озадаченно провел пальцами по бровям, как будто разглаживая собравшиеся на лбу складки. – Ну, и как тебе Усопье, Александр Васильевич? – уже не в первый раз осведомился Валтор. – Ну… Грир сдвинул брови, помахал рукой и больше ничего не сказал. Глава 16 К старому кладбищу, за которым присматривал Моисей Бухлер, они подъехали, когда уже начало смеркаться. По левую сторону от дороги, на небольшом возвышении, среди ветвистых деревьев, будто пытающихся укрыть сию юдоль скорби пологом из свисающих едва не до самой земли веток, виднелись выкрашенные синей, зеленой, редко – желтой краской покосившиеся ограды. – Так, разбирайте оружие, – скомандовал Валтор, остановив машину у обочины. – Боеприпасов берите побольше. – Здесь же никого нет, – кивнул в сторону кладбища Грир. – К твоему сведению, Александр Васильевич, зомби всегда появляются неожиданно, в самый неподходящий момент. Есть у них такая дурацкая особенность. Так что, – Валтор передернул затвор короткоствольного автомата, – не зевай. Положив автомат на колени, Валтор достал из кобур пистолеты и проверил, плавно ли ходят предохранители и легко ли взводятся курки. – Мне оружие не нужно, – сказал Александр. – Я все равно не умею им пользоваться. – Дело нехитрое. Видишь, за спиной у тебя пластиковая коробка? Достань оттуда дробовик и пару коробок патронов. – Я серьезно говорю, Валтор… – А я ничуть не сомневаюсь в твоей серьезности. Но сам я уже бывал в гостях у Моисея Бухлера. И знаю, что ходить к нему в гости – задачка не самая простая. – Я не люблю зомби, – с мрачной решимостью изрек Грир. – А ты когда последний раз с ними встречался? – усмехнулся Прей. Грир усмехнулся и щелкнул курком пистолета. – Готов поспорить, ты невзлюбил Дунгаева задолго до того, как судьба свела вас вместе. – Я знал, кто такой Кир Дунгаев. – А я знаю, кто такие зомби. – Грир щелкнул курком второго пистолета. Ему нравился сухой, отрывистый звук удара металла о металл. – Стрелять в голову? – Разумеется. – А зачем? Если там мозгов все равно нет? – В черепе сосредоточена основная масса квазинейронной структуры, формирующаяся под воздействием зомби-вируса, которая как раз и управляет организмом зомби, – ответил Александр. – Эдакая примитивная симуляция мозга. – Ты все еще без оружия? – строго посмотрел на Александра Валтор. – Мне придется тащить чемодан с медикаментами, – нашел оправдание Александр, которому, в отличие от рамонов, оружие внушало не уважение, а некое не до конца определенное чувство, что-то среднее между брезгливостью, пренебрежением и страхом. – Тогда держись все время у меня за спиной. Внимательно смотри по сторонам и под ноги. – Сказав это, Валтор указал пальцем на Грира: – Тебя это тоже касается. – Что именно? – не понял рамон. – Смотри под ноги. Все время смотри под ноги. – Там что, мины? – Там – зомби! Которые могут из-под земли вылезти. Могилы там у них. Понимаешь? – Да, этот момент я упустил из виду, – вынужден был признаться Грир. – А с Ионой что делать? Андроид, как и прежде, лежал на заднем сиденье, как будто забывшись в глубоком, очень спокойном сне. – Я могу нейтрализовать действие экстракта темпофунга прямо сейчас, – сказал Александр. – Иона полностью вольется в наше время минут через пять-семь. Но я не могу гарантировать, что он сможет хотя бы подняться на ноги. – Ясно. – Валтор быстро провел пальцем по полям акубры. – Значит, план меняется. Вы все остаетесь в машине, а я приведу сюда Бухлера. – Одному идти нельзя, – протестующе взмахнул руками Александр. – Это слишком опасно. – Тебя одного оставлять тоже нельзя, – возразил Валтор. – Ты даже не знаешь, как обращаться с оружием. – Зомби на дорогу не выходят. – А если выйдут? – Хорошо, я возьму ружье, – сделав над собой усилие, согласился Александр. – Дробовик, – уточнил Валтор. – Пусть будет дробовик, – не стал спорить ученый. – Мне без разницы. – Бери. Александр забрался в багажное отделение, приоткрыл ящик и вытащил из него помповый дробовик. – Патроны, – напомнил Валтор. Александр достал две пачки патронов. И тут же кинул их на сиденье. Как будто это были два куска протухшего мяса, источающие мерзкое зловоние и кишащие опарышами. Грир вышел из машины, ноги размять и на месте осмотреться. А Александр перебрался на его место, чтобы получить от Валтора краткое наставление о том, что можно и чего ни в коем случае нельзя делать, держа в руках заряженное оружие. Положив автомат на плечо, старый рамон подошел к обочине, перешагнул через кювет, примял ногой невысокую, ярко-зеленую траву и окинул изучающим взглядом возвышение, на которое им с Валтором предстояло подняться. На первый взгляд никакой опасности не было. Ну, могильные изгороди, ну, пара поваленных памятников. Кладбища Грир видел только в кино. И они не внушали ему страха или какого-то там душевного трепета. Чего тут трепетать-то перед покойниками. Опыт рамона подсказывал, что бояться следует не мертвых, а живых. Мертвый уже не способен причинить зло. Конечно, к зомби это не относилось. Но пока что Грир не видел живых… Или все же мертвых зомби?.. В общем, реальных живых мертвяков рамон не встречал. Само собой, Грир ни на секунду не подвергал сомнению то, что знали о здешних местах Валтор и Александр. Если они говорят, что здесь водятся зомби, значит, так оно и есть. Водятся. Но, честно признаться, поверить в это до конца, так, чтобы по-настоящему испугаться, ну, или хотя бы почувствовать жуть, было совсем непросто. Зомби являлись непременными атрибутами классических фильмов ужасов. Истые фанаты таковых фильмов, к каковым причислял себя и Александр Грир, могли до хрипоты спорить о тех или иных особенностях своих любимых персонажей, но при этом все они прекрасно знали, что на самом деле зомби не существуют. Грир улыбнулся, подумав о том, что не зря все же он поехал с Валтором и Ионой в Усопье. Ну, где бы еще он мог увидеть живых… ну, в смысле, реальных зомби. Без грима и масок, без кетчупа вместо крови… И тут в голове у Александра Грира родилась мысль, заставившая его бегом кинуться назад к машине. – Валтор! – воскликнул он, повиснув на дверце. Прей недовольно посмотрел на Грира, который прервал его на самом важном месте. Он как раз объяснял Александру последовательность действий, которые необходимо совершить перед тем, как нажать на спусковой крючок. – Я слушаю вас, Александр Васильевич, – произнес он строгим официальным голосом. Но Грира этим было не пронять. – У тебя же был планшет! – И что? – Покажи мне его. – Зачем? – Тебе что, жалко? – Нет, просто хочу знать, зачем он тебе понадобился. – Ладно, скажи просто, у него есть лицевая камера? – Зачем? – Ты что, не знаешь, зачем нужна лицевая камера? – Я не знаю, зачем она тебе нужна. – Кончай дурить, Валтор, – недовольно поморщился Грир. – Дай, пожалуйста, планшет. На время. Верну в целости и сохранности. Прей подозрительно посмотрел на Грира. Небритое лицо Грира растянулось в радушной, дружеской улыбке. Человека с таким лицом просто невозможно было в чем-то заподозрить. И тем не менее Валтор нутром чувствовал – Грир что-то замышляет. Вот только что именно, понять он не мог. В принципе, от Грира можно было ожидать всего, что угодно. Утратив с годами былую резвость и прыть, в душе он оставался таким же активным и деятельным, как и прежде. А ясности его мыслей многие могли только позавидовать. Он просил планшет, но при этом не желал говорить, зачем он ему нужен. Это было подозрительно. Но Грир был не враг и не злодей. Он был рамон. Следовательно, заслуживал доверия. После недолгих колебаний Валтор достал из-под сиденья планшет и протянул его Гриру. Тот повернул планшет дисплеем к себе, убедился, что у него имеется лицевая камера, счастливо улыбнулся и вновь направился к тому месту, откуда наблюдал за кладбищем. – Наверное, хочет сделать несколько снимков, – сказал, глядя вслед ему, Александр. – На память. Валтор не понимал, зачем снимать на память кладбище. К тому же… – Зачем ему тогда лицевая камера? – Наверное, хочет сделать селфи. Селфи на фоне заброшенных могил – это тоже казалось Валтору странным. Хотя, с другой стороны, а что не странно в этом мире? Странно уже то, что мы живем. Здесь и сейчас. Нас привело сюда, в этот мир, странное и труднообъяснимое стечение обстоятельств. И чем дальше в глубь истории забираешься в попытках понять первопричину всего сущего, тем все становится страньше и страньше. Так что ежели Грир хочет сделать селфи на кладбище, что ж, пускай себе делает. От этого ведь никому хуже не станет. Александр был старательным и прилежным учеником. Если уж он брался чему-то учиться, то отлынивать не намеревался. Так что очень скоро Валтор с радостью констатировал, Александр уяснил, как следует обращаться с помповым дробовиком. И если зомби окажется прямо напротив него, он сможет в него попасть. Валтор очень надеялся, что Александру не придется использовать полученные от него навыки. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем. Тем не менее рамону было куда как спокойнее оставлять Александра одного, видя, что в руках у него дробовик, одним выстрелом из которого можно снести зомби его пустую голову. Выйдя из машины, Валтор бросил взгляд на Иону. – С ним все будет в порядке, – заверил его Александр. – Я не сомневаюсь. Валтор быстро, с благодарностью улыбнулся ученому, поправил ремень автомата на плече и быстро зашагал в сторону Грира. Солнце уже скрылось за лесом. Небо сделалось неприветливо серым. Под кронами деревьев залегли темные, мрачные тени. – Зябко сделалось, – посмотрев на Валтора, передернул плечами Грир. – Не находишь? – Это нервное, – пошутил Валтор. – Такое не про меня, – криво усмехнулся Грир. – Несколько гнилых трупов, пусть и умеющих передвигать ноги, меня вряд ли смогут напугать. – Посмотрим, – не стал спорить Прей. И, быстро проведя пальцами по полям акубры, зашагал вверх по склону. – Сними автомат с предохранителя, Александр Васильевич. – Кого ты учишь, парень? – усмехнулся Грир. – Уже сделал. – Правила следующие, – говорил на ходу Валтор. – Во-первых, не шуметь. Говорим тихо. По возможности объясняемся знаками. Зомби реагируют на звуки. – Хочешь сказать, мы можем вообще ни одного из них не встретить? – Очень на это надеюсь. У Грира на сей счет имелось иное мнение, но он промолчал. Валтор все равно бы его не понял. – Во-вторых, – продолжал между тем Прей. – Если уж начнем стрелять, то стреляй во все, что движется, не раздумывая. За исключением Моисея Бухлера, разумеется. Других живых здесь нет. – А как я пойму, что это Бухлер? – Ты что, не можешь отличить живого от мертвого? Грир призадумался. Почесал щеку магазином, вставленным в автомат. – Ладно, как-нибудь разберемся. Глава 17 Первого зомби Валтор приметил, как только они миновали второй ряд могил. Одетый в изодранный, заляпанный грязью старомодный военный мундир, зомбак сидел на повалившейся могильной плите. Он то и дело резко наклонялся вперед и совершал судорожные движения обеими руками, как будто пытаясь подхватить что-то с земли. Но то, что он пытался взять, будто мылом было намазано, потому что все время выскальзывало у него из рук. Валтор осторожно тронул Грира за локоть и молча указал на зомби. Грир от удивления аж рот разинул. – Ни фига себе, – произнес он шепотом. – Он же настоящий. Валтор молча утвердительно кивнул. Мол, а ты что думал, мы тут в игры играем? – Можно, я его грохну? – умоляюще посмотрел на Валтора Грир. Прей отрицательно мотнул головой. – Подкрадусь сзади незаметно и ножом перережу глотку. – Это зомби, – так же тихо произнес в ответ Валтор. – Ему надо башку снести, чтобы убить. Сказал и коротко кивнул, давая понять, что нужно идти дальше. Грир обреченно вздохнул и последовал за ним. Они прошли еще три ряда полуразрушенных, вросших в землю могил. И у Валтора уже появилась надежда, что они вот так, по-тихому, без боя смогут добраться до старой церкви, в которой обосновался Бухлер. Вот тут-то на него и набросился мертвяк. Мерзавец притаился за высоким монументом из черного мрамора, с золотой звездой наверху и двухголовой птицей на боку. Увидев перед собой мертвенный оскал черепа, обтянутого серой, сухой, как пергамент, кожей, Валтор машинально сделал шаг назад, запнулся о бордюрный камень и едва не упал. Зомби издал омерзительный звук, похожий на тот, с каким желудок освобождается от своего содержимого, выбросил обе руки вперед и костлявыми пальцами уцепился за плечи рамона. Валтор попытался скинуть руки мертвяка с плеч, но пальцы его вцепились в пыльник будто крючья. Валтор никогда еще не видел зомби так близко. Зрелище, надо сказать, было не из приятных. У мертвяка был только один глаз, похожий на стеклянный. На месте второго зияла пустая черная глазница, в глубине которой будто что-то шевелилось. Ввалившиеся щеки были покрыты глубокими вертикальными не морщинами даже, а будто трещинами. Как будто зомбак сам жевал собственные щеки изнутри. К голове лепились остатки серых жидких волос. Зомби затряс головой и издал серию звуков, как будто пытаясь освободиться от застрявшего в горле куска пищи. А затем широко разинул рот и резко дернулся вперед, явно намереваясь вцепиться рамону в нос или щеку остатками гнилых зубов. Валтору не оставалось ничего другого, как только ткнуть ствол автомата в трухлявый живот и нажать на спусковой крючок. Короткая автоматная очередь разорвала могильную тишину кладбища. Зомби резко согнулся, будто его вдруг скрутил приступ желудочной колики. Но пальцы его продолжали цепляться за плечи рамона. И он даже попытался подтянуться на руках. Валтор вскинул руки вверх, перехватил автомат обеими руками и опустил приклад на плешивую головенку. Череп раскололся с сухим хрустом, как будто кто-то наступил ногой в башмаке на пачку галет. Зомби повис на руках, вцепившихся в пыльник на плечах рамона. Валтор размахнулся и еще раз ударил его прикладом. Мертвяк кучей мусора упал на землю. – Здорово ты его, – шепотом произнес стоявший все это время за спиной Валтора Грир. Старый рамон совершенно справедливо рассудил, что вмешиваться не имеет смысла. Ввязавшись в драку, он мог только помешать Валтору. Поэтому Грир ограничился тем, что прикрывал ему спину. – Можно уже не шептать, – ответил Прей. – Мы разворошили муравейник. Сейчас они полезут отовсюду. Так что двигаемся быстро, стреляем точно. И главное – не теряем друг друга из виду. Вперед. – Постой, – Грир схватил за локоть рванувшего было вперед Валтора. – Что еще? – недовольно оглянулся на старика Прей. – У тебя на плече… Грир изобразил щелчок, которым сбил пылинку со своего плеча. Валтор скосил взгляд. На левом плече у него болталась обломившаяся в локтевом суставе рука мертвеца. Валтор взял руку за предплечье и как следует дернул. Но костлявые пальцы вцепились в пыльник мертвой хваткой. Валтор потянулся было за ножом, чтобы с его помощью избавиться от руки мертвеца. Но из-за того же черного монумента вывалился еще один зомбак. Высокий, коренастый и мордастый. С изъеденным язвами лицом и пенсне, будто приклеенным к носу. Гнилые губы кривились, словно в усмешке. Валтор выдернул из кобуры пистолет и выпустил пулю мертвяку между глаз. – Вперед! – снова скомандовал Валтор. Но не успел он сделать шаг, как из-за монумента появился третий зомби в рваном, испачканном землей пиджаке, но без штанов. Зато на шее у него болтался галстук. А в руке мертвяк сжимал трубку телефона. Которой и попытался ударить Валтора. Что удивительно, на лице зомбака, изуродованном следами посмертного разложения, сохранилось глупо-восторженное выражение. С которым он, по всей видимости, не расставался при жизни. Валтор ногой прижал глупого зомби к монументу и тут же прикончил его выстрелом из пистолета. Наученный опытом, Валтор на этот раз не побежал снова вперед, а осторожно заглянул за монумент. Честно сказать, он не ожидал там еще кого-то увидеть. Но за черным памятником сидели на карачках, опершись кулаками в землю, еще три зомбака. Все трое беззвучно хлопали ртами и время от времени вскидывали руки вверх, как будто чем-то безмерно восхищались. Не дожидаясь, когда зомби кинутся на него, Валтор тут же их и порешил. Грир тем временем обошел памятник с другой стороны, рассчитывая прочесть надпись, сообщающую, кто же был похоронен в этом странном месте, которое мертвяки облепили, как мухи переспелую грушу. Но ему не удалось разобрать ни единой буквы на стертой временем надписи. – Грир! – окликнул старика Валтор. – Я здесь. – Старый рамон затрусил следом за молодым, стараясь не отставать. Он отлично себя чувствовал, сам считал, что находится в неплохой физической форме, однако отсутствие постоянных нагрузок все же давало себя знать. Гриру приходилось прилагать усилие, чтобы не отстать от Валтора. Однако и по сторонам он смотреть не забывал. А также и под ноги, как велел Валтор. И как только у него на пути из кучи гниющей листвы выпростались сначала две костлявые руки, а следом за ними и уродливая голова, на которой остатки волос смешались с сухой травой, Грир, не раздумывая, выхватил из-за пояса планшет, навел его на зомбака и нажал на кнопку. Полыхнула вспышка. Зомби недовольно заворчал. А Грир тут же снес ему голову ударом ноги. Голова слетела с плеч и раскололась, ударившись о дерево. Ну, прямо как в кино про зомбаков! Следующий зомби, которого увидел Грир, стоял за могильным ограждением. Загородка была ему чуть выше пояса, но у мертвяка мозгов не хватало на то, чтобы просто перелезть через нее. Мертвяк рычал, щелкал зубами, дергался всем телом вперед, делал хватательные движения вытянутыми перед собой руками, но низенькая изгородь, до тех пор пока она стояла, оставалась для него непреодолимой преградой. – То, что надо, – довольно улыбнулся Грир. Повернувшись к мертвяку спиной, Грир вытянул перед собой руку с планшетом и попятился назад. Остановившись рядом с зомби так, чтобы он не мог до него дотянуться, Грир картинно положил автомат на плечо, чуть повернул планшет, чтобы в кадр попали они оба, гордо улыбнулся, выпятил грудь и нажал на кнопку. Заметив вспышку, Валтор обернулся. – Грир! Ты что там, селфи с зомбаками делаешь? Совсем спятил?! – Нет, – как ни в чем не бывало отозвался старый рамон, успевший спрятать руку с планшетом за спину. – Я тут со злом борюсь. Не оборачиваясь, он чуть сместил в сторону ствол лежащего на плече автомата и нажал на спусковой крючок. Вылетевшая из ствола пуля выбила зомбаку три передних зуба и раздробила основание черепа. В ухе, конечно, зазвенело. Но зато получилось красиво. Можно даже сказать, эффектно. Валтор так точно был впечатлен. Не ожидал он от старика такой лихости. А Грир довольно улыбнулся – не порастерял рамон былое мастерство – и потрусил следом за Валтором. Задачка оказалась проще, чем ожидал Валтор. Зомбаки нынче были какие-то вялые. Они вроде бы и пытались атаковать вторгшихся на их территорию чужаков, но делали это очень уж нерадиво. Без огонька. Как будто выполняя не очень-то им самим приятную обязанность. В принципе, Валтор без особого труда и один смог бы добраться до жилища Моисея Бухлера. Что, впрочем, нисколько не умаляло заслуг Грира – старик, к удивлению Валтора, оказался мастерским стрелком и уложил едва ли не больше зомби, чем сам Прей. Когда кладбище оказалось у них за спиной, они увидели человека. Он стоял на открытой местности, и силуэт его отчетливо выделялся на фоне серого предзакатного неба. На нем был длинный, до пят, балахон с накинутым на голову капюшоном. Отведенной в сторону рукой человек сжимал воткнутый в землю посох, верхний конец которого, изогнутый в форме багорного крюка, находился выше его головы. – Кто тут смеет стрелять моих зомби? – сурово и грозно произнес Моисей Бухлер. Глава 18 Моисей Бухлер дернул рычаг на стене, и тяжелая каменная плита с грохотом упала на свое место, надежно запечатав вход в подземное убежище. Бухлер щелкнул выключателем, и на потолке загорелась лампа. Будто не замечая гостей, Моисей скинул со спины огнемет, без которого он не покидал свое убежище, и сунул его в один из стенных шкафов. Сделав дело, он сел на стул, широко расставив ноги. Капюшон с широким краем, скрывающим лицо, Бухлер отчего-то снимать не стал. – Ну, чего стоите, – недовольно буркнул он. – В ногах правды нет. Валтор снял со стула стопку по виду очень старых газет и кинул их на стол, и без того заваленный грудами бумаг, пустыми упаковками от сублимированных продуктов, грязными тарелками и даже предметами гардероба. Самой яркой деталью во всей этой груде разрозненных вещей, которая запросто могла стать символическим воплощением вселенского хаоса, была расшитая бисером балетная пуанта. Как она сюда попала и зачем она была нужна Моисею Бухлеру, можно было даже и не спрашивать. Ответ было дать некому, кроме самого Бухлера. А он бы точно не стал отвечать на эти вопросы. Да и неучтиво, пожалуй, было бы расспрашивать хозяина о подобных, можно сказать, интимных вещах. Освободившийся стул Валтор передал Гриру. Старый рамон стоял, опершись кулаком о край столешницы, и, сдвинув брови, пристальным взглядом изучал Моисея Бухлера. Вернее, серый балахон, в который он был закутан с головы до ног. Взгляд у Грира был не подозрительный, а, скорее, настороженный. Словно он опасался, что Бухлер может вдруг выкинуть какую-нибудь дурацкую шутку. Например, найти пару лежащей на столе пуанте, надеть их на ноги и начать танцевать. – Так что вас сюда привело? – пробасил Бухлер. Теперь и Валтор удивился. Голос Бухлера звучал странно. Как будто он намеренно пытался его изменить. Но, будучи человеком благоразумным, Прей сделал вид, что не заметил ничего необычного. – Нам очень нужна твоя помощь, – сказал Валтор. Моисей Бухлер только хмыкнул в ответ. Мол, знамо дело, помощь Моисея Бухлера всякому требуется. – Сними эту штуку, – небрежно махнул рукой Бухлер. – Или ты специально ее прицепил? На манер аксельбанта? – Ах, твердь твою! Валтор совсем забыл о мертвой руке, повисшей у него на плече. Он выхватил нож, собираясь отсечь будто судорогой сведенные пальцы, но Бухлер остановил его: – Не, не, не, не. – Моисей схватил с полки обрезок металлической трубки толщиной в палец и кинул ее Валтору. – Этим давай. Валтор подтолкнул трубку под ладонь мертвой руки, плотно прижал к плечу и, используя, как рычаг, начал отжимать пальцы. – А позвольте узнать, уважаемый… – начал было Грир. Но Моисей, вскинув руку, прервал его: – Секундочку! Валтор отжал последний палец мертвой руки и, схватив ее у запястья, оторвал от плеча. – Черт возьми! – только и смог произнести он, глядя на то, как шевелятся пальцы оставшейся без тела руки. – Она все еще жива? – Трудно сказать, – ответил Бухлер. – Но, как видишь, двигается. Кидай ее пока сюда. – Моисей ногой подтолкнул Валтору металлический контейнер с откидывающейся крышкой. – Я с ней потом разберусь. – Ну, все, копец тебе, – насмешливо произнес Валтор, обращаясь к руке. В ответ рука показала ему средний палец. – Ах ты, нежить поганая! Валтор ударил руку о крышку контейнера, затем скинул крышку и кинул руку на дно. Перебирая костлявыми пальцами, рука принялась вертеться на месте, словно оценивая свое новое местоположение. Затем она подобралась к стенке контейнера и стала карабкаться наверх, явно намереваясь выбраться из металлического ящика, который не пришелся ей по вкусу. Но тут Валтор прихлопнул ее сверху крышкой, щелкнул фиксаторами и ударом ноги отправил контейнер смотрителю зомби. – И давно вы работаете с покойничками? – как-то слишком уж вежливо обратился к хозяину Грир. – Да почитай что с малолетства. – Бухлер поставил ногу на контейнер. – У нас, Бухлеров, это фамильное. – Значит, с малолетства, – с пониманием кивнул Грир. – И не наскучило? – Это моя работа, – развел руками Бухлер. – Знаете, бывает, что человек выбирает работу, а бывает, что и работа сама выбирает человека. И тут уже никуда не деться. – Понимаю, – снова кивнул Грир. Валтору этот разговор казался странным. Даже не сам разговор, а те интонации, с которыми участники диалога произносили свои реплики. У Грира они звучали так, будто за каждой его репликой был скрыт какой-то тайный смысл. Бухлер же как будто оправдывался. Хотя его никто ни в чем не обвинял. Валтор решительно не понимал, в чем тут дело, а потому решил, что все это только плод его фантазии. Так было проще. – Чая хочешь? – спросил у Валтора Бухлер. Только у Валтора. Грира он конкретно игнорировал. Видно, достал Грир его своими вопросами. – Спасибо. Но если ты не против, то я сразу к делу. – Постой-ка, – снова вмешался Грир. – Слушай, Александр Васильевич, – сделал недовольный жест рукой Валтор. – Я все, конечно, понимаю… – Ни черта ты, парень, не понимаешь, – перебил, не дослушав, Грир. Валтор так и замер с открытым ртом. Это уже было что-то новенькое. У старика, похоже, крыша поехала. Не иначе как эти зомби на него так повлияли. Перевозбудился, стать твою. Ну, и что с ним теперь делать? Нельзя же просто сказать: «Извините, мы к вам позже зайдем», – взять старика под руку и увести. Дурацкая ситуация. – Ну, а про это ты что скажешь? Грир вытащил из кармана книгу и выставил ее перед собой. Лицо Моисея Бухлера было скрыто капюшоном, но и без того было ясно, что он ошарашен. Моисей сначала дернулся вперед и даже вскинул правую руку, словно пытаясь дотянуться до книги, что держал в руках Грир. Затем рука его упала вниз, а сам он резко откинулся на спинку стула. Пауза. Бухлер положил ладони на бедра. Грир поднес книгу ближе к тому месту, где должно было находиться лицо Бухлера, и тряхнул ею: – Твоя работа?.. А?.. Валтор молча наблюдал за происходящим. Может быть, ему и стоило вмешаться. Но он был почти уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому и не вмешивался. А ждал, что произойдет дальше. – Я понятия не имею, о чем вы говорите, – медленно, как будто сквозь зубы, процедил Моисей Бухлер. – На книжке твое имя, между прочим! – Грир снова потряс книгой перед скрытым капюшоном лицом Бухлера. – На книге написано «сочинение Моисея Бухлера». Но это вовсе не значит, что я ее написал. Да будет вам известно, я вообще книжек не пишу. – «Я вообще книжек не пишу», – дурашливо передразнил его Грир. – Зато в кости играть любишь! – Не понимаю, о чем вы?.. – Ах, ты старый, гнусный лгун! Сказав это, Грир дважды ударил Бухлера книжкой по голове. Сначала слева, потом – справа. Вот такого Валтор точно не ожидал. От удивления он едва рот не разинул. Не зная, что делать, он сдернул с головы акубру и прижал шляпу к груди. Затем, пару секунд помедлив, снова надел ее на голову. В голове прыгала только одна отчаянная мысль: «Какого ляда?..» Нет, ну в самом деле! Нрав у Моисея Бухлера и без того вздорный, а после такого обращения он вообще не станет с ними ни о чем разговаривать. А то еще достанет из шкафа огнемет. Рамоны, разумеется, тоже при оружии. Но они же не пострелять сюда пришли. Кому тут, на фиг, нужна перестрелка? Тем более что от мертвого Моисея Бухлера им все равно никакого проку. Так какого черта Грир тут из себя крутого корчит? И на кой черт ему это нужно?.. Все эти мысли и вопросы обрушились стремительной, неудержимой лавиной, скатились и пропали. А в голове все та же мысль скачет, одна-одинешенька: «Какого ляда?..» И ни ответа, ни даже намека на ответ. «Что ж ты такое вытворяешь, дядька Грир?..» – Отвратительный, мерзкий, старый лгун!.. Грир снова занес книгу с явным намерением продолжить экзекуцию. – Кончай! Кончай! – Бухлер вскинул руки над головой. – С чего бы вдруг? – ехидно усмехнулся Грир. – Я только во вкус начал входить! – Ну… Все… – Бухлер заерзал на стуле. – В общем… Ну, да, это я книгу написал. – Ага! – торжествующе вскинул книгу к потолку Грир. – Где вы вообще ее взяли? – непонимающе раскинул руки в стороны Бухлер. – Я напечатал-то всего с полсотни экземпляров. Грир присел на корточки и наклонил голову, пытаясь заглянуть под капюшон Бухлера. – Ты знаешь, я ведь действительно думал, что ты умер. Бухлер в ответ щелкнул пальцами, а затем указательным пальцем нарисовал в воздухе что-то вроде пентаграммы. – Так вы что же, получается, знакомы? – не веря самому себе, удивленно произнес Валтор. Грир поднялся на ноги и махнул зажатой в руке книгой. – Капюшон долой! – скомандовал он приказным тоном. Бухлер тяжко вздохнул и медленно потянул капюшон на спину. Валтор уже видел лицо Моисея Бухлера. И на этот раз ничего нового для себя не открыл. Удивило его только виноватое выражение лица Бухлера. А вот у Грира на лице смешалось столько эмоций, что выделить что-то одно было фактически невозможно. На нем разом присутствовали и радость, и ненависть, и отвращение, и счастье, и удивление, и… И много чего еще, чему еще нужно было придумать название. – Ну, и кто мне объяснит, что все это значит? Валтор отчаянно надеялся на то, что вопрос его прозвучал не очень глупо. Он и без того чувствовал себя распоследним дураком. – Позволь представить тебе автора сей замечательной книжки! Грир кинул на стол книгу, что держал в руке. «Теория и практика игры в кости. Сочинение Моисея Бухлера». – Я знаю, что ее написал Моисей Бухлер, – сказал Валтор. – Я только не понимаю, как она оказалась за кордоном? – А! Так это как раз самое интересное! – Грир будто ввинтил указательный палец в воздух. Как отвертку. – Фокус в том, что Моисей Бухлер – это, я бы сказал, творческий псевдоним. Настоящее же его имя… Грир сделал театральную паузу. Валтор удивленно посмотрел на Бухлера. Как же так? У Бухлеров ведь фамильное дело… Получается, что Моисей – приемный ребенок?.. Но откуда все это известно Гриру? Моисей слушал Грира молча, не перебивая и не возражая, повинно опустив голову. Это означало, что Грир ничего не выдумывал. – Настоящее его имя – Жак Крестовский! – торжественно провозгласил Грир. И замер со вскинутым вверх небритым подбородком. То ли он аплодисментов ждал, то ли просто сказал уже все, что хотел. В бункере воцарилась напряженная тишина. Глава 19 – Тот самый Крестовский? – осторожно, словно боясь вспугнуть кого-то, притаившегося в тишине, спросил Валтор. – Тот самый, которого я считал своим напарником, – трагически медленно кивнул Грир. – Я и был твоим напарником, – не поднимая головы, буркнул Бухлер. Или все же Крестовский? – Напарник никогда бы не поступил со своим партнером так, как ты. – Теперь голос Грира звучал обличающе. – Верно я говорю, Валтор? Прей пожал плечами, выгнул губы и не кивнул, а дернул головой, словно для того, чтобы стряхнуть осевшую на поля акубры пыль. Разумеется, в этом вопросе он был полностью на стороне Грира. Но, не зная всех деталей случившегося, Валтор не хотел выносить поспешное решение. И он в отличие от Грира все еще не забыл, зачем они сюда пришли. Гриру, конечно, было простительно – не каждый день встречаешь своего бывшего напарника, который долгие годы числился мертвым. Но Валтор о главном не забывал. Ни на секунду. Им нужно было вытащить Бухлера-Крестовского на дорогу, где в машине ждали их возвращения Иона и Александр. Бухлер поднял голову и посмотрел на Грира: – Как ты узнал? – Ты будешь смеяться! – Изображая рвущуюся наружу радость, Грир чуть отклонился назад и раскинул руки в стороны. – Но это чистейшей воды случайность. Я понятия не имел, что встречу тебя здесь! – Да, нас привела к вам совершенно другая проблема, – вставил Валтор, от всей души надеясь, что разговор наконец-то вольется в нужное русло. Но Грир снова все испортил. Он вскинул руки вверх, уронил их вниз, звонко хлопнул ладонями себя по бедрам и дурным голосом заорал: – Ну, надо же! Сам Жак Крестовский! Сидит на кладбище в окружении живых мертвецов! Видимо, не только одному Валтору показалось, что Грир находится на грани истерики. Бухлер ничего не стал отвечать на слова своего старого приятеля. Он встал, подошел к шкафу, достал из него большой металлический термос, налил кружку горячего чая и протянул ее Гриру: – Выпей. – Что это? – Чай. – Чай? – Цветочно-ягодный, – уточнил Бухлер. И коротко добавил: – Тонизирует. Грир сделал глоток из кружки и недовольно скривился – предложенный ему напиток даже не напоминал обычный чай, что привозили из Заморья встречники. Поставив термос на стол, Бухлер взял книгу и, прижав большим пальцем, быстро перелистнул все ее страницы. – Это тоже случайность? – спросил он у Валтора. – Можно и так сказать, – ответил рамон. – На одну из наших групп напали айвуры… Валтор сделал паузу и посмотрел на Бухлера, чтобы понять, нужно ли ему объяснять, кто такие айвуры. – Я знаю, кто такие айвуры, – коротко кивнул Моисей. – Один из квадов влетел в Усопье. Книгу нашли неподалеку оттуда. Видимо, ее потерял кто-то из тех, кто находился в кваде. Бухлер снова принялся листать книгу. И вдруг наткнулся на полоску бумаги, на которой были записаны первые два Правила Крови. – Сколько их было? – Кого? – не понял Валтор. – Людей в кваде. – Двое. – Кто они? Ты их знаешь? – Виир Хамерхаузен из Кластера Джерба. И какая-то девица, считающая себя рамоном, из Кластера Войвод. Бухлер тяжело оперся рукой о край стола. Ему как будто вдруг стало трудно держаться на ногах. – Имя?.. Валтор наморщил нос и щелкнул ногтем по краю полей акубры. – Я не помню, – признался он. – Мне говорили, но я забыл. Вот Иона – он ничего не забывает… – Марина? – Нет… Точно – нет. – Регина? Валтор щелкнул пальцами. – В точку! Как ты угадал? Бухлер молча провел ладонью по лицу. – Марина и Регина – так звали его дочерей, – сказал Грир. Валтор тихо присвистнул. – Она погибла? – Ну, мертвыми их никто не видел. Ни Хамерхаузена, ни Регину. Мы, собственно, для того и вернулись в Усопье, чтобы попытаться их отыскать. – Где это произошло? – В районе Лунного Карантина. Лицо Бухлера исказила гримаса отчаяния и боли. – Мы с Ионой смогли проехать через Лунный Карантин, – поспешил успокоить его Валтор. – А Хамерхаузен, скажу я тебе, парень не промах. Просто так никогда не сдается. – Я еду с вами, – спокойно и твердо заявил Бухлер. В принципе, Валтор ничего против этого не имел. Но тут снова вмешался Грир: – Нет! Я не поеду в одном кваде с человеком, которому не доверяю. – Прежде ты мне доверял. – До того, как ты бросил меня. – Я был вынужден… – О! – протестующе вскинул руки Грир. – Истории рассказывать я тоже мастак. – Все! Хватит! – Валтор решительно положил конец спорам двух старых рамонов. – Выяснять отношения после будете. Сначала мы должны помочь Ионе. – Что с ним? – спросил Бухлер. – Брось, Валтор! – не дал ему ответить Грир. – Перед тобой не Моисей Бухлер, а Жак Крестовский! Он ничего не смыслит во всех этих зомби и зомби-вирусах! – Хватит! – все так же решительно остановил Грира Прей. – Хватит, Александр Васильевич! Хватит! Мне все равно, кто это, Моисей Бухлер или Жак Крестовский. Мне все равно, из-за чего вы с ним в свое время разругались. Мне нет никакого дела до того, как он здесь оказался. Но если не он, то Ионе уже никто не поможет. – Так сказал Александр. – Так сказал Александр. И я ему доверяю. Грир скроил презрительную физиономию и махнул рукой – мол, поступай как знаешь, а я остаюсь при своем мнении и умываю руки. Валтор коротко и сжато объяснил Моисею ситуацию. Бухлер задумчиво провел пальцами по бровям. – Даже при условии, что Иона – андроид, затея ваша очень рискованная, – сказал он. – С памятью Ионы, разумеется, ничего не случится. Но как отреагирует тело на зомби-вирус, предсказать невозможно. Но, поскольку выбора все равно нет, я бы рискнул. – Так у тебя есть зомби-вирус? – Разумеется. Бухлер локтем сдвинул лежащие на столе вещи и кинул на освободившееся место рюкзак, в который тут же принялся закидывать самые разные вещи. Наблюдавший за этими поспешными сборами Валтор вздохнул с облегчением, когда подвернувшуюся под руку пуанту Бухлер отшвырнул в сторону. – Каков ваш план? – спросил он между делом. – В каком смысле? – не понял Валтор. – Ты сказал, что вы собираетесь в Лунный Карантин, на поиски пропавших. – Сначала мы забросим Иону и Александра в Борей-Два, а потом двинемся в поселок скарабеев. Быть может, им что-то известно о том, что произошло в Лункаре. – Годится, – одобрительно кивнул Бухлер. Грир презрительно хмыкнул у него за спиной. Бухлер резко обернулся: – Надо мной ты можешь смеяться сколько влезет. Но не смей лишать людей надежды на спасение. На это Грир ничего не ответил. Он понял, что в данном случае был не прав. Дернув за шнурок, Бухлер затянул горло рюкзака. – Ну, я готов. – А огнемет ты не возьмешь? – спросил Прей. – Какой огнемет? – усмехнулся Бухлер. – У меня же рюкзак на спине. Закинув рюкзак на спину, он посмотрел на Прея, сознательно игнорируя Грира. У Валтора было такое выражение лица, как будто он сомневался, стоит ли им покидать бункер. – Ну, что еще? – спросил Бухлер. – Так ты все же Бухлер или Крестовский? Бухлер взял со стола книгу «Теория и практика игры в кости» и сунул ее в карман. – И тот и другой. Глава 20 Под небом уже было темно. Ночь полностью вступила в свои права. Зомби воспрянули духом – если, конечно, можно так сказать о зомби – и вышли на ночной променад. Они неспешно бродили среди могил, задрав головы вверх, точно любуясь огромной белой Луной, будто нарисованной на темном фоне. И только раздающееся время от времени утробное ворчание выдавало в них монстров, далеких от прекрасных ночных мечтаний и сияющих звездных грез. – Держи. – Бухлер вручил Валтору налобный фонарик на широком ремешке. Помедлив секунду-другую, он кинул такой же фонарик Гриру. – Я иду первым. Вы – чуть позади меня, смотрите по сторонам. И не стрелять, пока я не скажу. Я тебе уже объяснял. – Моисей снова обращался персонально к Валтору. – Громкие звуки привлекают мертвяков. Только начни стрелять, и они живо все вокруг тебя соберутся. – А как же тогда? – спросил у него за спиной Грир. – А увидишь, – не оборачиваясь, в тон ему ответил Бухлер. – Пошли. Бухлер быстро зашагал вперед. Он не опирался о длинный посох с крюком наверху, что держал в правой руке, а с силой втыкал острый конец в землю, будто для того, чтобы подтянуть ее себе под ноги. Лучи фонариков Валтора и Грира метались по сторонам, выхватывая из темноты то ветку дуба с резными листьями, то провалившуюся могилу, то вросшую в землю могильную плиту, то фрагмент ограды с неизвестно кем и зачем привязанными к ней разноцветными ленточками, то оскаленную морду мертвяка. Луч фонаря на лбу Бухлера уверенно и прямо смотрел вперед. Первому же оказавшемуся у него на пути зомби он проломил череп ударом посоха. Другого бросившегося на него из темноты мертвяка Бухлер остановил ударом посоха в грудь. И тут же одним точно заученным движением просунул конец посоха мертвяку под мышку и быстрым кистевым движением опрокинул его на землю. После чего наступил ему на горло ногой в тяжелом ботинке с окованным металлом рантом. Хрустнули сломанные позвонки, и мертвяк перестал дергаться. Еще одного зомбака Моисей зацепил крюком на конце посоха за шею, резко дернул его к себе и встретил прямым ударом ноги. Зомби отлетел метра на три назад и насадился спиной на острые концы завалившейся решетки. Разделываясь с мертвяками, Бухлер даже не замедлял темп движения. И очень скоро кладбище осталось у них за спиной. – Все время хотел тебя спросить, но все как-то не получалось, – обратился Валтор к Бухлеру. – А нельзя попасть в твой дом, обойдя кладбище стороной? Там, где зомбаков нет? – Можно, – ответил Моисей. – Так почему мы идем через кладбище? – Ну, во-первых, так быстрее. Если бы мы пошли в обход, нам пришлось бы сделать здоровенный крюк. Во-вторых, я привык здесь ходить. Что вам мешало обойти кладбище? Ну, честно говоря, я не знаю. Наверное, вы торопились? – Верно, – кивнул Валтор. – Со временем у нас напряженка. – Чего же тогда спрашиваешь? Вскоре они вышли к дороге. Квад стоял на месте. С Александром все было в порядке. Он сидел, держа на коленях раскрытую книгу, и с упоением читал ее в свете поставленного на приборную панель фонаря. И ему дела не было до того, что происходило вокруг. Дробовик он бросил на переднее сиденье – случись что, он бы даже дотянуться до него не успел. Иона лежал на заднем сиденье. В его состоянии не произошло никаких изменений. Да и не могло произойти до тех пор, пока он находился под воздействием экстракта темпофунгов. Быстро обменявшись приветствиями, Александр и Моисей приступили к обсуждению того, что им предстояло сделать. Говорил в основном Александр. Моисей же внимательно слушал, временами задавая уточняющие вопросы. – Кажется, он разбирается в том, о чем говорит, – тихо сказал Валтор, обращаясь к стоящему рядом с ним в обнимку с автоматом Гриру. – Все равно, это – Жак Крестовский, – возмущенно фыркнул Грир. – Да он и сам этого вроде как не отрицает, – пожал плечами Валтор. Александр взял в руки пневмошприц и сделал Ионе инъекцию. Затем, заново наполнив шприц другими препаратами, снова приложил его к шее андроида и нажал на спуск. – Через несколько минут Иона придет в себя, – сказал Александр, обращаясь одновременно ко всем. – Нужно быстро ввести его в курс дела, чтобы он смог принять решение. И если он согласится на наше предложение, действовать без промедления. Последняя фраза была адресована Бухлеру. Моисей все правильно понял. Расстегнув боковой карман рюкзака, он достал из него переносной стерилизатор, в котором лежал обычный многоразовый шприц с иглой. Умело собрав шприц, Моисей положил его на стерильную салфетку. Рядом легла однокубовая ампула с синей полоской. Иона дернул головой из стороны в сторону и одним рывком сел, ухватившись руками за спинку переднего сиденья. – Привет, Иона, – улыбнулся ему Моисей Бухлер. – Здрасьте, – немного удивленно посмотрел на него андроид. – Вы мне очень нужны. – Да, я слышал, ты тут совсем расклеился. – Я не о том. Мне нужно узнать Третье правило крови. Вы ведь его знаете? – Разумеется. Только давай сначала поговорим о тебе. – Я с пониманием отношусь к тому, что должно произойти. – Серьезно? – чуть прищурился Бухлер. – А мы тут для тебя нашли альтернативу. – Какого плана? – Ну, скажем так, жизнь после смерти. – Религию? – Науку. – Моисей показал Ионе ампулу. – Это – зомби-вирус, созданный много лет тому назад в одной из научных лабораторий Борея. Что он делает с людьми, ты видел. А вот что он может сделать с андроидом, мы пока не знаем. – Идея мне нравится, – коротко кивнул Иона. – Зомби-вирус восстанавливает жизненные функции моего разваливающегося на части организма, но при этом не может добраться до моих цифровых мозгов. – Именно так, – подтвердил Моисей. – И, по словам Александра, другой альтернативы у тебя нет. – Я стану уродливым, медленно разлагающимся монстром? – спросил Иона. – Не знаю, – честно признался Бухлер. На губах Ионы появилась тень улыбки, легкой, как взмах крыла бабочки. Веки наполовину прикрыли глаза. Он будто погрузился в воспоминания, которые уводили все дальше в прошлое. – Боюсь, у тебя не так много времени на раздумья, – сказал Александр. – Я накачал тебя стимуляторами и всевозможными поддерживающими препаратами. Но твой организм перерабатывает их с чудовищной скоростью. Новый приступ может случиться в любую минуту. И я не уверен, что смогу снова вытащить тебя. – Я уже все просчитал, – ответил Иона. – Вы правы – у меня нет выбора. Я готов. Но сначала я должен задать пару вопросов Моисею. – Слушаю тебя, Иона. – У нас тут была книга… Иона бросил вопросительный взгляд на Валтора. Бухлер достал книгу из кармана и показал ее Ионе: – Эта? – Вы ее написали? – Да. – Я прочитал ее от начала до конца. Речь в ней идет только об игре в кости. – Мне нравится эта игра. Я считаю, что она совершенно незаслуженно забыта. – Почему вы даже не упомянули в ней о «Каноне Крови»? – Как я уже говорил в свое время, первыми провели параллель между техникой игры в кости и правилами для Ищущего Смерти исследователи наследия Императора Ху. Но все их выводы зиждутся исключительно на интуитивном понимании сути проблемы. Точно никто не знает, да и никогда не узнает, что имел в виду Император Ху, когда писал свой «Канон Крови», название которого некоторые толкователи переводят как «Правила игры в кости». Я же писал книгу об игре и ее стратегии. – Однако в нее было вложено это. Иона показал Бухлеру обрывок бумаги, на котором были записаны два первых правила крови: «Все когда-то умрут. Поэтому – не торопись». «Избежать смерти труднее, чем найти ее». – Понятия не имею, что это значит, – удивленно пожал плечами Моисей. – Только то, что, кроме тебя, есть еще и другие люди, сумевшие сопоставить игру в кости и работу Императора Ху, – сказал Валтор. – Должно быть, так, – кивнул Моисей. – Другого объяснения я не вижу. Должно быть, из-за темноты, рассеиваемой только лучами фонарей, Валтору показалось, что, говоря это, Бухлер напрягся. А глаза его быстро метнулись из стороны в сторону, как будто сказанное было ложью. Ну, или, по крайней мере, не всей правдой. – Первое правило, как вы говорили, можно перевести так: «Все когда-нибудь проигрывают. Но это не повод, чтобы бросать игру», – напомнил Иона. – Верно, – кивнул Бухлер. – У второго правила, надо полагать, также имеется альтернативный вариант перевода? – «Проиграть легко, трудно начать игру снова». – Замечательно, – улыбнулся Иона. – Именно то, к чему я и пришел. Но есть ведь еще и третье… Внезапно лицо Ионы задергалось, как будто он пытался подмигнуть Бухлеру и никак не мог выбрать, каким глазом это сделать. – Иона! – тут же схватил его за запястье Александр. Андроид вскинул руку, жестом останавливая врача. – Третье… правило… – с трудом выдавил он. – «Ищущий смерти, по сути, ищет бессмертие». Или: «Даже если игра складывается не в твою пользу, нельзя отказываться от очередного хода». – Верно. Иона протянул Моисею руку и откинулся на спину сиденья. Все его тело сотрясала крупная дрожь. А рука тряслась так, что Александру пришлось держать ее обеими руками, чтобы Моисей смог попасть иглой в вену. – Готово! Моисей залепил прокол на сгибе локтя андроида бактерицидным пластырем. – Я дам ему транквилизатор. – Александр потянулся к своему кофру. – Нет! – остановил его Моисей. – Любое лекарство видоизменяет действие зомби-вируса. А у него и без того в организме черт знает сколько всякой дряни. – Если бы не эта дрянь, он бы уже умер, – обиделся Александр. – Я выразился образно, – примирительным тоном заметил Бухлер. Иона корчился на заднем сиденье так, будто его изнутри сжигало пламя. На месте закатившихся глаз остались только белые пятна. Но при этом андроид не издавал ни звука. – Может, его снова в зону безвременья? – осторожно предложил Грир. Уж больно жутко было смотреть на то, что происходило с Ионой. – Сам-то подумал, что сказал? – не глядя на Грира, усмехнулся Бухлер. – А что не так? – набычился рамон. – В зоне безвременья вирус действовать не будет. – И что нам теперь делать? – спросил Валтор. – Ждать, – ответил Моисей. – Сколько? Бухлер молча пожал плечами. Глава 21 Минуты падали, как капли расплавленного воска. Падали – и тут же застывали. Склеивались, слипались в уродливо-бесформенную массу тяжелого ожидания. Иону ломало и корчило минут двадцать, после чего он, не приходя в сознание, затих. Александр тут же прилепил ему на шею датчики медицинского контролера. То, что он увидел на дисплее, поразило его настолько, что он едва не до крови прикусил верхнюю губу. – Что там? – спросил Валтор. – Ну… Я не знаю. Александр быстро смотал провода и кинул контролер в кофр. Моисей криво усмехнулся. – Он умер, да? – Судя по тем показателям, что я снял… не совсем. – Так он жив или нет? – недовольно рыкнул Грир, на которого давило не только тягостное ожидание, но еще и близкое соседство его бывшего напарника Жака Крестовского, оказавшегося Моисеем Бухлером. Нужно было, конечно, во всем этом разобраться. Но Грир чувствовал, что пока еще не время. Пока он был к этому не готов. То есть в любую секунду мог сорваться. – Что вы от меня хотите, он – андроид! – устало всплеснул руками Александр. – Ну, а если бы это был человек? – Я бы сказал, что он находится между жизнью и смертью. – Так оно и есть, – коротко кивнул Бухлер. – Это – промежуточное состояние. Зомби-вирус берет его организм под свой контроль. Образно выражаясь, он отключает все жизненно важные функции организма, а затем запускает их в новом режиме. – Выражаясь чисто конкретно, ты сейчас должен быть мертвее всех мертвых, – ехидно заметил Грир. – А на самом деле, смотри-ка, живее всех живых! Бухлер, как обычно, промолчал. Он не игнорировал Грира, а давал ему выговориться. Моисей присел на подножку, держась обеими руками за воткнутый в землю посох. Заметив тень у обочины, Валтор направил во тьму луч фонаря. На краю дороги, в кювете стоял одинокий зомби в легкой летней рубашке с короткими рукавами и бриджах. Как будто в тоске, он протягивал руки в сторону, где находились люди, и издавал нечленораздельные звуки, похожие на отрывистое мычание. – А, стать твою!.. Валтор вскинул автомат. Но, вспомнив о том, что выстрелы привлекут других зомби, поставил автомат на предохранитель и кинул за спину. Покопавшись в ящике с инструментами, он выудил оттуда увесистый гаечный ключ. – Что ты собираешься делать? – окликнул его Бухлер. Голос Моисея звучал скучно, как будто на самом деле его совершенно не интересовало то, о чем он спрашивал. Валтор подкинул гаечный ключ в руке. – Проломлю мертвяку голову. Бухлер поднял на него усталый взгляд. – Зачем? – На всякий случай. Чтобы не отсвечивал тут. – Оставь, – почти шепотом произнес Бухлер. – Зомби редко выходят на дорогу. – Почему? – Они не любят открытых пространств. – Не любят? – недоверчиво прищурился Валтор. – Зомби? – Ну, давай скажем, что открытое пространство вызывает у них инстинктивное опасение. Так устроит? – Мне просто показалось странным говорить о чувствах мертвяков. – Согласен, антропоморфизм, – кивнул Бухлер. – Упрощая себе жизнь, мы наделяем других живых существ теми же свойствами, что присущи нам. Как хорошими, так и плохими. Как бы там ни было, зомби предпочитают кладбище с его разросшимися кустами, деревьями с никнущими к земле ветвями, покосившимися оградами и жмущимися друг к другу надгробиями. Можно сказать, что там они чувствуют себя в безопасности. Или – комфортно. Как тебе больше нравится? – Я бы сказал, что на кладбище проще спрятаться, чтобы потом неожиданно напасть. – Тоже верно, – согласился Бухлер. – Выходит, у них все же есть какие-то свои мотивы. – Ты испытываешь привязанность к мертвякам? – Нет! – сделал отрицающий жест рукой Бухлер. – Я бы не стал это так называть! Интерес – да, несомненно. – И что в них такого интересного? – Друг мой, все мы немного зомби. Валтор крутанул в руке гаечный ключ, посмотрел на него, как будто это был дизайнерский букет, нуждающийся в некоторой доработке, и кинул в ящик с инструментами. – Не давай ему засерать тебе мозги, Валтор, – строгим голосом заявил Грир. Валтор устало провел ладонью по лицу. Ночь без сна. В дороге отоспаться не удастся. Значит, снова придется садиться на стимуляторы. – Им бы поговорить, – сказал Прей, делая вид, что обращается к застрявшему в кювете зомби. – Пожилые ведь уже люди, должны другим пример подавать. – Мне с ренегатом говорить не о чем! – гордо вскинул небритый подбородок Грир. Бухлер молча сделал жест рукой, который можно было истолковать так: «Вот видишь! Как с ним можно говорить?» – Ну, как знаете. Валтор дернул акубру за поля и отвернулся. Лучше смотреть в ночь, в темноту, в никуда, чем на этих двух стариканов, старательно делающих вид, что каждый из них по-своему выжил из ума. – А, собственно, почему мы стоим? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Александр. – Потому что Моисей собирается ехать с нами. А пока Иона лежит на заднем сиденье, ему некуда сесть. – На переднем сиденье запросто могут разместиться двое. Тесновато, конечно… – Я не сяду с ним на одно сиденье! – рявкнул Грир. – Слышал? – указал на него большим пальцем Валтор. Александр подошел к Валтору и тихо спросил: – А в чем проблема? – А, ты же не в курсе, – криво усмехнулся рамон. – Бухлер и Грир – старые приятели. Александр удивленно посмотрел на стариков, один из которых сидел на подножке квада, вцепившись обеими руками в посох, а другой стоял посреди дороги, положив руки на автомат, что висел у него на груди. – И – что? – Они ненавидят друг друга. – Я ни к кому не испытываю ненависти, – заметил Бухлер. – Еще бы, – натужно хохотнул Грир. – Это ведь не я от тебя сбежал! – Я не тебя персонально имею в виду, – ответил на это Бухлер. – Я вообще ни к кому не испытываю ненависти или злости. Это моя жизненная философия. – И как же тебе это удается? – поинтересовался Валтор. – Привычка, – пожал плечами Моисей. – Когда начинаешь злиться – допускаешь ошибки. А когда рядом зомби, одна-единственная ошибка может оказаться роковой. – Философ! – презрительно фыркнул Грир. Бухлер низко склонил голову, как будто силился прочесть внезапно обнаружившиеся на дороге письмена. – Моисей, – обратился к Бухлеру Валтор. – А как же ты своих мертвяков без присмотра оставишь? – А куда они денутся? – довольно-таки беспечно пожал плечами Бухлер. – Я же говорю, они любят свое кладбище. – Зачем же ты тогда за ними присматриваешь? – Ну, мало ли чего, – глубокомысленно изрек Бухлер. – Тут на днях зверюга одна на кладбище забралась. Та, что вы айвуром называете. Много я всяких тварей повидал. Но эта – всем тварям тварь! Здоровая, лохматая – я никогда таких прежде не видел. Отвратительнейшее создание! – Моисей передернул плечами, как будто вдруг почувствовал озноб. – Я хотел его из огнемета сжечь. – Ну и как? – заинтересовался таким подходом Валтор. – Не успел, – с досадой цокнул языком Бухлер. – Ушел? – Какое там! Зомбаки его в клочья порвали. – Да брось! – не поверил Валтор. – Точно тебе говорю, – кивнул Бухлер. – Разодрали как мочалку. Тварь эта, конечно, тоже немало их подавила. У нее лапищи-то длинные, загребущие. Но зомбаки ежели кучей навалятся, от них так просто не отмашешься. – То есть от айвура вообще ничего не осталось? – все еще недоверчиво спросил Валтор. – Ну, остались какие-то кровавые ошметки. Но по ним невозможно было даже понять, что это было в оригинале. Валтор невольно покосился на Иону, в организме которого сейчас полным ходом творил свое дело зомби-вирус. Да, все понятно, у них не было выбора. Но что они получат в итоге? Старого доброго Иону или кровожадного монстра? Цифровую память андроида зомби-вирус повредить не сможет. Но кто сказал, что физиологические изменения не накладывают никаких отпечатков на сознание?.. Словно почувствовав взгляд Валтора, Иона широко раскрыл рот и сделал глубокий судорожный вдох. Александр кинулся к Ионе. Но Валтор опередил его. Перепрыгнув через закрытую дверцу, он первым оказался рядом с пришедшим в себя андроидом. – Иона! – схватил он друга за плечи. – Как ты?.. Иона чуть приоткрыл левый глаз и посмотрел на Валтора так, будто впервые видел. – Иона?.. – растерянно произнес Прей. – Иона, это ты?.. Иона открыл оба глаза. – А кого ты надеялся увидеть? Валтор с облегчением выдохнул. – Подвинься, – сделал жест рукой Иона. – Дай мне сесть. Опершись рукой о сиденье, андроид сел. Положил руки на сведенные вместе колени. Посмотрел по сторонам. Слева от него находился Александр. Справа – Валтор. Бухлер и Грир стояли возле квада. Все с тревогой ждали, что последует за пробуждением Ионы. – Как ты себя чувствуешь? – осторожно, словно боясь напугать, спросил Александр. Иона наморщил лоб. – Странно, – сказал он. – Необычно. – В чем проблема? – нетерпеливо дернул рукой Валтор. Иона наклонил голову и приложил пальцы ко лбу. – Голова болит. Александр с Валтором переглянулись. – Это невозможно, – сказал Александр. – У тебя там нечему болеть. – Я знаю, – ответил Иона. – Но все равно болит. – Это фантомная боль, – предположил Бухлер. – Спровоцированная зомби-вирусом. Он должен был уничтожить мозг, но не нашел его. – Представляю, как он был разочарован, – усмехнулся Валтор. Шутка была так себе. Очень даже так себе. Но, как ни странно, она сработала. Все сразу оживились, задвигались, заулыбались. Исчезла мертвенная напряженность, будто колпаком накрывавшая квад все это время. Иона вернулся. Глава 22 Свет фар танцевал на неровностях дороги, будто выписывал некое зашифрованное послание, адресованное членам тайной общины, посвященным во все секреты. За рулем, как и прежде, находился Валтор. Сидевший рядом с ним Грир мрачно пялился в темноту. Что он рассчитывал там высмотреть, скорее всего, не знал он и сам. На заднем сиденье Бухлер, вставив в уши наушники и закрыв глаза, слушал плеер, что дал ему Александр. Сам Александр делал какие-то заметки в планшете и время от времени поглядывал на Иону. Андроид сидел с невозмутимо-каменным выражением лица. Глаза его были открыты, но взгляд устремлен не вперед, а в глубь себя. Иона прислушивался к новым для него ощущениям, пытаясь понять, что за ними кроется и предвестниками чего они могут стать. Он подключил все свои рецепторы, но пока не чувствовал ни боли, ни чего-либо другого, что можно было бы назвать хотя бы просто неприятным. Он чувствовал себя непривычно, странно, но отнюдь не скверно. Странностей было несколько. И, пожалуй, главной из них являлось состояние необычайной легкости во всем теле. Иона чувствовал себя так, словно тело его было погружено в очень соленую морскую воду. Оно будто висело в пустоте. Если он хотел поднять руку, то сначала представлял себе это движение, после чего рука плавно следовала по намеченной траектории. Так бывает после тяжелой нагрузки. Сбрасываешь с плеч тяжелый груз, и кажется, что тело готово взлететь. Но так бывает только с людьми, воспринимающими всю тяжесть груза собственными мышцами. Андроидам помогают вживленные в тело имплантаты, увеличивающие силу мышц так легко и незаметно, что кажется, будто сам груз теряет вес. Больше всего Иона боялся почувствовать внутри себя что-то чужое, инородное, чего прежде не было. О чужом разуме даже речи не могло быть. Иона настолько четко контролировал свой цифровой разум, что присутствие чужого почувствовал бы незамедлительно. Он опасался, что внутри его тела мог образоваться некий центр, который мог попытаться контролировать его организм на вегетативном уровне. Это могло оказаться серьезной угрозой. Подобное вмешательство не сразу и заметишь. Но в решающий момент, когда счет идет не на секунды даже, а на доли секунды, постороннее воздействие могло сыграть роковую роль. Порой мгновение промедления может стоить жизни. А жизнь?.. Чего стоит жизнь? И хорошо, если это только твоя жизнь. – Александр Васильевич, – окликнул старого рамона Валтор. Тот вздрогнул, как будто его внезапно хлопнули по плечу. – Чего еще? – Рассказал бы что-нибудь. – Да иди ты, Валтор, – недовольно отмахнулся Грир. – Я серьезно. А то едем молча, как на похороны. – Его попроси, – большим пальцем указал назад Грир. – Александра? – Крестовского. Валтор посмотрел в зеркало заднего вида. Бухлер сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку сиденья. Выражение его лица было по-детски сосредоточенным. Он не слышал, о чем говорили Прей с Гриром. А может быть, только делал вид, что не слышит. Чтобы не будить лиха в лице Грира. – Расскажи лучше сам, – обратился к Валтору Александр. – Про айвуров. Что это за существа? Откуда они появились? – Вообще-то, мы рассчитывали, что это ты расскажешь нам про них что-нибудь интересное, – смущенно улыбнулся Валтор. – Мы никогда прежде не видели этих зверей. Они не из Лунного Карантина. – Они из Гройхентраппа. – Гройхентрапп? – Александр никогда прежде не слышал этого названия. – Это где? – Далеко от Треугольника. Очень далеко. За Ледяным перевалом. Прежде айвуры никогда не покидали долину Гройхентраппа. И вдруг, пару недель назад, объявились в Битханте. Это уже по нашу сторону гряды Ши-Вудзи. Непонятно, как они там оказались? Через перевал им бы точно не пройти. Через него только верпы ходят. Да и чего ради полезли бы айвуры на голые, обледенелые скалы? – Валтор непонимающе пожал плечами. – Кто-то говорил про принцип леммингов, но, по-моему, это ерунда. Айвуры – это тебе не мыши какие-нибудь. – Когда айвуры появились в Гройхентраппе? Валтор с Гриром переглянулись. – Гройхентрапп – это исконное место обитания айвуров. – Валтор и сам был далеко не уверен в том, что сказал. – Ну, то есть они жили там всегда. – Он так думал, но никаких подтверждений этому у него не было. – Хотя я могу и ошибаться. – Первое упоминание об айвурах относится к сто одиннадцатому году Эпохи Сепаратизма, – сказал Иона. – Я опираюсь только на доступные мне источники. Но могу с уверенностью сказать, что до Эпохи Сепаратизма айвуров на Земле не было. – Откуда ты знаешь? – глянул на Иону Грир. – В былые времена, до Эпохи Сепаратизма, люди интересовались миром, в котором они живут. – Мы тоже не дикари. – Для вас мир ограничен Треугольником Кластеров и прилегающими к нему территориями. Кто-нибудь из вас хоть раз бывал в Заморье или Тин-Троле? Для вас это неизведанные земли, хотя на самом деле до них не так уж и далеко. Вы бы и об айвурах ничего не знали, если бы о них вам не рассказали встречники. Да-да! Не морщите нос, Александр Васильевич. Впервые об айвурах упоминается в докладах некоего чиновника из Кластера Верда, который информирует вышестоящее начальство о том, что некий рамон по имени Сони Дабето рассказывает о неких жутких существах, живущих за Ледяным перевалом, и в кабаке «Пристанище Волка» за деньги показывает трехмерную съемку этих тварей. Запись же сию он приобрел у встречников. В прошлом же люди отправлялись в рискованные экспедиции в труднодоступные места Земли только для того, чтобы описать новый вид бабочки или лягушки, погружались на дно океана, чтобы отыскать там новый вид плоского червя. Что уж говорить о таких существах, как айвуры. Если о них нет ни слова ни в одном из источников былых времен, значит, их в то время не существовало. – Откуда же они, стать их, взялись? – недовольно буркнул Грир. Причина его недовольства крылась в том, что, по сути, Иона был прав в своих оценках нынешнего состояния дел и умов в Мире Кластеров. А еще Грир хотел есть. Он вообще любил есть перед сном, но не хотел, чтобы об этом знали другие. Поэтому до начала этого разговора он молча сидел, пялился в темноту и злился. – Слушай, Валтор, – обратился Грир к Прею, – а какая система кластеров расположена к востоку от Треугольника?.. Знал ведь, но сейчас вспомнить не могу… – Понятия не имею, – пожал плечами Валтор. – А беженцы? Беженцев помнишь? Толпы беженцев, наводнивших пампу лет десять назад, после того, как рухнул Кластер… – Грир пощелкал пальцами. – Как, бишь, его?.. – Беженцев помню, – кивнул Прей. – Про кластер ничего сказать не могу. Мысль Грира совершила резкий скачок в сторону: – Может быть, айвуры – это мутанты, появившиеся в одном из «бурых пятен»? – Что такое «бурые пятна»? – спросил Александр. – Зараженные территории, на которых во времена Старого Мира находились хранилища опасных отходов, атомные станции, военные полигоны, – ответил Валтор. – Короче, места, куда лучше не соваться. Там действительно появляются мутанты. Но, как правило, это нежизнеспособные уроды. – Если предположить, что айвуры – это мутанты, следует ответить на вопрос, кто были их предки? – добавил Иона. – Айвуры не похожи на мутантов, – уверенно заявил Александр. – Для того чтобы мутировавшие особи превратились в отдельный вид, даже при условии, что их мутация оказалась исключительно полезной, требуются тысячелетия. При условии, что мутанты могут размножаться. Интересно, кто-нибудь видел детскую особь айвура? – Ты хочешь сказать, что айвуры стерильны? – У них вообще нет органов размножения. – Как же они тогда?.. – Грир непонимающе развел руками. – Что я могу об этом знать? – повторил его жест Александр. – Айвуры появились в Борее две недели назад. – Вот! – вскинув правую руку, щелкнул пальцами Валтор. – Как они сюда попали? Я сам видел останки разорванного в клочья айвура, который напоролся на гравитационную мину. – Ты видел только кисть его передней конечности, – уточнил Иона. – Ладно, – кивнул Валтор. – Останки видели Слай, Хаттон и Рыжий Праттер. Они врать не станут. Айвуры не могут перепрыгнуть через минное заграждение – это факт! – Согласен, – кивнул Александр. – Шинандзаки тоже видели, как одного из айвуров разорвала гравитационная мина. Поэтому до вашего появления мы были уверены, что слепые звери – это наша внутренняя проблема. Вы помните Лукориных? – Разумеется, – невольно улыбнулся Иона. – Благодаря их экспериментам с пузырями земли наше прошлое посещение Усопья сделалось незабываемым. – Лупус высказал предположение, что на затопленном болотами участке Лунного Карантина, где регулярно всплывают пузыри вероятности, сгенерированные в каком-то другом месте, образовался стабильный переход, через который слепые звери проникают в наш мир. Поскольку пузыри вероятности не могут сохраняться в стабильном состоянии сколько-нибудь долгое время, мы очень рассчитывали на то, что, как только этот аномальный пузырь схлопнется, нашествию айвуров придет конец. Но если они попадают к нам из Внешнего мира… – Александр с озадаченным видом потеребил пальцами мочку уха. – Все становится более сложным, запутанным и… интересным. – Интересным? – Грир даже повернулся назад, чтобы взглянуть в глаза своему тезке. – Слепые монстры без гениталий собираются захватить наш мир, а ты находишь это забавным? – Не забавным, а интересным, – уточнил Александр. – Кроме того, я далеко не уверен в том, что айвуры имеют намерение захватить наш мир. Айвуры – это животные. Их поведением управляют инстинкты. – Все равно они представляют собой угрозу! – стоял на своем Грир. – Согласен, – не стал спорить Александр. – Страшную угрозу! – Человечеству приходилось сталкиваться и с более страшными угрозами, – заметил Иона. – Например? – перевел на него свой взор Грир. – Тот же Дунгаев мог уничтожить мир быстрее и эффективнее айвуров. Подумав, Грир решил, что на это ему нечего возразить, и не стал ничего говорить. – Гройхентрапп, откуда пришли айвуры, расположен к западу от Усопших Земель, – сказал, размышляя вслух, Валтор. – Но наши парни встречали их и к востоку от Усопья… Много у вас тут айвуров? – Шинандзаки завалили пятерых. Бухлер говорит, что зомби одного разорвали. Двух недавно видели в лесу и одного за озером. Скарабеи говорят, что два или три слепых зверя забрели в Лунный Карантин. Итого с десяток. – Много, – удрученно покачал головой Валтор. – Слишком много. – Слишком много для чего? – ворчливо осведомился Грир. – Один или два айвура в Усопье… Ну, пусть даже три – это еще можно было бы объяснить какой-то случайностью… Вроде той, благодаря которой я сам в свое время тут оказался. Но когда счет идет на десятки… Видимо, они нашли какой-то проход. – Это невозможно, – уверенно заявил Александр. – Минное заграждение вокруг Борея – это не просто много гравитационных мин, натыканных как попало. Это взаимосвязанная система. Если заряд одной из мин ослабевает, скажем, в результате многократной детонации, автоматически увеличивается мощность расположенных по сторонам от нее мин, чтобы перекрыть возможное окно до тех пор, пока заряд основной мины не восстановится. В результате возникает волновой эффект изменения силы заряда мин, проходящий по всему периметру. Благодаря этому, установив датчик только возле одной мины, можем отслеживать состояние всей цепи. У нас же около сотни датчиков, расставленных вдоль всего периметра. Так что если бы в периметре образовался проход, мы бы сразу узнали об этом. – Тогда – как? – с показным недоумением развел руками Грир. – Как они оказались здесь и по другую сторону Усопья? – Мы работаем над этим, – очень спокойно ответил Александр. – Я со своими сотрудниками занимаюсь биохимией. Лукорины изучают генетику айвуров. Анатомию мы, в общем виде, уже прошли. – Ну, и как она? – осведомился Грир. – Анатомия? – Да. – Местами за гранью нашего понимания. – В каком смысле? – Ну, скажем так, если бы передо мной как перед ученым была поставлена чисто теоретическая задача спроектировать живую машину убийства, я бы придумал что-то вроде айвура… Разумеется, у меня не было бы возможности осуществить это на практике, но в теории это выглядело бы именно так. Мозг у айвура смещен назад, лобная кость усилена и скошена, так что пули рикошетят от нее. Шеи, являющейся одной из самых уязвимых мест любого живого существа, практически нет. Угол поворота головы составляет чуть больше сорока пяти градусов. Но слепому существу больше и не нужно. Кожа, прошитая хрящевыми тяжами с закрепленными на них костными пластинками, похожа на бронежилет – пули и осколки вязнут в ней. Мышцы – это вообще нечто невообразимое. Мышечные волокна соединены в пучки, которые, в свою очередь, образуют мышечные структуры более высокого порядка. Мы еще не до конца разобрались с биохимией мышечных сокращений, но создается впечатление, что это существо вообще никогда не устает. Все жизненно важные органы продублированы. Даже сердца у него два, и соответственно по два дублирующих друг друга больших и малых круга кровообращения. Клеточный метаболизм может снижаться едва ли не до нулевых показателей, и тогда животное впадает в каталептическое состояние. Но за считаные секунды метаболизм может взлететь до пиковых показателей. – То есть ему не нужно разминаться и протирать глаза? – уточнил Валтор. – Тем более что глаз у него все равно нет. – Именно! Слепой зверь всегда готов к бою! – Но почему он безглазый? – буркнул Грир вроде как недовольно. – Да, он телепат и, как его, биоакустик. Но глаза ведь тоже не помешали бы? А? – Если я прав и айвуры действительно создавались как своеобразные живые боевые машины, то глаза им не просто не нужны, а категорически противопоказаны. В бою глаза легко потерять. Но главное даже не это. Лишившись внезапно зрения, любое существо испытывает шок и растерянность. Даже если оно имеет иные органы чувств, в полной мере компенсирующие зрение. Секунды, потерянные в бою, – это поражение и смерть. К тому же глаз – это прямой путь к мозгу. Что еще?.. – Александр приложил два пальца к виску, вспоминая, о чем забыл сказать. – Пока не могу утверждать это со всей уверенностью, но, судя по всему, болевой порог у слепых зверей понижен настолько, что они воспринимают боль как некий раздражающий зуд. Этого хватает для того, чтобы на рефлекторных уровнях работала система самосохранения, но недостаточно, чтобы даже очень серьезное ранение вызвало болевой шок, способный заставить айвура отказаться от продолжения боя. Примерно так мы, почувствовав зуд от комариного укуса, автоматически, не задумываясь, прихлопываем комара ладонью, но это не особенно отвлекает нас от основного занятия. – В конце концов, ежели дело серьезное, так можно и комаров потерпеть, – усмехнулся Грир. – Именно так, – согласился Александр. – Раненому айвуру достаточно немного потерпеть, и в ответ на несколько неприятное раздражение включится мощная система регенерации. Благодаря ускоренному метаболизму восстановление поврежденных тканей происходит с кажущейся невероятной скоростью. Я собственными глазами видел, как на руке уже мертвого айвура менее чем за полчаса отросла ампутированная фаланга пальца. В Борее-Два мы собираемся заняться изучением этого эффекта, чтобы использовать его, что называется, в мирных целях. Если организм человека сможет сам восстановить поврежденный внутренний орган или отрастить заново потерянную конечность – это будет грандиозный прорыв в медицине! – Да, но что делать с айвурами? – Приподняв лежавшие на рулевом колесе пальцы рук, Валтор раскинул их двумя веерами. – Я так понимаю, другого способа их уничтожения, кроме того, что используют шинандзаки, не существует? – Наверняка существует, – возразил Александр. – Тот, кто использует яд против своих врагов, должен позаботиться о противоядии для себя. Ученый, создающий бактериологическое оружие, параллельно с ним разрабатывает и вакцину против новой болезни. Те, кто создал айвуров, должны были предусмотреть простой и эффективный способ, позволяющий остановить эти машины убийства. Что-то вроде большой красной кнопки. Только мы эту кнопку пока не нашли. – Надоело! – громко произнес, почти выкрикнул, Моисей Бухлер. И одним движением выдернул из ушей наушники. Все посмотрели на него, как будто в ожидании какого-то откровения. Даже Валтор устремил на Бухлера свой взор, спроецированный через зеркало заднего вида. – Что? – непонимающе вскинул брови Моисей. – Вы тут меня обсуждали? – Нет, – уверенно мотнул головой Иона. – Нет, – еще более уверенно повторил его жест Александр. Моисей насторожился. – Нужен ты кому, – медленно процедил сквозь стиснутые зубы Грир. Чем окончательно убедил Бухлера в том, что, пока он слушал музыку, все остальные обсуждали его персону. Моисей недовольно скривился и протянул Александру плеер. – Мне такая музыка не нравится, – сказал он. После чего натянул на голову капюшон, сложил руки на груди и откинулся на спинку. – Вот он всегда так, – повернувшись к Валтору, указал пальцем на Моисея Грир. – Не разберется, в чем дело, а сразу в амбицию! Глава 23 К утру квад добрался до места, где от основной трассы вправо отходила узкая грунтовая дорога, ведущая в поселок естественников. Чтобы не терять время, Валтор планировал высадить Александра с Ионой на повороте, от которого до Борея-2 было не больше часа пешком. Иона чувствовал себя прекрасно и даже порывался ехать вместе с Валтором к скарабеям. Но тут уже Александр решительно заявил, что никуда его не отпустит без полного обследования, провести которое можно было только в Борее-2. Иона попытался было с ним спорить. Но когда на сторону Александра встал Бухлер, андроиду пришлось смириться. Этот разговор случился еще ночью. А когда начало светать, Ионе неожиданно стало плохо. У андроида поднялась температура, его начало трясти, как в лихорадке, а на открытых участках кожи стали появляться неровные темные пятна, похожие на синяки. Лекарства, которые дал ему Александр, видимого облегчения не принесли. Иона сидел, завернувшись в одеяла, с красными воспаленными глазами, из которых постоянно текли слезы, и клацал зубами. По правой щеке его растекалось похожее на амебу синее пятно. Бухлер не мог сказать ничего определенного о том, что происходит с Ионой. Он лишь предположил, что это может быть одним из закономерных этапов процесса взаимной адаптации организма Ионы и зомби-вируса. Он наблюдал нечто подобное у мертвецов, которым вводил зомби-вирус. – И на фига ты это делал? – неприязненно посмотрел на Моисея Грир. – Ради научного интереса, разумеется, – как всегда спокойно ответил Бухлер. Грир цокнул языком и с явным осуждением покачал головой. – Прежде я не замечал за тобой садистских наклонностей. Моисей только чуть приподнял ладони, лежавшие у него на коленях, и даже не стал разводить их в стороны. Одним словом, теперь не могло быть и речи о том, чтобы высадить Иону с Александром на повороте. По счастью, не проехав и двух километров, они догнали одного из селян, ехавшего в повозке, запряженной парой генно-модифицированных лысых лам G-18-125. Жители поселка использовали этих странных на вид, но очень сильных и весьма неприхотливых животных как тягловое средство. Естественник отвозил корм на кроличью ферму, сейчас же возвращался в поселок и с радостью готов был взять к себе в повозку двух попутчиков. Посмотрев вслед удаляющейся повозке, Валтор развернул квад и погнал его назад. Прей не сомневался в том, что Александр присмотрит за Ионой гораздо лучше, чем смог бы сделать это он сам. Но тем не менее его не оставляла тревога за судьбу друга, который вроде как справился со своим смертельным недугом, однако теперь имел шанс превратиться в живого мертвеца. От мысли о том, что Иона может стать первым в мире зомби-андроидом, легче на душе не становилось. Валтор никогда бы не оставил Иону одного, если бы не доверял всецело Александру. И если бы не Хамерхаузен, который уже не первый день бродил где-то по Лунному Карантину. Честно признаться, если бы речь шла о ком-то другом, Валтор давно поставил бы крест на его судьбе. Но Хамерхаузен был рамоном. А у рамона всегда имелся бонусный шанс остаться живым. Даже в Лунном Карантине. Крошечный, но все же шанс. Пренебрегать которым нельзя было ни в коем случае. Да еще и эта история со спутницей Хамерхаузена, которая, к полнейшей неожиданности для всех, оказалась дочкой легендарного Жана Крестовского. Он же Моисей Бухлер, смотритель зомби при наукограде Борей. В зеркало заднего вида Прей посмотрел на Бухлера, сидевшего на заднем сиденье. Моисей откинул капюшон на спину и, чуть повернув голову, смотрел на проносящийся мимо пейзаж. Хотя пейзаж, надо сказать, был так себе: кусты да деревья. «Интересно все же, как Моисей оказался за пределами периметра и стал Крестовским? – подумал, глядя на него, Прей. – А потом? Как ему удалось вернуться назад?.. Сколько всего лет он провел за пределами Борея, выдавая себя за рамона?» Ответы на все эти вопросы запросто можно было бы получить от самого Бухлера. Если бы только Грир перестал изображать оскорбленную невинность. Валтору вовсе не улыбалась перспектива путешествия в компании двух вздорных стариканов, не желающих не только разговаривать, но даже смотреть друг на друга. С этим нужно было что-то делать. И чем скорее, тем лучше. Если поначалу Валтору казалось, что острая ситуация может понемногу сама собой сгладиться, то теперь он был почти уверен, что ежели старики будут продолжать молча дуться, то со временем все станет только хуже. Первым делом обоим им нужно было найти какое-то занятие. – Александр Васильевич, ты говорил, что у тебя квад летал, словно ласточка. Грир тут же бросил настороженный взгляд назад, проверяя, как Крестовский отреагирует на подобное заявление. – Я такого не говорил. – Ну, может, не совсем так, но говорил, что квад водить умеешь. Грир криво усмехнулся. – Парень, я – рамон. Я был рамоном уже тогда, когда ты еще сам с горшка слезть не мог. – Тогда, может, сядешь за руль? – Притомился? – Да я, почитай, уже сутки за рулем. Не скажу, что сильно устал, а вот внимательность притупилась. – Эдак и до беды недалеко, – заметил с заднего сиденья Бухлер. Грир снова посмотрел на него. На этот раз с вызовом. – Может, ты поведешь? – Нет, – очень мягко отказался Бухлер. – Я уже лет десять как за руль не садился. Какой из меня водила? – Но ты же рамон, – с укоризной наклонил голову Грир. – Ну, в смысле, был когда-то рамоном. Крестовский вздохнул. – Когда это было… Валтор уже было обрадовался, что вот оно, возникло взаимопонимание. Ну, или, по крайней мере, намек на него. И теперь польется, потечет река воспоминаний. Но все снова испортил Грир. – А не фига теперь вздыхать, – ядовито изрек он. – Сам все испоганил. Бухлер, по-счастью, ввязываться в выяснение отношений не стал – и то хорошо. Держался он, как и прежде, спокойно и независимо. Но Валтор, глядя на него, не мог отделаться от мысли, что на душе у Моисея погано, как на самом дне самого гнилого болота. Валтор притормозил квад и поменялся с Гриром местами. Грир поудобнее уселся на водительском месте, уверенно обхватил пальцами руль и с гордостью – знай, мол, наших! – поглядел в зеркало заднего вида на Моисея. Но Бухлер этого не заметил. Он сидел, низко наклонив голову. На коленях у него лежал посох. Маленьким перочинным ножиком Моисей не то вырезал что-то на посохе, не то вычищал забившуюся в трещины грязь. – Уважаемый, – негромко окликнул его Валтор. Моисей вскинул голову. – Извини, но я что-то совсем запутался. – Валтор изобразил смущенную улыбку, которая у него очень здорово получалась. – Как теперь к тебе обращаться? – При рождении мне дали имя Моисей. Бухлер – фамилия моих родителей. – А, так я еще, оказывается, знал тебя под вымышленным именем, – протянул Грир столь многозначительно, как будто это все объясняло. – Какое это имеет значение? – пожал плечами Бухлер. – Послушай, Моисей, – быстро, чтобы не дать Гриру возможности снова вклиниться, обратился к нему Валтор. – Не знаю, как ты со своим напарником… – Степной волк ему напарник, – ввернул-таки Грир. – …Но я уже умираю с голоду, – закончил свою мысль Валтор. И предложил, обращаясь к обоим: – Давайте что-нибудь перекусим? – Я не против, – кивнул Бухлер. – Грир? – Съем пару горячих бутербродов с сыром и ветчиной. – Ветчина только синтетическая, – предупредил Валтор. – Можно подумать, сыр натуральный, – криво усмехнулся Грир. – Сыр – натуральный, – заверил его Валтор. – Только он из молока лам. Мне его Гинжу подкинул. – Сказав это, Прей усмехнулся. – В прошлый раз, когда я был здесь, этот Гинжу чуть было голову мне не снес. – Почему меня это не удивляет? – задал сам себе риторический вопрос Грир. – И тем не менее за что? – Мы с Ионой его «Кабу-Кабу» кверху дном перевернули. – Это лодку сухопутную? – уточнил Грир. – Ага, – кивнул Валтор. – Ну, значит, за дело, – вынес вердикт Грир. – Так как насчет бутербродов? Валтор не стал уточнять, что в прошлый раз он угощал местных жителей привезенным с собой искусственным сыром на соевой основе, а они его ели и нахваливали. А посему вкусовые достоинства сыра из молока ламы вызывали у Валтора обоснованные сомнения. Валтор повернулся к Моисею: – Слушай, тебе ближе всех до еды. Может быть, займешься завтраком? Моисей посмотрел назад, в багажное отделение. – Что доставать? – Ну, Грир хочет бутерброды с сыром и ветчиной. Я, пожалуй, съем эскалоп – у нас есть готовые, можно прямо в упаковке разогреть. Ну, а себе сам что-нибудь выбери. – Ладно. Моисей положил посох на пол, опустил вниз спинку крайнего сиденья и полез в багажный отсек. – Консервы в синем пластиковом ящике, – начал было объяснять ему Валтор. – Хлеб и сыр… Моисей обернулся и посмотрел на него с укоризной. – Я, между прочим, тоже был рамоном. Валтор замер, как перед выстрелом, в ожидании комментария Грира по этому поводу. Но, к его величайшему удивлению, на этот раз Грир промолчал. И решил Валтор, что это хорошо. Глава 24 Бухлер и в самом деле не утратил былых навыков. Он быстро нашел все, что требовалось, и умело приготовил завтрак на троих. Несмотря на тряску, ни один, даже самый маленький кусочек не упал у него на пол. Пользоваться походным мини-грилем он тоже не разучился. У Валтора была последняя модель, которую Бухлер не мог видеть, но он быстро разобрался, что там к чему. Менее чем через пятнадцать минут Грир получил свои горячие бутерброды, Валтор – эскалоп, намазанный чесночным соусом и уложенный между двумя большими ломтями хлеба, ну, а себе Моисей разогрел овощные рулетики. – Ну и как тебе сыр? – спросил Валтор у Грира после того, как тот попробовал свой бутерброд. Грир пожевал, подвигал губами, как опытный дегустатор, и удовлетворенно кивнул: – Нормально. Чуть солоноват, но аромат отменный. – А я местный сыр вообще не переношу, – поморщился Бухлер. – Особенно после того, как попробовал тот, что за кордоном реднеки делают. Валтор замер с эскалопом, поднесенным ко рту. – Ты всегда был привередлив в еде, – спокойно, как ни в чем не бывало, отозвался Грир и снова откусил от бутерброда. – Отличный сыр! С ветчиной – самое оно! Валтор с облегчением перевел дух. Вот она, волшебная сила совместной трапезы, подумал он. Когда человек ест, особенно если он ест что-то вкусное, он на глазах добреет. Проверенный факт, между прочим! А кроме того, сразу появляется повод для разговора о кулинарии – второй по степени нейтральности темы после погоды. О вкусах хотя и не спорят, а поболтать любят все. – Реднеки сыр по-разному делают, каждый на свой манер и по своему рецепту. Так что это еще как повезет. – Валтор сделал вид, что просто пытается поддержать разговор. – Знавал я одно семейство реднеков, – начал Грир. – Крестовский их тоже должен помнить, – неожиданно кивнул он на Бухлера. – Они изумительную пастилу делали. В кластере она шла на «ура». Из яблок, груши, сливы… Кажется, еще из ягод каких-то. – Мне вишневая нравилась, – сказал Моисей. И на лице его появилось мечтательное выражение. – Помнишь? – скосил на него взгляд Грир. – Большое семейство было, чуть ли не четыре поколения под одной крышей. Жену, помню, Мартой звали. А вот мужа… – Игорь, – напомнил Грир. – Точно, Игорь. И дом у них был хороший. Добротный, крепкий. – Они его хотели детям в наследство оставить. Даже и не думали, как другие, о том, как бы в кластер перебраться. – После короткой паузы Грир подвел итог всему сказанному: – Хорошие были люди. – Люди на своем месте, – добавил Бухлер. – Так и живут там по сей день? – спросил Валтор. – Нет, – резко отрубил Грир. По тому, как он произнес это, было понятно, что судьба доброго семейства реднеков оказалась незавидной. И все же Валтор спросил: – Что с ними случилось? Грир сначала плотнее стиснул зубы. Затем схватил бутерброд, лежавший перед ним на приборной панели, и вцепился в него зубами, как зверь в кусок сырого мяса. – Тинкеры их вырезали, – тихо произнес Бухлер. – Всех до одного. Даже младенцев… Хотя без взрослых те и сами бы умерли… А дом спалили. Вот так. «Вот так… Вот так всегда, – уныло подумал Валтор. – Живет человек, ни с кем не цапается, мечтает о будущем, строит какие-то планы. Не грандиозные вовсе – просто планы на жизнь. Потому что уверен, что у него много чего еще впереди. И вдруг являются какие-то… Мразь какая-то. И всем планам приходит конец. И нет больше будущего. Ничего нет. И совсем не обязательно для этого быть реднеком. Вот ведь и с Аль-Мансуром та же история приключилась». Валтору вдруг сделалось до того паршиво на душе, что захотелось откинуть голову назад и завыть по-звериному. Или заорать что-нибудь нечленораздельное. Так, чтобы у каждого, кто услышит этот вопль, пусть даже издалека, волосы на затылке дыбом поднялись. Ну почему? Почему все настолько паршиво в этой жизни? Почему у хороших, добрых людей никогда ничего не получается? Почему для того, чтобы чего-то добиться, нужно сначала подлецом сделаться, а потом притворяться, что ты полный идиот, а потому вообще не понимаешь, что происходит вокруг? Почему из этого мира хочется сбежать? А?.. Разве не так? – Александр Васильевич. – Ну?.. – Ты почему стал рамоном? Грир недоумевающе уставился на Валтора. – На дорогу смотри. – Я дорогу нутром чую. – Так как ты стал рамоном? – Да никак! – возмущенно воскликнул Грир. – Просто стал, и все тут!.. Кому какое дело? – Чего ты злишься? – Валтор примирительно улыбнулся и щелкнул ногтем по краю полей акубры. – А чего ты пристаешь с дурацкими вопросами? – Ладно, больше не буду. – Ну, и давай! Грир махнул кистью руки, будто предлагая Валтору на ходу покинуть машину. – Моисей. – Валтор повернулся назад. – А ты почему стал рамоном? Бухлер почесал большим пальцем гладко выбритый подбородок. – Ты можешь представить человека, который с детства мечтал бы стать рамоном? Валтор честно попытался это сделать. – Не могу. – Вот и я тоже, – улыбнулся Бухлер. – Видимо, Грир прав – есть профессии, которые сами выбирают человека. Их не так уж и много, но профессия рамона одна из них. Логика Бухлера не показалась Валтору убедительной, но он решил не спорить. – Ну, хорошо, тогда расскажи, как ты стал рамоном. Моисей взял свой посох, покрутил его в руках, провел ладонью по загнутому крюком верхнему концу. Он как будто пытался отгородиться им от тех, кто сидел на передних сиденьях. – Давай, рассказывай, – посмотрев на Моисея в зеркало, буркнул Грир. – Чего ломаешься, как девица? Надеешься, мы тебя упрашивать станем? А потом еще на бис вызывать начнем? – Грир натянуто хохотнул. – Не дождешься. – Ну, хорошо. – Бухлер положил посох на сиденье. – Я родился здесь, в научном городке Борей. Или, как вы называете это место, – в Усопших Землях. Впервые я услышал это название, только когда оказался снаружи… Но это уже после… Моими родителями были Франц и Мария Бухлеры. А еще у меня были два старших брата, Арий и Гавриил. Мы, Бухлеры, являемся потомственными Хранителями Мертвых. Ну, то есть присматривающими за кладбищем зомби. Так уж исторически сложилось. Дело в том, что самые первые Бухлеры, те, что жили здесь еще до того, как нас отгородили от мира кордоном из гравитационных мин, занимались спецпроектом, целью которого было создание принципиально нового бактериологического оружия. В результате ими был сотворен зомби-вирус. С наступлением Эпохи Сепаратизма работа над этим проектом, как и над многими другими, была свернута. По какой-то причине все, что делалось в Наукограде, стало вдруг не интересно никому за его пределами. Останки, на которых проводились опыты с зомби-вирусом, были захоронены на местном кладбище. В целях безопасности для них была сооружена специальная бетонная капсула. Но каким-то образом зомби-вирус все-таки вырвался на свободу. И похороненные на кладбище самые обыкновенные мертвецы начали оживать. Бухлеры, считавшие себя в ответе за случившееся, добровольно взяли на себя обязанность присматривать за кладбищем и зомби. – А не проще было всех их уничтожить? – спросил Грир. – Кого ты имеешь в виду? – переспросил Моисей. – Не Бухлеров, разумеется, – хохотнул Грир. – Мертвецов. Тем более что они все одно уже мертвые. – Вот именно в этом и загвоздка. Как уничтожить то, что уже мертво? – Валтор говорил, что мертвяка можно завалить выстрелом в голову. Да я и сам видел… – Можно, – согласился Бухлер. – Только даже так они не умирают насовсем. Только отключаются на время. Как фонарик, из которого вынули батарейку. До тех пор, пока не пройдет процесс регенерации. В их телах присутствует зомби-вирус, а значит, рано или поздно будет создан новый псевдомозг, который снова заставит их встать на ноги. – Ну, может, порубить их на куски? – предложил Грир. – Ты видел руку, что цеплялась за плечо Валтора. Даже будучи лишенной тела, она продолжала свое странное существование. – Я знаю, что ящерица может отбросить хвост и вырастить взамен ему новый. Но я никогда не слышал, чтобы хвост вырастил себе новую ящерицу. – Грир недоверчиво покачал головой. – Хочешь сказать, отрубленная кисть руки мертвяка может со временем превратиться в целого зомби? – Хуже, – тихо ответил Бухлер. – Она превратится в нечто чудовищно бесформенное. В такое, чему даже названия не существует. Если бы мы сейчас находились в моей лаборатории, я бы показал тебе фотографии, на которых запечатлены результаты экспериментов, проводившихся еще моим прадедом, целью которых было определить, во что может регенерировать та или иная часть тела мертвеца, зараженного зомби-вирусом. – Ну, например? – Ты можешь представить себе нос, который является не частью чьего-то там тела, а самостоятельным существом? Живым или мертвым, не важно. Но способным перемещаться в пространстве, выполнять какие-то действия и поддерживать контакт с себе подобными? – То есть нос, выдающий себя за полноценное живое…. ну, или мертвое существо? – А может быть, он и считает себя таким. Валтор слушал молча. У него на языке вертелось множество вопросов, которые он с радостью задал бы Бухлеру. Но Прей не хотел встревать в разговор двух старых друзей, меж которыми наконец-то начал налаживаться контакт. Валтор даже и не подозревал, насколько серьезно относился Грир к теме живых мертвецов. – Ну, хорошо, а если их сжигать? – Ты, должно быть, знаешь, что тело человека – это очень много воды и горстка пепла. Для того чтобы сжечь его дотла, требуется масса энергии, различные спецсредства, спецтехника и команда исполнителей. Я имею возможность сжигать только мелкие части тела, чтобы они не трансформировались черт знает во что. – Кладбище вроде небольшое, – заметил Грир. – Но очень древнее, – возразил Бухлер. – Оно появилось здесь прежде Борея. Захоронения расположены в нем на нескольких уровнях. А благодаря особенностям грунта захороненные в нем тела почти не разлагаются. В свое время мои прапрадяди, Винни и Алистер Бухлеры, пытались определить возраст самого древнего захоронения. Им не удалось это сделать. Они не смогли докопаться до самого нижнего слоя. Но зато нашли монету одна тысяча семьсот восемьдесят второго года до Эпохи Сепаратизма. – Ого! – не удержавшись, присвистнул Валтор. – Именно так, – подтвердил Бухлер. – В общем, решение оставить все так, как оно есть, было принято не с кондачка. – Ну, хорошо, – кивнул Грир. – Ты один из Бухлеров, присматривающих за зомби. Ну, и пас бы их себе на здоровье в полном соответствии с вековыми семейными традициями. Что тебя понесло в кластеры? – И, самое главное, как ты там оказался? – Валтор двумя пальцами нарисовал в воздухе треугольник. – Как ты перескочил через кордон? Бухлер поднял руку с открытой ладонью. – Давайте обо всем по порядку. Как я уже сказал, у меня были два старших брата. А это означало, что мои шансы стать истинным Хранителем Мертвых даже призрачными назвать было трудно. – Это что же, должность, наследуемая по старшинству? – осведомился Грир. – Разумеется, – вполне серьезно ответил Моисей. – Как же иначе? Должность может перейти к следующему сыну только в том случае, если старший от нее по какой-то причине откажется. Но у моих братьев не было таких причин. Они оба были истинными Бухлерами, с малолетства готовившимися стать Хранителями. Арий – потому что это было его право. Гавриил – потому что у Ария должен быть дублер. На всякий случай. Мне же в этой ситуации ничего не светило. Разумеется, я тоже был Бухлером. И для меня непременно нашлась бы работа по фамильной специальности. Но все же именно Арий сменил бы отца на месте смотрителя. Гавриил числился бы его помощником. Ну, а я так навсегда и остался бы в глазах всей общественности просто младшим из Бухлеров. – Моисей задумался, быстро провел пальцами по лбу и улыбнулся. – Во всяком случае, так мне тогда казалось. А для молодого парня такая ситуация, согласитесь… ну, в общем, унизительна. Я считал себя ничем не хуже братьев, а потому хотел доказать, что я и сам по себе чего-то стою. – И ты подался в рамоны, – закончил за Моисея Грир. – Не сразу, – качнул головой Бухлер. – Сначала я подался в ученики к гуманитариям. Я выбрал именно их, потому что гуманитарная система обучения, исследований и использования полученных знаний кардинально отличалась от того, что делали естественники, каковыми являлись и Бухлеры. – Нам с Ионой в прошлый раз довелось пообщаться с гуманитариями, – заметил Валтор. – Правда, совсем недолго. – С кем именно? – живо поинтересовался Моисей. – С Люцием Ипполитом Краут-Роком Пятым, – четко отчеканил навсегда впечатавшееся в память имя Валтор. – И с Мастером Игры Иозефом Кнехтом. – Ну, тогда ты понимаешь, что я имею в виду, – кивнул Моисей. – Три с половиной года я прожил в поселке гуманитариев. Я изучал историю, литературу, философию, учился музыке и живописи. Именно там у меня впервые возник интерес к Теории Игры, позднее вылившийся в книгу «Теория и практика игры в кости». С гордостью могу сказать, что Мастер Кнехт назвал мою интерпретацию «Канона Крови» одним из важнейших вкладов в Теории Игры за последние сто лет. – Но ведь все это было потом. Книга «Канон Крови»… Я имею в виду, после того, как ты покинул Борей. – Именно в вашем мире я нашел то, чего мне недоставало для окончательного понимания принципа взаимоотношения Игры и Смерти. – То есть ты заявился к нам для того, чтобы проверить свою теорию? – Нет. – Бухлер сделал короткий отрицательный жест рукой. – Все намного сложнее. В вашем мире я оказался, можно сказать, по чистой случайности. Вернее, в результате абсолютно невероятного стечения обстоятельств. Или даже лучше так: само мое появление в вашем мире явилось событием, вероятность которого была равна нулю. – Я все равно ничего не понял. – Грир отчаянно помотал головой, как будто пытаясь стряхнуть налипший на уши песок. – Должно быть, я слишком стар для таких мудреных штук. Скажи мне одно, но только так, чтобы конкретно и ясно. Что ты нашел в нашем мире такого, что сделало из тебя великого философа? – Я не говорил о великом философе, – смущенно улыбнулся Бухлер. – Ну, и фиг с ним. Меня интересует не название, а суть. Что ты нашел в этих, суть их, кластерах? Что там вообще можно найти? Вот, взять, к примеру, ну, хотя бы меня. Я почитай что всю свою жизнь в Треугольнике прожил. А только случай подвернулся… Вот как, по-твоему, с чего я вдруг за Валтором увязался, когда узнал, что он в Усопшие Земли собрался? Да потому что сбежать хотелось. Хотя бы на время. – Ты сам ответил на свой вопрос. Вы создали мир, в котором сами же чувствуете себя некомфортно. Из которого хочется сбежать. Куда угодно. Любым доступным способом. Вот только для большинства бежать-то некуда. И вместо того чтобы попытаться понять, что же вам мешает, и как-то исправить ситуацию, вы постоянно только усугубляете ее. Ты не поверишь, но со стороны кажется, что вы озабочены только тем, как бы создать себе новые проблемы. Грир посмотрел на Валтора: – Что скажешь? Прей пожал плечами: – Не знаю. Я прежде как-то не задумывался об этом. Но вполне возможно, что Моисей прав. Мне, например, плохо становится, если я долго остаюсь в кластере. На самом деле. Физически плохо. Я чувствую себя как будто больным. Начинаю много пить, таблетки глотаю без остановки. Чтобы прийти в себя, мне нужно сесть за руль квада и укатить в пампу. Грир похлопал ладонью по лысому затылку. – Ладно… Видно, придется все же твою книжонку прочитать. – Она вовсе не такая скучная, как может показаться. Нужно только понимать, что речь в ней идет не просто об игре в кости. Игра служит символическим отображением реальной жизни. Понимаешь? – Нет. – Сделать тот или иной выбор – это, по сути, то же самое, что кинуть кости. А выбирать нам приходится постоянно. – То есть всю свою жизнь я играю в кости? – Или в какую-то другую игру. Не важно, в какую именно. Я использовал игру в кости только в силу ее наглядности. Ты берешь две кости в кулак, встряхиваешь их и бросаешь. То есть совершаешь некое осознанное действие, рассчитывая на определенный результат. Пока кости катятся – это период неопределенности, когда все варианты являются в равной степени возможными. Но, в конце концов, выпадает какой-то один. И не всегда тот, на который ты рассчитывал. Что самое главное, в этой игре тебе никто не противостоит. Никто не пытается помешать твоей игре. По сути, ты играешь с самим собой. А самый первый бросок костей совершило само мироздание в момент Большого Взрыва, после которого все, что прежде было неопределенным, стало конкретным. – Так давай пока отложим этот разговор, – предложил Грир. – Сначала я должен прочитать книгу. – С его стороны это была чистая отговорка, и все это прекрасно поняли, но не стали акцентировать на этом внимание. – Что стало после того, как ты закончил учебу? – Ну, вообще-то, гуманитарии никогда не заканчивают учебу. Процесс познания бесконечен, как сама Вселенная. Просто в какой-то момент, продолжая учиться, человек начинает делиться своими знаниями с другими. Закончив свой базовый курс обучения, я решил поработать с Лукориными. – С Лукориными? – вскинул брови Валтор. – С Татьяной и Лупусом? – О, нет, – улыбнувшись, покачал головой Бухлер. – Татьяна и Лупус тогда еще были вот такими, – двумя пальцами он изобразил приблизительный размер Лукориных, которых знал Валтор. – Всеми делами в Логове Лукориных тогда заправляли их отец Анатоль и его брат Герман. В то время они как раз налаживали новую установку, которая, по их расчетам, должна была создавать узлы неопределенности четвертого порядка. – Это очень круто? – поинтересовался Грир. – Что именно? – не понял Бухлер. – Узлы неопределенности четвертого порядка. – Узлы неопределенности порождают пузыри вероятности. Узлы четвертого порядка позволяют создавать пузыри, сохраняющие стабильность достаточно долго для того, чтобы можно было отследить их флуктуационный фон. – А теперь все то же самое, только для тупых, – попросил Грир. – Можно своими глазами увидеть, как меняется реальность под воздействием пузыря вероятности. – Так гораздо понятнее, – удовлетворенно наклонил голову Грир. – Хотя все равно не до конца. – Лукорины хотели найти алгоритм, позволяющий изменять реальность в заранее просчитанном направлении. – Так еще лучше, – снова кивнул Грир. – Разве Татьяна с Лупусом занимаются не тем же самым? – спросил Валтор. – Совершенно верно, – подтвердил Бухлер. – Но фундамент для их исследований заложили их отец и дядя. – То есть работа стоит на месте, – сделал вывод Грир. – Вовсе нет, – протестующе вскинул руку Моисей. – Лукорины продвинулись в этом направлении далеко вперед. Если бы ты только видел долину, в которой расположен их научный центр! Это удивительное место, меняющееся едва ли не еженедельно. Локально меняя реальность по заранее просчитанному алгоритму, Лукорины ни раз выручали жителей Борея в, казалось бы, безвыходных ситуациях. – Чего же они не помогут вам от айвуров избавиться? – недовольно буркнул Грир. Ему не нравились эти Лукорины, которых так превозносил Бухлер. А Валтор, слушая его, только согласно кивал. – Как раз сейчас они над этим работают, – спокойно ответил Моисей. – Когда найдем Хамерхаузена, заедем и к Лукориным, – сказал Валтор так, будто ни секунды не сомневался в том, что они непременно отыщут затерявшегося в Лунном Карантине рамона живым и невредимым. Глава 25 – Я хочу есть, – сообщила Регина крайне недовольным голосом. – Столовая закрыта, – огрызнулся Хамерхаузен. Туман опустился к самой воде, покрыв ее плотным слоем белесого марева, мерно колеблющегося, подобно катящимся в бесконечность волнам. Время от времени легкие, почти неуловимые дуновения ветерка, какие и щекой не почувствуешь, подхватывали хлопья тумана и подбрасывали их вверх, где они неподвижно зависали на какое-то время, а затем снова плавно стекали вниз. Еще более интересные картины возникали, когда незримые воздушные потоки вытягивали из никнущей к воде туманной массы узкие полосы, будто сотканные из легчайшей паутины, и тянули их за собой, закручивая спиралями или сплетая в вязь причудливых орнаментов. Иногда раздавался плеск воды и из тумана выскальзывали змееподобные щупальца. Хотя, может быть, это и были водяные змеи, но Хамерхаузену казалось спокойнее думать, что это щупальца. Наверное, потому что он точно знал, что спруты и осьминоги не вылезают на землю. Сказать же то же самое о водяных змеях он с уверенностью не мог. Помимо крошечных островков, вроде того, на котором застряли Виир с Региной, из воды торчали деревья высотой в семь-восемь метров. Внизу стволы их были голые. Примерно на трехметровой высоте в стороны от стволов почти под прямыми углами отходили толстые длинные ветки, облепленные большими листьями овальной формы. На некоторых ветках неподвижно висели большие черные мешки, очень похожие на съежившихся чалкеров, один из которых накануне пытался задушить Хамерхаузена. От его длинных сильных щупальцев на шее у рамона остались багровые кровоподтеки. Меж тем обитатели водных глубин начали проявлять интерес к клочку суши, на котором оказались люди. Сначала на траву выползло причудливое в своей нелепости существо, похожее на помесь ящерицы с рыбой. Размером существо было с две ладони. У него было вытянутое тело, покрытое чешуей, и непомерно огромная голова с двумя большими выпученными глазами. Существо передвигалось по суше короткими прыжками. Опираясь на передние плавники, оно отталкивалось раздвоенным хвостом. Тело его изгибалось будто пружина, затем резко распрямлялось и взлетало вверх. Шлепая большим губастым ртом, существо издавало хлюпающие звуки. Допрыгав до выпирающего из земли корня колючего кустарника, существо обхватило его плавниками и поползло вверх. Добравшись до высшей точки, оно устроилось поудобнее, обернув хвост вокруг корня, и вдруг издало низкий стонущий звук, абсолютно не вяжущийся со всем его комичным обликом. Быть может, звуки, издаваемые то ли рыбой, то ли ящерицей, служили для того, чтобы отпугивать более крупных хищников. Но, с другой стороны, чтобы выжить в кишащих мерзкими тварях водах, любое, даже самое маленькое существо должно уметь кусаться. – Я хочу пить! – заявила Регина. Хамерхаузен молча указал рукой на воду. В ответ Регина скроила презрительную гримасу, давая понять, что ей такие шутки не по душе. «А что ей вообще по душе?» – подумал Хамерхаузен. Но подумал он об этом между прочим, поскольку все его мысли сейчас были даже не о том, как выбраться с острова, на котором они невесть как оказались, а о том, что они уже безнадежно опоздали. Не увидев живых людей рядом с остовом сгоревшего квада, рамоны продолжат свой путь в полной уверенности, что никто из экипажа не выжил. В свою очередь, это означало, что им придется самим выбираться не только с этого клятого болота, но и из Усопья. Хамерхаузен искоса посмотрел на Регину – рыжая этого, похоже, не понимала. А если и понимала, то очень искусно это скрывала. Хамерхаузен присел на корточки, положил руки на колени и уставился на туманную дымку над водой. Стыдно сказать, но в голове у него не было ни единой дельной мысли. Более того, он был почти уверен, что никогда прежде не оказывался в столь же безвыходной ситуации. Что было делать? Лезть в воду – самоубийство. Звать на помощь? Валтор говорил, что в Усопье живут люди. Ну, наверное, здесь есть и более приятные места, чем это кишащее всякой нечистью болото. Конечно, кто-то из местных жителей мог в этот утренний час и на болото забрести. По какой-то своей надобности. Но инстинкт самосохранения подсказывал Хамерхаузену, что хищников их крики привлекут куда быстрее, чем местных жителей. Что им еще оставалось? Да, в сущности, больше ничего. Повернув голову направо, Хамерхаузен посмотрел на будто прилипшую к деревяшке рыбоящерицу. У нее таких проблем, как у Виира, не было. Она в любой момент могла нырнуть в воду и доплыть до берега. Если, конечно, никто не сожрет по дороге. Повернув голову в другую сторону, Виир увидел остановившуюся рядом с ним Регину, которая до этого бегала по крошечному островку из конца в конец, как будто надеялась отыскать мост, перекинутый на сушу. Казалось, рыжая точно знает, что мост есть, только по какой-то причине она никак не может его найти. Может быть, он стал невидимым? – Нам нужно выбраться отсюда! – глядя на Хамерхаузена сверху вниз, заявила Регина. – Гениально, – уныло отозвался Виир. – Ты должен что-нибудь придумать! – словно и не услышав его, продолжила в том же тоне Регина. – Почему я? – удивился рамон. – Потому что ты мужчина! Виир решил довести это, в общем-то, бесспорное утверждение до логического завершения. – Хочешь сказать, что я мужчина, следовательно, умнее тебя? – Уно! – коротко и зло бросила в ответ Регина. Виир удивленно приподнял бровь. – Я думал, в Войводе так не говорят. – Мой отец был из Джербы. – Извини, не знал. – Почему ты извиняешься? – Хочу быть галантным. Ну, или хотя бы выглядеть таковым. – Тогда придумай, как нам отсюда выбраться! Виир молча развел руками – снова она за свое! Ну, что тут, спрашивается, можно было придумать? Разве что изобрести способ хождения по воде? Хамерхаузен перевел взгляд на воду. Туман окончательно рассеялся. Вода, черная, непрозрачная, была к тому же еще и гладкой, как стекло. Казалось, по ней и в самом деле можно пройти. Главное – не поскользнуться. Только иногда по этой гладкой черной поверхности начинали расходиться едва заметные круги. Как от подводного толчка. – Все щупальца куда-то исчезли, – задумчиво произнес Хамерхаузен. – При чем тут щупальца? – недовольно скривилась Регина. На это Виир не стал ничего не отвечать. Во-первых, вопрос был глупый. Во-вторых, если бы он решил ответить, ему пришлось бы воспроизвести всю ту длинную цепочку ассоциаций, которая привела его к последней фразе. А он, скорее всего, не смог бы это повторить. Хамерхаузен поднял с земли камушек и навесом, по крутой дуге, кинул его в воду. Камень ушел в воду почти без всплеска, как будто не вода, а густая смола поглотила его. По черной поверхности тихо, безмолвно поплыли три концентрических круга. И вдруг в том месте, где утонул камень, вода потоком взметнулась ввысь. Как будто мир перевернулся и вода из земного источника обрушилась в небеса. Меж потоков воды крутились и извивались, сплетались и завязывались в узлы толстые черные щупальца. Было их не меньше десяти. Они будто пытались поймать в воздухе что-то невидимое, большое и скользкое, постоянно выскальзывающее из их петель и узлов. – Ну, вот тебе и щупальца, – взмахнула рукой Регина. – Однако, – задумчиво произнес Хамерхаузен. Он не стал развивать эту мысль, поскольку уже привык к тому, что, находясь рядом с Региной, нужно как можно меньше говорить. Потому что чем меньше слов произносишь, тем меньше слышишь их в ответ. Рыжая категорически не понимала того, что человек мог не обращаться персонально к ней, а, скажем, просто размышлять вслух. Все, абсолютно все, что улавливал ее слух, она принимала на свой счет. Вот и сейчас Хамерхаузен мог бы сказать, что чудовищу с такими огромными щупальцами, что бы оно собой ни представляло, нечего было делать на мелководье, по которому они ночью прошли, едва замочив ноги. А если так, значит, тут на дне имелись глубокие бочаги, в которых и сидели, подстерегая добычу, эти твари с щупальцами. На манер муравьиных львов, только в воде. А если так, выходит, ночью им чертовски повезло, что они не угодили в одну из этих ловушек. Ну, а ежели так, то даже если к ночи вода снова спадет, пытаться добраться до берега, шлепая по обмелевшему дну, будет все равно что играть со смертью в орлянку. При том, что монета не твоя и не ты ее подкидываешь, а вся такая костлявая рука. Вместо всего этого и многого другого, что можно было бы к этому добавить, Хамерхаузен сказал только: «Однако». Но рыжей и этого оказалось достаточно. – Однако? Это все, что ты можешь сказать? Однако – и все? Что значит однако?.. Хамерхаузен обхватил голову руками. Стараясь не слушать того, что тараторила Регина, он глядел на воду, которая вновь обратилась в предельно черную гладь, и думал, что смерть в щупальцах неведомой водной твари, быть может, не столь уж и мучительна. Сидевшая на вывернутом из земли корне рыбоящерица подмигнула рамону выпученным глазом. Не ободряюще, а с пониманием и сочувствием. Как будто хотела сказать: «Держись, парень, тут уж ничего не поделаешь. С женщинами всегда так…» Но тут с неба упал птицеящер. Небольшой, размером с две сложенные вместе ладони, с клинообразными кожистыми крыльями и длинным, похожим на зубастый пинцет клювом. Пролетев на бреющем полете над самой землей, он схватил рыбоящерицу поперек туловища и, сильно взмахнув крыльями, резко ушел вверх. Проводив птицеящера взглядом, Хамерхаузен подумал, что если рыбоящерица и мечтала когда-нибудь побывать на небесах, то рассчитывала попасть туда не таким образом. В жизни очень многое получается не так, ну, или не совсем так, как мы планируем. Почему так? – Ты вообще слышишь, что я говорю? – Нет, – честно признался Хамерхаузен. – Я говорю, там какой-то парень. Глава 26 – Парень? – Хамерхаузену показалось, что он ослышался. Он тряхнул головой и спросил: – Ты вообще-то о чем? – Вон о нем! – Регина вытянула руку. Посмотрев, куда указывала рыжая, Хамерхаузен подпрыгнул на месте. На берегу, отделенном от них тридцатью с лишком метрами обсидианово-черной водой, стоял невысокий человек. Скорее даже парень лет двадцати трех. С длинными темно-русыми волосами, расчесанными на прямой пробор, и небольшой аккуратной бородкой. Одет он был в просторную белую рубаху, подол которой опускался ниже колен. Рукава, воротник и вырез на вороте были обшиты разноцветными узорами, в которых преобладали цветочные мотивы. Он стоял, сложив руки внизу живота, невозмутимо спокойный, как будто дело происходило не на кишащем скользкими тварями болоте, а, ну, скажем, на скотном дворе у хозяйственного, зажиточного реднека, где самый страшный зверь – это псевдокошка, гоняющая псевдокрыс. Незнакомец смотрел на рамонов так, словно в их появлении на островке посреди разлившейся воды не было ничего необычного. Весь его облик не просто не вязался с окружающей реальностью, а буквально выламывался из нее. Его легко можно было принять за мираж или видение. Но все же он был настоящий. – Эй! Хамерхаузен вскочил было на ноги, но поскользнулся на мокрой траве и упал. Не чувствуя боли, он тут же снова поднялся, подпрыгнул и взмахнул над головой руками: – Эй! Мы здесь! Регина презрительно наморщила нос. По ее мнению, ничего глупее крикнуть было невозможно. Можно было подумать, что парень в белой рубахе сам не видит, что они здесь. А парень вдруг сделал страшное лицо и замахал руками. – Помоги нам выбраться отсю..! Регина изо всех сил ударила Хамерхаузена локтем под ребра. Так, что у того аж дыхание перехватило. – Ты что, не видишь? – злобно зашипела она, подавшись вперед так, что едва не коснулась носом щеки рамона. – Он советует тебе заткнуться! – Она еще раз, уже не так сильно, чисто для порядка, ткнула Хамерхаузена локтем. – Настоятельно, между прочим, советует. Парень и правда перестал махать руками. Выставив ладони перед собой, он делал ими плавные, успокаивающие жесты. Почему-то Хамерхаузену показалось, что обращены эти жесты не к нему, а к тому, кто прятался под водой. Хотя, конечно, это могло оказаться всего лишь его фантазией. Регина зачем-то привстала на цыпочки и помахала рукой. Парень в ответ чуть приподнял левую руку. – Ну, и как? – саркастически усмехнулся Виир. – Что как? – Как ты собираешься с ним общаться? Помахивая ручками? – Он попросил не кричать. – Это ты так решила. – Я правильно его поняла! – Ну, разумеется. Ты у нас самая умная. – Среди нас двоих – да. – А я так думаю, он просто не понимает по-нашему. – Почему это? – Потому что говорит на другом языке. Регина с тоской посмотрела на Виира. – Среди нас двоих ты точно не самый умный. «Спокойно, – сказал сам себе Хамерхаузен. – Спокойно. Этот парень, кем бы он там ни был, поможет нам отсюда выбраться. И мы навсегда – на-все-гда! – разойдемся в разные стороны. И больше никогда не увидим друг друга. И я никогда, никогда больше не буду ездить Восточным путем. Чтобы, не приведи случай, не оказаться в Кластере Войвод». Парень провел раскрытой ладонью сверху вниз, после чего наклонил голову и приложил ладонь к уху. – Может быть, он глухой? – предположил Виир. – И понимает только язык жестов? – Не говори чушь, – недовольно поморщилась Регина. Озадаченно сдвинув брови, девица пыталась вникнуть в смысл знаков, что подавал им парень. – Почему чушь? – непонимающе пожал плечами Хамерхаузен. – Мое предположение имеет право на жизнь наравне с любым другим. До тех пор, пока не будет доказана его ошибочность. – Виир сделал паузу, ожидая возражений Регины. Но рыжая только сосредоточенно морщила лоб и кусала нижнюю губу. – У тебя вообще нет никаких идей! Регина снова не ответила. Хамерхаузена это начинало беспокоить. Парень в расшитой рубахе снова провел раскрытой ладонью над водой, а затем приложил ее к уху. – Это значит: «Слушайте, что происходит под водой», – перевел Хамерхаузен. Парень указал пальцем сначала себе на грудь, затем – на рамонов. Коснулся пальцем уголка левого глаза, снова показал на себя, улыбнулся и коротко кивнул. – Ну, а это что означает? – не глядя на Хамерхаузена, поинтересовалась его мнением Регина. – Это значит: «Смотри и делай как я», – ни секунды не задумываясь, ответил Виир. – Он просто стоит на берегу. Не успела Регина это сказать, как парень присел на корточки, оперся руками о землю и не лег, а как будто плавно перетек в лежачее положение. Голова его почти касалась воды. Он посмотрел на рамонов и простер левую руку над водой. – Ну, кто у нас теперь самый умный? Хамерхаузен насмешливо посмотрел на Регину. Та язвительно улыбнулась в ответ и рукой указала на землю, предлагая Хамерхаузену сделать то, что он считал правильным. Виир поступил так же, как парень: присел, оперся руками о землю… И понял, почему Регина предоставила ему это право. Земля была пропитана влагой настолько, что лечь на нее было все равно что завалиться в лужу. Но отступаться от начатого было поздно, и Хамерхаузен глазом не моргнув лег на то место, которое лишь в насмешку можно было назвать сушей. Влага сразу проникла под куртку и коснулась кожи на груди и животе. Это было неприятно. Но зато парень на другом берегу показал ему большой палец. Тут уж можно было не гадать, что означал сей жест. Придержав рукой длинные волосы, парень повернул голову так, что ухо едва не коснулось воды. А затем указал пальцем на Виира. Хамерхаузен подполз поближе к воде и, прежде чем сделать то, что предлагал парень, глянул под воду. Но вода была такая темная, что он увидел только несколько травинок возле самого берега, тройку резво снующих из стороны в сторону мальков и маленького рачка, ковыряющегося клешней в грунте. Виир посмотрел на парня. Тот приподнял голову и ладонью сделал круговое движение над самой водой. Отбросив последние сомнения, Виир наклонил голову к воде. Теперь он, если бы захотел, смог лизнуть ее. – Что вы тут делаете? Оттолкнувшись руками от берега, Виир откинулся назад. Голос прозвучал так отчетливо и ясно, как будто говоривший находился рядом с ним. – Что с тобой? – удивленно посмотрела на него Регина. – Ты слышала? – Что? – Регина чуть наклонилась вперед и непонимающе развела руки в стороны. – Что я должна была услышать? Виир посмотрел на парня. Тот улыбнулся в ответ, показал большой палец, снова поднес ладонь к воде, но на этот раз указал пальцем на губы. – Звук плывет над водой, – догадался Виир. Регина прищурилась и посмотрела на него как на умалишенного. Хамерхаузен упал на грудь, наклонился к воде и, едва не касаясь ее губами, отчетливо и ясно произнес: – Мы заблудились. Парень на другом берегу кивнул и тоже склонился к воде. – Я спросил, что вы здесь делаете? Хамерхаузен призадумался. Если бы он начал пересказывать все события, благодаря которым они оказались на острове, история получилась бы слишком длинная. А как коротко ответить на вопрос незнакомца, Виир не знал. – Ты правда его слышишь? – с сомнением спросила Регина. – Он спрашивает, что мы тут делаем? Бородатый парень на другом берегу призывно помахал рукой – он ждал ответа. – Ответь же ему! – Что? – Хоть что-нибудь! Хамерхаузен недовольно поджал губы. – Ты что, хочешь, чтобы он решил, что у нас все в порядке, развернулся и ушел? Хамерхаузен тяжело вздохнул. – Может быть, ты сама с ним поговоришь? – У тебя уже налажен с ним контакт. – У тебя тоже не будет с этим проблем. Он вообще очень контактный парень. Регина прижала ладони к бедрам и бросила на Хамерхаузена уничижительный взгляд. – Посмотри на себя. Виир посмотрел. – И – что? – Хочешь, чтобы я выглядела так же, как ты? Хамерхаузен провел указательным пальцем под носом. Он не стал говорить Регине, что, взглянув на нее, и сегодня можно догадаться, что накануне она побывала в бутоне хищного цветка. Он вовсе не боялся ранить ее чувствительную душу – Регинины чувства интересовали его меньше всего, поскольку и она не придавала большого значения его эмоциям, – Виир просто не хотел ввязываться в очередную словесную перепалку. Как умный человек, он понимал, что толку от этого все равно не будет. То есть вообще никакого. Ни-ка-ко-го. Регина услышит в его словах только то, что сама захочет. Не спорьте с рыжими никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах и ни по какому поводу. Это Хамерхаузен уяснил так же четко, как и то, что две параллельные прямые никогда не пересекутся. Потому что им не положено это делать. Нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах. Хамерхаузен снова лег на мокрую землю. И попытался представить, что он здесь один. А Регину ночью, пока он спал, съел осьминог. – Нам нужна помощь, – произнес он негромко. Губы его располагались так близко к воде, что, когда он говорил, по ее поверхности пробегала легкая, едва заметная зыбь. Но маленький рачок на дне все равно обратил на нее внимание. Перестав ковыряться в грунте, он вытаращил на Хамерхаузена один свой глаз на длинном стебельке. – Это я понимаю, – тут же отозвался таинственный незнакомец. – Но что вы тут делаете? Парень определенно зациклился на этом вопросе. Или, может быть, это была местная традиционная форма приветствия? Подразумевающая такой же традиционный ответ? Что-то вроде обоюдной демонстрации добрых намерений? – Мы… – Хамерхаузен посмотрел раку в глаза. Интересно, что бы он ответил на этот вопрос? – Мы… – Ответ пришел внезапно, неизвестно откуда. Может быть, сам собой, а может быть, из глаз маленького рачка, занятого каким-то своим, очень важным делом, но при этом нашедшего время и для того, чтобы посмотреть ободряюще на рамона, которого он больше никогда не увидит. – Мы ищем путь. – Что ты несешь? – едва не в ужасе всплеснула руками Регина. Хамерхаузен даже не взглянул на рыжую. Зачем, если ее съел осьминог? – Я помогу вам. Рачок одобрительно моргнул, махнул на прощание клешней и скрылся в тине. – Приготовьтесь. Как только я подам знак, идите ко мне. Точно ко мне, по прямой. Не бегом, но быстро… – Постой, постой, – поднял руку Хамерхаузен. – Ты, может быть, не заметил, но нас разделяет вода. – Вы пойдете прямо по воде. – С нашей стороны дно резко уходит вниз, я проверял. – Я разве что-то говорил про дно? – А разве нет? – Я сказал, что вы пойдете по воде. – По воде? – растерянно повторил Виир. – Я не умею ходить по воде. – О чем вы вообще говорите? – возмущенно воскликнула у него за спиной Регина. – Это просто, – успокоил Хамерхаузена парень. – Главное – не поскользнуться. Хамерхаузен поискал взглядом рачка на дне. Рачка не было видно. Придется самому принимать решение. А что, в конце концов, он теряет? Если парень уверен, что здесь можно ходить по воде… На сумасшедшего он вроде не похож. Или все же похож? – Хорошо, мы готовы. – К чему это мы готовы? – спросила Регина. Виир с чистым сердцем проигнорировал вопрос съеденной осьминогом девицы. И остался весьма собой доволен. Незнакомец поднял правую руку. – Видишь шар у меня в руке? Шар, размером с бильярдный, был сделан из какого-то блестящего, серебристого металла. – Вижу. – Я кину шар, и он покатится в вашу сторону. – По воде? – Разумеется. – Ясно. Виира это почему-то совсем не удивило. Подумаешь, дело какое, шар по воде покатится. – Как только шар коснется вашего берега, не мешкая, идите ко мне. Виир даже не стал уточнять, по чему они должны были идти – понятное дело, по воде. – Шар тоже покатится назад. И если он обгонит вас, вы окажетесь в воде. А это, поверьте уж мне, будет крайне неприятно. Этому Виир готов был поверить. Но на всякий случай он все же спросил: – Мы тут видели в воде какие-то щупальца. Они нас не схватят? – Это зонги. Они реагируют на всплеск. Для вас они не опасны, если вы только не свалитесь в воду. – «Ничего себе, обнадежил», – подумал Виир. – Но если вдруг увидите клумбера, сразу… Впрочем, если вы его увидите, то все равно ничего уже не успеете сделать. Хамерхаузен даже уточнять не стал, кто такой этот клумбер. Какой смысл, если он станет последним, что они увидят. – Соберись. Очисти свой разум. Кода будете готовы, подними руку. – Понял. Хамерхаузен поднялся на ноги. Мокрая куртка и штаны липли к телу. Но, если мокрая одежда окажется самым неприятным из того, что случится с ним сегодня, Виир готов был с этим смириться. Встав на самой кромке берега, Виир махнул рукой Регине: – Иди сюда. – Что ты затеял? – недоверчиво прищурилась рыжая. – Делай, что я говорю, или оставайся тут одна. – Что это значит? – Хочешь, чтобы я сосчитал до трех? – Зачем? – Ты идешь или нет? – Куда? – На тот берег. – Как? – По воде. – Ты с ума сошел? Регина произнесла это не возмущенно, скорее с сочувствием. Хамерхаузен молча протянул ей руку. Регина сделала два шага вперед и взяла Виира за руку. – Мы действительно пойдем по воде? Голос ее звучал уже совершенно по-другому. Она не пыталась ничего доказать. Она, как маленькая девочка, хотела, чтобы ее успокоили, сказали, что все будет хорошо. – Да, – ободряюще улыбнулся Виир. – Ну, что ж… – Регина крепче оплела пальцы вокруг его ладони. – Я готова. – Уверена? – Как никогда. Хамерхаузен поднял свободную руку. Парень на другом берегу поднялся на одно колено, отвел руку с шаром далеко назад, а затем резко выбросил ее вперед. Шар коснулся воды у самого берега. Виир и сам себе не хотел в этом признаваться, но у него до самого последнего момента оставались сомнения в том, что шар покатится по воде. Он, конечно же, был бы сильно разочарован, если бы, коснувшись воды, шар тут же пошел на дно. Но, в принципе, отнесся бы к этому с пониманием. В конце концов, металлические шары не должны кататься по воде. Это противоречит самой их природе и основополагающим законам физики. Но вопреки всему и вся шар покатился. Не очень быстро, но уверенно. – Будь осторожнее, – предупредил Виир Регину. – Возможно, будет скользко. Шар ударился о берег. – Вперед, – спокойно и уверенно сказал Хамерхаузен. И они одновременно сделали шаг вперед. Глава 27 Ощущение было очень странное. Особенно в первый момент. Похожее на то, что случается, когда ступаешь на эскалатор, который не движется. Ты вроде бы видишь и понимаешь, что эскалатор стоит, но при этом твое тело неудержимо влечет вперед, как будто ты ступил на движущуюся лесенку. И приходится прилагать определенные усилия, чтобы вернуть тело в нормальное положение. Весь жизненный опыт, засевший в подкорке, упорно твердил, что, если наступить на воду, нога уйдет вниз. А потому, едва сделав первый шаг по воде, Виир и Регина почувствовали, что их ноги подламываются в коленках. Оглянувшись назад, Хамерхаузен увидел, как шар, пущенный по воде бородатым парнем в вышитой рубашке, оттолкнулся от берега и катится за ними следом. – Скорее, – потянул он за собой Регину. – Шар не должен нас догнать. Регина очень старалась двигаться быстро, но пока еще не могла найти нужный ритм движения. Ноги то и дело оскальзывались на гладкой как стекло поверхности застывшей воды. Регине приходилось откидываться назад, наклоняться вперед и размахивать свободной рукой, чтобы сохранить равновесие. – Что у тебя с ботинками? – У меня хорошие ботинки. – Почему же они тогда скользят? – Не знаю… Если бы Виир не держал ее за руку, Регина точно бы упала. Хамерхаузен снова посмотрел назад. – Чуть-чуть поскорее. – Я стараюсь… – Постарайся еще чуть-чуть. Они двигались примерно с такой же скоростью, что и катился шар. Но Хамерхаузен хотел, чтобы у них имелся хотя бы небольшой запас уверенности. Подгоняя Регину, он и сам чувствовал, как ноги то и дело едва не оскальзываются на идеально ровной поверхности. Но самым опасным было не это. Стоило только бросить взгляд вниз, себе под ноги, как тотчас же голова начинала идти кругом из-за того, что под ногами разверзалась черная бездна. А бежать нужно было точно по прямой. К тому же Хамерхаузен забыл спросить у парня, какой ширины будет дорожка, которой он их обеспечит. Так что приходилось надеяться на лучшее, а исходить из худшего: шаг вправо, шаг влево – лучше и не думать, что там. Они успели. Парень протянул Регине руку и помог ей запрыгнуть на берег. После чего упал на колени и поймал ткнувшийся в берег шар. – Если не поймать, он так и будет кататься от берега к берегу, – объяснил он, поднимаясь на ноги. Незнакомец протянул в сторону руку, в которой держал шар, и разжал кулак. Шар остался лежать у него на ладони. Он чуть приподнял руку. Шар аккуратно скатился к нему в рукав и будто исчез там. Все действия длинноволосого были похожи на тщательно выверенные и заранее отрепетированные движения фокусника. Да и сам парень запросто мог сойти за эстрадного артиста. Вот только пробежка по воде была настоящей. И это был вовсе не трюк. А что-то, чего Хамерхаузен пока не понимал. Поэтому все, что он пока мог сказать, было: – Спасибо. Парень кончиками пальцев откинул упавшую на лицо прядь волос. – Да не за что, – улыбнулся он открыто и чисто. Он не играл словами, а говорил то, что действительно думал. Регина оказалась более многословной, чем ее спутник. – Это было круто! – радостно сообщила она. – Я бы не отказалась повторить. Парень снова улыбнулся и сделал движение руками, как будто собирался предложить девушке снова пройтись по воде. Но вместо этого сказал: – Я должен помочь вам отыскать путь. – Это было бы здорово, – улыбнулась в ответ рыжая. И тут же, решив, что сейчас самый подходящий момент, представилась: – Меня зовут Регина. А это, – кивнула она на Хамерхаузена, – Виир. Сделано это было столь пренебрежительно, что человеку постороннему сразу должно было стать ясно, что главенство в этой паре по праву принадлежит Регине. Но парень, похоже, был более проницателен, чем предполагала рыжая. – Я – Король Ящериц, – представился он и протянул руку Хамерхаузену. Имя нового знакомого показалось Вииру несколько странным. Но, в конце концов, это было Усопье, о котором он практически ничего не знал. Поэтому, никак не проявив своего удивления, Хамерхаузен вежливо улыбнулся и пожал протянутую руку. – Мы весьма благодарны вам… – начал он речь, которая в общих чертах успела сложиться у него в голове. – Пустяки, – не дослушав, прервал его Король Ящериц. – Ты же сам видел, мне это ничего не стоило. Он легко и непринужденно перешел на «ты». Виир решил последовать его примеру. – Что это за шар, который ты запустил по воде? – спросил он. Парень сделал изящное движение рукой. Шар выкатился из рукава и вновь оказался у него в ладони. – Просто шар, – сказал он и протянул шар Хамерхаузену. Виир взял шар. На первый взгляд это был действительно самый обыкновенный шар, сделанный из какого-то очень легкого металла. – Но он сделал воду твердой, – сказал Виир, возвращая шар владельцу. – Для этого он и предназначен. – Но как он это делает? – Понятия не имею, – легким движением руки Король Ящериц закатил шар в рукав. – Можно спросить, откуда он у тебя? – Конечно, можно. Мне его подарил Кунтор. – А?.. – Ты хочешь узнать, кто такой Кунтор? – Да. – Кунтор – скарабей. Но шар сделал не он. – Парень отрицательно мотнул головой. – Точно не он. Скарабеи такими вещами не занимаются. Шар дал Кунтору кто-то из гуманитариев. Они-то как раз мастера до подобных штучек. Любят создавать вещи, о свойствах которых не имеют представления. Все, что говорил Король Ящериц, здорово смахивало на бред. С точки зрения здравомыслящего человека. Но, с точки зрения здравомыслящего человека, шара, способного мгновенно обращать воду в твердую субстанцию, не существовало. Однако Хамерхаузен сам держал его в руках. Означать это могло только одно: в Усопье от здравомыслия следовало отказаться. – Как вы оказались на острове? – спросил Король Ящериц. – Мы попали туда ночью, – первой ответила Регина, которой не нравилось то, что на нее совершенно не обращают внимания. – Было жуть как темно. Мы шли, не разбирая дороги. И сами не поняли, как оказались на острове. То, что это остров, мы поняли только утром. Ночью же мы просто искали местечко посуше. – В самом деле странно, – добавил Хамерхаузен. – В темноте мы добрались до острова, не скажу, что совсем ног не замочив, но точно не замочив их выше щиколоток. – В этом нет ничего странного, – сказал Король Ящериц. – Вы, конечно же, слышали про мангровые леса. – Разумеется, – снова вылезла на первый план Регина. – Понятия не имею, что это такое, – вынужден был признаться Хамерхаузен, подозревая, что именно этого и ждала от него рыжая, также ничего не знающая о мангровых лесах. – Это определенная экосистема, складывающаяся в регулярно затапливаемых приливных зонах, – объяснил Король Ящериц. – Здесь примерно та же самая картина. Только вода поступает не с приливом, а поднимается из глубины. Когда вода уходит, остаются только редкие бочаги. Которые, кстати, представляют собой немалую опасность для тех, кто в них попадет. Так что вы должны радоваться тому, что не угодили ночью в один из них. В то время, когда Король Ящериц говорил, за спиной у него раздалось шуршание листвы и треск ломающихся веток. Звуки были настолько отчетливые, что парень ну никак не мог их не слышать. Но почему-то он старательно изображал из себя глухого. – Как называется это место? – осведомилась Регина таким тоном, будто она находилась на светском рауте и интересовалась именем автора висящей на стене картины. – Это – просто болото, – ответил Король Ящериц. – А место вокруг называется Лунным Карантином. Странно, что вы этого не знаете. Последнее замечание было сделано вполне обыденным голосом, подразумевавшим, что все в Усопье просто обязаны знать, что здесь – Лунный Карантин. Какое-то время все трое стояли, прислушиваясь к хрусту веток в кустах. – Там кто-то ползает, – не выдержав, сказала Регина. – Да, – кивнул Король Ящериц. И все. Никаких комментариев. – Почему вы ищете свой путь в Лунном Карантине? Хамерхаузен не знал, что ответить. У него складывалось впечатление, что человек, именующий себя Королем Ящериц, живет в каком-то своем мире, имеющем не так много точек пересечения с тем миром, что знал Виир. И это, наверное, было правильно, поскольку он вполне комфортно чувствовал себя там, где Виир с Региной уже несколько раз чуть было не погибли. – Потому что мы здесь, – сказал Хамерхаузен, не найдя ничего лучшего. Как ни странно, Короля Ящериц такой ответ устроил. Он улыбнулся и щелкнул пальцами. – Вы пришли из Внешнего мира. Это был не вопрос, а констатация факта. – Это произошло случайно, – ответил Виир. – Случайность привела вас сюда для того, чтобы мы встретились. Значит, то, что вы считаете случайностью, на самом деле было предопределенным стечением обстоятельств. Самые замечательные события происходят именно тогда, когда те, кто в них участвует, уверены, что не имеют к ним никакого отношения и все происходит по чистой случайности. У Хамерхаузена на сей счет имелись сомнения. Но он также сомневался, стоит ли высказывать их вслух. – Все гораздо проще, чем вам представляется, – снова встряла в разговор Регина. – Просто проводите нас к нашей машине. И мы со всем уважением выразим вам свою признательность. – Каким образом? – Каким пожелаете. Король Ящериц пристально посмотрел на Регину и медленно провел пальцем по краю бородки. – Боюсь, ваши возможности весьма ограниченны. – Если все упирается только в оплату… – Нет. Все упирается в здравый смысл. Регина хотела что-то сказать. Но вместо этого пронзительно взвизгнула и отскочила назад. Их кустов позади Короля Ящериц вылезла тупая зубастая морда, похожая на крокодилью, но еще более отвратная, сплошь покрытая кривыми шипами и неровными наростами. Пасть у этой морды была такая, что запросто могла проглотить собаку средних размеров. – Не надо кричать! – Король Ящериц выбросил вперед руку с открытой ладонью. Одновременно он быстро и коротко взмахивал кистью другой руки, опущенной вниз, как будто повелевая крокодилу скрыться с глаз долой. Так это было или нет, но, рыкнув пару раз крайне недовольно, как будто его лишили заслуженного завтрака, крокодил попятился и исчез в кустах. – Все в порядке. – Король Ящериц протянул к Регине обе руки. – Пока вы со мной, с вами ничего не случится. Только, пожалуйста, не кричите. Местные обитатели очень это не любят. – Хорошо. – Регина несколько раз быстро кивнула. – Я все поняла. – Ну и отлично. – Медленно, как будто все еще опасаясь, что девушка может снова закричать, Король Ящериц опустил руки. – Должен вам сказать, Лунный Карантин – очень опасное место. – Мы это уже заметили. Хамерхаузен посмотрел на кусты, в которых скрылось похожее на крокодила чудовище. Было как-то не очень приятно осознавать, что оно, быть может, все еще там. Притаилось и ждет добычу. – Здесь следует вести себя крайне осторожно. А вы… – Видимо, не найдя нужных слов, Король Ящериц лишь беспомощно развел руками. – Я вообще удивляюсь, как вы дошли сюда ночью от того места, где сгорела ваша машина. – Ночью за нами шло какое-то существо со светящимся красным крестом, – доверительным полушепотом сообщила Регина. – Это был ночной ходок. – Зомби? – Я сказал – ночной ходок, а не зомби. – Это не одно и то же? – Нет. – А в чем разница? Лицо Короля Ящериц приобрело страдальческое выражение. Хамерхаузен понял, что пора вмешаться. – Нам нужно добраться до того места, где лежит сгоревшая машина, – сказал он. – И как можно скорее. – Зачем? – удивился Король Ящериц. – От машины почти ничего не осталось. – Мы должны покинуть Лунный Карантин. – Тогда вам нужно двигаться в другую сторону. – Мы хотим вернуться туда, откуда пришли. – Указательным пальцем Хамерхаузен нарисовал в воздухе дугу. – За минное заграждение. – В этом я не могу вам помочь. – Проводи нас до места. Там мы сами разберемся. – Это безрассудно. Без меня вы даже до ночи не доживете. – Там нас ждут друзья. – Нет, – качнул головой Король Ящериц. – Люди были там рано утром. По другую сторону кордона. И давно уже ушли. – Ты сам это видел? – Нет. Но я знаю обо всем, что происходит в Лунном Карантине. Иначе я бы и вас не нашел. Хамерхаузен посмотрел на Регину. Странно, но он чувствовал себя виноватым перед ней. И даже готов был признать, что это из-за него они здесь застряли. Но Регина не стала его ни в чем обвинять. – Мы опоздали, – сказала она на удивление спокойно. Как будто и не ожидала ничего другого. И давно уже смирилась с тем, что именно так все и должно было случиться. – Ну, и что теперь будем делать? Она была права. Чертовски права. Сейчас было не время выяснять отношения – нужно было решать, что делать дальше. Как выбираться из той передряги, в которую они угодили? – У меня есть предложение, – сказал Король Ящериц. Глава 28 Они сидели под высоким деревом с развесистой кроной и толстым стволом, обернутым морщинистой корой, иссеченной тяжелыми, грубыми складками. Концы изгибающихся веток почти касались земли, так что создавалось впечатление, будто они находятся в шалаше. Из-под корней дерева Король Ящериц извлек холщовую сумку, в которой находился запас еды, которой с лихвой хватило бы на пятерых. Три тушки зажаренных птиц размером с голубей, большой каравай хлеба, картонная коробка с рассыпчатым творогом, тушеные овощи, десяток вареных яиц и удивительные маленькие крендельки желто-зеленого цвета. В довершение всего – большая пластиковая бутыль с темно-коричневым, пенящимся домашним квасом. У Регины глаза загорелись, когда она увидела все это изобилие. Да и Хамерхаузен, чего уж тут скрывать, тоже был не прочь подзакусить. Какое-то время они молча ели. Король Ящериц тоже взял себе немного еды. Но сделал он это исключительно ради того, чтобы гости не чувствовали неловкости из-за того, что они уписывают за обе щеки, а хозяин не притрагивается к еде. Сам он не столько ел, сколько с довольной улыбкой смотрел на гостей. Ему нравилось то, с каким аппетитом ели они. Утолив первый голод, Хамерхаузен глотнул кваса и посмотрел по сторонам. – Здесь не опасно? – спросил он. Король Ящериц погладил выступающий из земли толстый корень дерева. – Я называю его чудо-деревом. Таких всего пять во всем Лункаре. Ни один здешний зверь к ним близко не подходит. Все дело в особых эфирных маслах, которые выделяют листья этих деревьев. – Да, я чувствую запах. – Регина помахала ладонью перед носом. – Очень тонкий, пряный, немного с кислинкой. – Она еще пару раз махнула рукой. – Я бы даже сказала, с легким оттенком цитрусового запаха. – Совершенно верно, – согласился с ней Король Ящериц. – Звери этот запах на дух не переносят. – Значит, можно набить карманы листьями этого чудо-дерева и ничего не бояться? – решил Хамерхаузен. – Увы, нет, – обескуражил его Король Ящериц. – Эфирный запах очень быстро выветривается. Не успеешь и глазом моргнуть, как ты снова чья-то добыча. – Ну, а почему тебя местные твари не трогают? – Я – Король Ящериц. – Король Ящериц. – Виир обсосал птичью косточку и кинул ее в пакет для мусора. – И что это значит? – Только то, что я – Король Ящериц. – Это не ответ. – Прости, но другого у меня нет. – А чем ты вообще здесь занимаешься? – спросила Регина. – Я здесь живу. – Но других людей поблизости нет? – Ближе всего поселок скарабеев. Отсюда до него пять-шесть дней пути. Как повезет. – Скарабеи – это кто? – перехватил инициативу у Регины Виир. – Скарабеи – это люди. – А почему они скарабеи? – Потому что они сами так себя называют. – Тебе не скучно здесь одному? – задала новый вопрос Регина. – Я не один. Регина удивленно вскинула бровь. – Человек один, только когда считает себя одиноким. А одиноким можно быть и среди толпы. Регина наклонила голову, соглашаясь с таким определением. – Ну, а что ты делаешь, когда не спасаешь заблудившихся путников? – Я встречаю рассвет, я провожаю закат. Я наблюдаю мир во всех его проявлениях. И он всегда необыкновенно красив. – Здорово, – завороженно улыбнулась Регина. – Но почему именно здесь? В Лунном Карантине? Среди чудовищ и монстров? – Чудовища становятся таковыми только в глазах тех, кто видит в них чудовищ. На самом деле они обычные звери. Ну, то есть не совсем обычные, но тем не менее это животные, которые не строят никаких зловещих планов в отношении кого бы то ни было. Они лишь живут, подчиняясь инстинктам. Их единственная задача – выжить и передать свои гены следующему поколению. – Они не нападают на тебя, потому что чувствуют, что ты их любишь, – предположила Регина. – Хотелось бы, чтобы было так, – улыбнувшись, тряхнул волосами Король Ящериц. – Но на самом деле они чувствуют, что я их не боюсь. В этом мое превосходство. Если я не испытываю страха перед зверем, значит, зверь должен бояться меня. Слушая Короля Ящериц, Хамерхаузен подумал, что с таким подходом к вопросу недолго и голову потерять. Интересно, как бы он повел себя, встретившись с айвурами? Заставил бы он их содрогнуться? – Ну, а нам-то что теперь делать? – спросил Виир. – Идти к скарабеям? – Вы не дойдете, – уверенно ответил Король Ящериц. – Даже если ты пойдешь с нами? – Даже в этом случае. – Но ты-то ходишь туда? – Я – Король Ящериц. Хамерхаузен едва заметно скривился – ему не понравился такой ответ. Ему вообще не нравились эти постоянные ссылки на Короля Ящериц. Потому что, по его мнению, это ничего не объясняло. – Так, может, и нам стоит попытаться? – Прямого пути через болото не существует. Придется идти в обход. В низине придется обходить грязевое озеро – оно фонит нещадно. Я обычно дохожу за пять-шесть дней. У вас этот же путь займет восемь, а то и десять дней. Вернее, занял бы, если бы вы сумели пройти его до конца. Но вы не дойдете. – Даже с тобой? – Ну почему ты все время это повторяешь? Я не смогу защищать вас днем и ночью, не теряя бдительности и не смыкая глаз. Причем защищать не только от диких зверей, но и от вас же самих. Вы запросто можете угодить в ловушку по собственной неопытности и неосмотрительности. Вы ведь просто не представляете себе, что такое Лунный Карантин. – Ну, кое-что мы уже видели, – авторитетно заявила Регина. – Вы еще ничего не видели, – осадил ее Король Ящериц. – Ничего, кроме своей сгоревшей машины и края болота. И сколько раз за это время вас могли сожрать? То, что вы посчитали, можете спокойно умножить на пять. – Хорошо, – развел руки в стороны Хамерхаузен, как будто занавес распахнул. – Допустим, ты прав… – Не «допустим», – подался в его сторону Король Ящериц. – А «я прав». – Хорошо, – еще раз повторил свой жест рамон. – Ты прав. И что ты предлагаешь? Остаться здесь? Парень откинул голову назад и рассмеялся. – Что вы здесь будете делать? – Не знаю, – пожал плечами Виир. – Станем ждать. – Чего? – Когда кто-нибудь за нами придет. Может, те же скарабеи. – Не дождетесь. – И что тогда нам остается? – Пузырь вероятности. Глава 29 – Пузырь вероятности. – Хамерхаузен положил на ломоть хлеба добрую порцию тушеных овощей, сверху – разрезанное надвое яйцо, полил все это острым зеленым соусом и придавил сверху вторым ломтем хлеба. Знатный получился сэндвич. – Это какая-то метафора? В его представлении это была еще одна коронная фраза Короля Ящериц, которая, ничего не объясняя, служит ответом на все вопросы. «Что там у тебя?» – «Да, проблема с пузырем вероятности». – «Думаешь, у тебя это получится?» – «Все зависит от пузыря вероятности!» – Вы никогда не слышали о пузырях вероятности? – Король Ящериц недоверчиво посмотрел сначала на Регину. Рыжая извиняюще поджала губы и отрицательно покачала головой. – Вообще ничего? – Король Ящериц перевел удивленный взгляд на Хамерхаузена. – А что, по-твоему, мы должны были о них слышать? – пожал плечами Виир. – Я, вообще-то, рамон, а не секретный физик. – Да, я, конечно, понимаю… – быстро кивнул Король Ящериц. – Но все же… Чтобы скрыть смущение, он взял зеленый кренделек, откусил от него кусочек и принялся быстро, как белка, жевать передними зубами. – Это что-то неприятное? – заранее наморщила нос Регина. – Нет, что ты, ни в коем разе, – поспешил заверить ее Король Ящериц. – Это что-то вроде очень больших мыльных пузырей, завязших в земле. Поэтому их еще называют пузырями земли. – Он снова откусил кусочек от зеленого кренделька и пожевал. – Не пробовала? – протянул он надкусанный кренделек Регине. – Очень вкусно. По виду похоже на своеобразное печенье, но на самом деле это… – Так что там насчет пузырей? – перебил его Хамерхаузен, которому не терпелось покончить наконец с предельно размытой бестолковщиной ситуации, в которой они оказались. – Пройдя через пузырь вероятности, вы получаете шанс изменить вероятность того или иного события, которое уже случилось в прошлом или еще только произойдет в будущем. Это звучит невероятно, но, поверьте, это факт. В Наукограде есть целая научная группа, занимающаяся изучением пузырей вероятности. Этими исследованиями занимались еще до Эпохи Сепаратизма, только тогда они были засекреченными. Суть в том, что мы постоянно взаимодействуем с пузырями вероятности, что приводит к появлению узлов неопределенности, которые мы, – Король Ящериц щелкнул пальцами и выстрелил указательным в сторону Виира, – называем случайностями. – То есть ты хочешь сказать, что вокруг нас, – Регина взмахнула руками, словно отгоняя комаров, – летают эти самые пузыри вероятности, постоянно изменяющие реальность, а мы этого просто не замечаем? – Именно так, – коротко кивнул Король Ящериц. – Только это микропузыри, взаимодействующие с тканью реальности на микроотрезках, как пространственных, так и временных. Мы не замечаем их точно так же, как не замечаем свернутые микроизмерения, которых также полным-полно вокруг. Большие стабильные пузыри вероятности, позволяющие изменять реальность в ощутимых масштабах, создают в лабораториях. – Тогда какой в этом смысл? – непонимающе хмыкнул Виир. Король Ящериц сделал успокаивающий жест рукой, в которой все еще держал остаток кренделька. – Пузыри вероятности, зарождающиеся в лаборатории, могут стать причиной хаоса, к которому непременно приведет тотальное нарушение причинно-следственных связей. Поэтому неиспользованные пузыри ловят с помощью водной преграды. В воде они «залипают» и постепенно разрушаются. Для этой цели над исследовательским центром Лукориных, занимающихся изучением пузырей вероятности, в свое время было создано большое искусственное озеро. Однако Лукорины не единственные, кто занимается этой проблемой. Кто-то еще создает гигантские пузыри вероятности, а в качестве отстойника для них использует болото Лунного Карантина. – Ты хочешь сказать, что в Лунном Карантине, среди этого скопища монстров, кто-то построил и оборудовал научную лабораторию? – Не в Лунном Карантине, – покачал головой Король Ящериц. – И даже не в Усопших Землях, как вы их называете. Лупус Лукорин говорит, что, в принципе, эта лаборатория может находиться где угодно: в другом времени, в ином измерении, а может быть, и вовсе на другой планете. Кто-то создал канал, сплавляющий неиспользованные пузыри вероятности в наше болото. По тому, что порой появляется из этих пузырей, можно предположить, что источник их все же находится на Земле. Вот только где и когда? Этого мы не знаем и, быть может, никогда не узнаем. Но суть не в этом. Мы можем попытаться использовать один из этих пузырей для того, чтобы вы смогли покинуть Лунный Карантин. Хамерхаузен озадаченно прикусил губу. – Ты полагаешь, что попытка изменить реальность не столь опасна, как прогулка по Лункару? Он-то как раз считал наоборот. – Искусственные пузыри создаются с целью изменения определенной составляющей существующей реальности. Предсказать, какие именно изменения произойдут, практически невозможно, поскольку невозможно замерить все необходимые параметры создаваемого пузыря. Можно предугадать, опять же с той или иной степенью вероятности, зависящей от опыта и интуиции экспериментатора. То есть работа с пузырями вероятности – это не только наука, но еще и искусство. Научная же составляющая позволяет точно задать привязку к месту и времени, в котором должны произойти изменения. Поскольку в болотном отстойнике находятся не наши пузыри, они не связаны ни с каким конкретным местом в нашей пространственно-временной системе координат. Это значит, что никаких кардинальных изменений существующей реальности не произойдет. Однако, если мы воспользуемся зрелым пузырем, он почти наверняка изменит ваше местоположение в пространстве и времени. – Откуда ты все это знаешь? – спросила Регина. – Я же не всегда был Королем Ящериц, – улыбнулся парень. – Прежде я жил в Борее-Два, который еще называют поселком естественников, ходил в школу вместе с другими детьми. И даже проходил практику в лаборатории Лукориных. Хамерхаузена интересовало другое. – Где мы окажемся, если воспользуемся пузырем? – Где-то в ином месте, а возможно, и в другом времени. Не очень далеко. Разброс составляет несколько дней и несколько сотен километров. – Точно определить, куда нас забросит, как я понимаю, невозможно? – Ты правильно все понял. – То есть чисто теоретически мы можем снова оказаться на том самом острове, с которого ты нас вытащил? – Разумеется. Почему нет? Но если мы найдем большой, зрелый пузырь, то, скорее всего, вы окажетесь где-то за пределами Лунного Карантина. – Но мы ведь можем оказаться и в самом болоте? – продолжал гнуть свою линию Виир. – Или в логове какого-нибудь хищного зверя? Или в радиоактивном озере, о котором ты говорил? – Чисто теоретически вы можете оказаться где угодно в пределах радиуса действия пузыря вероятности, – спокойно ответил Король Ящериц. – Но, как я уже сказал, если мы найдем подходящий пузырь… – Как ты определишь, что он подходящий? – Не я, а мы. – Король Ящериц развел руки в стороны, как будто собирался обнять Хамерхаузена и Регину. – Все вместе. – Хорошо, и как мы это сделаем? – Если мы, все трое, сойдемся во мнении, что пузырь подходящий, значит, так оно и есть. – Я, например, ничего не понимаю в пузырях вероятности. Регина, полагаю, тоже. – Тут важно не понимание, а интуиция. – Значит, интуиция… То есть мы должны положиться на удачу. – Можно и так сказать. Хамерхаузен провел ладонью по колючей щеке. – Ты сам пользовался этими пузырями? – У меня не было такой необходимости. – А кто-нибудь другой, кого бы ты знал? – Нет. – Значит, мы будем первыми? Король Ящериц молча кивнул. – Ясно, – обреченно выдохнул Хамерхаузен. Ему не нравилась вся эта затея с пузырями. Но больше всего не нравилось то, что предстояло использовать пузырь вероятности из неизвестно кем созданного отстойника на болоте. Глава 30 – Да кто они такие, эти Лукорины? – Хорошие люди, – ответил на этот раз Валтор. – Хорошие люди, – насмешливо проворчал Грир. – И чем ты занимался с этими хорошими людьми, Жак? – Валтор отметил, что Грир впервые назвал своего приятеля по имени. – Ты здорово шаришь в этих вероятностных пузырях и узлах неопределенности? – Да не так чтобы очень. – Бухлер смущенно почесал ногтями шею. – Вообще-то, им требовался доброволец. – В смысле псих, который позволяет ставить над собой всякие опыты? – уточнил Грир. – Колоть булавками, шибать током, обливать ледяной водой?.. Так, что ли? – Я должен был контролировать изменение реальности изнутри, – ответил Бухлер. – Изнутри чего? – Изнутри пузыря, разумеется. Дело в том, что после того, как пузырь вносит свои коррективы, для людей, находящихся вне пузыря, новая реальность становится привычной. Они уверены, что никаких изменений не произошло. Да, конечно, можно фиксировать изменения с помощью фото и видеозаписи. Но очень часто после локальных изменений происходит откат назад. То есть реальность возвращается в первоначальное стабильное состояние. И тогда даже видеозаписи измененной реальности исчезают. А вот человеческая память, как ни странно, сохраняет любые изменения. Лукорины не искали легких путей. Они придумали для себя, ну, и для меня, разумеется, невероятно сложную задачку. Они решили попытаться поймать невообразимо малый вероятностный момент. В поисках своих они исходили из посыла, что существует ускользающе малая вероятность того, что гравитационная мина при контакте с ней не сработает. – Безумие! – не удержавшись, воскликнул Валтор. – Таковы уж Лукорины, – будто извиняясь за что-то, развел руками Бухлер. – Одним словом, они настраивали свою систему так, чтобы создать пузырь вероятности, нацеленный на одну из гравитационных мин разделяющего нас кордона. Контакт должен был длиться четверть секунды – этого достаточно для того, чтобы мина сработала. После этого вся система должна была откатиться назад. То есть для внешних наблюдателей ничего не происходило. Свидетелем всего происходящего был только тот, кто находился внутри пузыря. – Моисей улыбнулся и покачал головой. – Если бы вы только знали, сколько взрывов этой чертовой гравитационной мины я пережил. – А я еще удивлялся, чего это ты такой психованный? – усмехнулся Грир. – Теперь хотя бы ясно почему. – И в какой-то момент мина все-таки не сработала? – спросил Валтор, будучи заранее уверен, что не ошибся. – Да, – кивнул Бухлер. – Мина не сработала. Но когда реальность вернулась в стабильное состояние, я оказался по другую сторону кордона. Представьте мое состояние. – Рассказчик сделал короткую паузу, чтобы слушатели смогли прочувствовать момент. – Я оказался в неведомом мне мире. А все, что я знал и любил, было отделено от меня минным заграждением. Я не пришел в отчаяние, но я понятия не имел, что мне делать. Я сел на землю и приготовился ждать, надеясь, что Лукорины вскоре поймут, какую ошибку они допустили, и отправятся на мои поиски. Так оно и случилось. Вот только нашли они меня лишь на следующий день. За ночь я весь продрог и жутко проголодался. Поэтому я страшно обрадовался, увидев Анатоля с Германом. Однако вести они принесли неутешительные. Лукорины понятия не имели, как так случилось, что я оказался на другой стороне. Разумеется, они будут работать над этим вопросом и рано или поздно найдут способ переправить меня обратно. Но пока они даже примерно не могли сказать, сколько мне предстояло ждать: неделю, месяц, а может, год? В общем, мы решили, что я должен идти к людям – иначе мне не выжить. Мы договорились каждые десять дней встречаться на этом самом месте, чтобы я мог узнать, как близко мое спасение. До человеческого жилья оказалось не так-то близко. Голодный и оборванный, я только на третий день добрался до башни. Как я узнал потом, это был Кластер Перуна. Скафлеры приняли меня за бродягу и даже на порог не пустили. К счастью, один из них, сжалившись, дал мне бутылку воды и немного еды. Я по сей день благодарен этому скафлеру, хотя даже имени его не знаю. Если бы не его доброта, я бы, скорее всего, не выжил. Я шел по пампе, понятия не имея, куда и зачем иду. Еда, которую дал мне скафлер, давно закончилась, воды в бутылке оставался всего глоток. Мне не на что было надеяться. Я видел возвышающиеся над горизонтом башни Кластера Перуна. Знал, что там живут люди. Что там есть вода и еда. Но скафлер, который дал мне еду, сказал, что, если я даже буду умирать на пороге кластера, внутрь меня все равно не пустят. Только тело уберут, когда мне придет конец. Он посоветовал мне искать реднеков, которые, быть может, согласятся приютить меня на время. Но он не мог даже примерно указать направление, в котором мне следовало двигаться, чтобы отыскать их. Сказал только, что реднеки живут в пампе. Черт возьми, тогда я даже не представлял себе, насколько она огромна! Я был без сознания, когда меня подобрал рамон. Он отвез меня к знакомым реднекам и заплатил им, чтобы они позаботились обо мне. В этом мире, как я вскоре узнал, все делалось только за деньги. Когда я поправился, рамон взял меня к себе в помощники. С его стороны это была чистая благотворительность. Вы не хуже меня знаете, что настоящему рамону никакой помощник не требуется. Он прекрасно понимал, что я не из реднеков и не бродяга из рухнувшего кластера. Но он никогда ни о чем меня не спрашивал. За что я ему был искренне благодарен, поскольку обманывать его мне не хотелось, а говорить всю правду я не мог. Со временем он помог мне собрать мой первый квад, дал денег на самое необходимое оборудование. И мы расстались. А вскоре я встретил Грира. – Бухлер лукаво посмотрел на Валтора. – Александр не рассказывал историю про то, как мы впервые встретились? Прей никогда не слышал историю про то, как встретились Грир и Крестовский, но ответить он не успел. – Вот только не надо сейчас об этом вспоминать! – грозно пророкотал Грир. Особый упор он сделал на слове «сейчас». – Как знаешь, – не стал спорить Бухлер. – А как же Лукорины? – спросил Валтор. – Ты так и не попал на встречу с ними? – Ну, первое время мне было совсем не до этого. Первые три встречи я пропустил. Но Лукорины продолжали приходить в условленное место, и в конце концов мы с ними встретились. Сначала мы виделись каждые десять дней. Потом – раз в месяц. Раз в три месяца. Раз в полгода. – Они так и не смогли найти способ вернуть тебя назад? – спросил Грир. – Нашли, хотя и не сразу. Где-то через год. Они использовали метод тотального возмущения вероятностного континуума на непротяженном отрезке. В результате чего возникало спонтанное мерцание временного континуума…. – Бла-бла-бла-бла-бла, – перебил Грир. – Слушай, давай сразу человеческим языком! – На определенном отрезке кордона время от времени возникали фрагментарные участки далекого прошлого, когда минного заграждения там еще не было. Нужно было просто дождаться появления такого участка и быстро проскочить через него. – То есть вы спокойно можете ходить туда-сюда? – Грир провел рукой слева направо. – Вообще-то этим способом никто не пользовался. Он слишком опасен. Период мерцания временного континуума составляет от одной десятой до пяти секунд. Предсказать, насколько длительным окажется следующий период, невозможно, никакой системы в этом не просматривается. То есть существует довольно высокая вероятность, что в тот момент, когда ты сделаешь шаг, время обратится вспять. И ты окажешься в зоне действия гравитационной мины. – Ну и на фига тогда такой способ? – На самый крайний случай. Грир пренебрежительно фыркнул. – Ты, выходит, не рискнул. – Я все же вернулся назад. – Когда придумали что-то менее опасное? – Когда возникла необходимость. Я оставался в вашем мире гораздо дольше, чем рассчитывал, потому что мне стало интересно наблюдать за тем, как вы живете. Я почувствовал себя исследователем, оказавшимся на острове или в дремучих джунглях, где живут люди, никогда прежде не контактировавшие с остальным миром. – А по-моему, это ваше Усопье больше похоже на остров! – Все зависит от точки зрения, – спокойно ответил Бухлер. – Суть же заключается в том, что некогда все мы, ну, то есть наши предки, были членами одного общества. У нас была общая история, общая культура и в целом примерно одинаковый уклад жизни. Но, оказавшись разделенными непреодолимым барьером, почти забыв друг о друге, мы выбрали совершенно разные пути общественного развития. Хотя, скорее всего, никто ничего не выбирал. Все случилось само собой. Но в результате за довольно короткий по историческим меркам отрезок времени мы стали очень разными. – В глаза это вот так сразу не бросается. – Задержись у нас подольше, и ты это сам увидишь. – И в чем же главное отличие? – спросил Валтор. – Главным, пожалуй, является то, что ваши общественные отношения на любом уровне строятся на конфликтах. – Разве? – удивленно вскинул брови рамон. – Поверь мне, я долго за вами наблюдал, – едва заметно улыбнулся Бухлер. – Чем бы вы ни занимались, что бы ни собирались делать, сначала вы создаете конфликтную ситуацию, а затем стараетесь ее разрешить. Вам непременно надо развести по разные стороны границы тех, кто, как вы полагаете, за вас, и тех, кто против вас. Причем и друзей, и врагов вы создаете себе сами. Вам обязательно нужно объединиться с теми, кто за вас. Но объединиться вы можете только против кого-то. – Да ладно, – недоверчиво прищурился Валтор. Теория Бухлера на самом деле казалась ему очень здорово притянутой за уши. – Он прав, – неожиданно принял сторону Моисея Грир. – Вспомни, что заставило объединиться всех рамонов? – Грир сделал паузу и сам же ответил на свой вопрос: – Кир Дунгаев. Его стремление, шагая по трупам, подняться на вершину власти. – Но я же его не придумал. – Кистью руки Валтор изобразил жест непонимания. – Да потому что его и не нужно было придумывать, – усмехнулся Грир. – Но именно ты четко обозначил позиции «свой – чужой». Сначала Дунгаев был лишь твоим личным врагом, но ты сделал его врагом всех рамонов. Я не хочу сказать, что это было неправильно. Но до твоего появления в Джербе никто из рамонов, как я подозреваю, не воспринимал Кира Дунгаева как личного врага. – Объединить людей против чего-то или кого-то всегда проще, чем сделать то же самое во имя какой-то высокой цели. Светлое будущее всегда может подождать, а вот когда земля под ногами начинает гореть – тут уж деваться некуда. – Десять лет изучая нас, как пауков в банке, ты только это и понял? – криво усмехнулся Грир. – Еще я понял, что мой друг со временем превратится в брюзгливого старика. Валтор ухватился за поля акубры и потянул их вниз, чтобы скрыть улыбку. Похоже было, что его задумка сработала – старики уверенно выходили на былой уровень своих отношений. Да и странно было бы, окажись все иначе. Единственной причиной, по которой Грир взъелся на своего старого напарника, было внезапное исчезновение Крестовского, которого он все эти годы считал погибшим. Бухлеру просто нужно было дать шанс объясниться. – Ты бросил не только меня, но и семью, – скорее язвительно, нежели с укоризной заметил Грир. – Какого черта нужно было жениться и заводить детей, если ты знал, что однажды все равно их бросишь? Лицо Бухлера внезапно осунулось и помрачнело. Он разом сделался лет на десять старше. – Я этого не знал. Можешь мне не верить, но я был уверен, что навсегда останусь в Треугольнике Кластеров. И вовсе не потому, что считал возвращение слишком рискованным. Поначалу я действительно чувствовал себя наблюдателем. Исследователем, оказавшимся на чужой, быть может, враждебной территории. Я наблюдал, сопоставлял, анализировал, делал заметки. Я чувствовал себя настоящим ученым. Да, наверное, и был им. Время от времени я писал статьи и при случае отправлял их в Борей. Мои работы были высоко оценены Антропологическим клубом Наукограда. Мне было предложено написать большой, развернутый обзор, посвященный феноменологии мировоззрения людей Треугольника Кластеров. И я даже начал эту работу. Но в какой-то момент все вдруг переменилось. Честно говоря, я даже не знаю, когда именно это произошло и что послужило тому причиной. Но я вдруг перестал видеть в окружающих меня людях объекты исследований. Я, как и прежде, обращал внимание на существующие между нами различия, но они перестали быть барьером, отделяющим от меня живых людей. Наверное, в чем-то вы стали мне понятнее. А может быть, я научился принимать вас такими, какие вы есть. Я ведь тоже, наверное, казался вам в чем-то странным? – Это точно, – усмехнулся Грир. – Ребята частенько меня спрашивали, из какой психушки ты сбежал. – А потом в одной из библиотек Кластера Джерба я наткнулся на «Канон Крови» Императора Ху. И этот древний трактат перевернул все мои представления о мире людей. Три правила крови – это было то, что объединяло всех людей, несмотря на все их различия. – И андроидов тоже, – вставил Валтор. – Иона здорово увлекся этими Тремя правилами. Зная, что умирает, он все равно решил ехать в Усопье, чтобы узнать Третье правило. Почему-то это было очень важно для него. – Все верно, – коротко кивнул Бухлер. – Нельзя завершить игру, не зная правил. В те времена, когда Император Ху писал свой трактат, речь в нем, скорее всего, действительно шла о жизни и смерти. Но Император так тщательно и интересно подбирал иероглифы, что составленные им фразы допускают множество самых разных переводов и толкований. Мне показалось интересным перевести выводы Императора в плоскость Игры. И именно «Канон Крови» оказался той удивительной сущностью, которая навсегда связала меня с людьми Треугольника Кластеров. Работая над новой интерпретацией «Канона Крови», я понял, что останусь здесь навсегда. Потому что если ты следуешь Правилам игры в кости, то уже не имеет значения, где именно, по какую сторону барьера ты находишься. Правила везде одни и те же. – В прошлый раз ты несколько иначе рассказывал нам с Ионой про «Канон Крови», – напомнил Валтор. – В прошлый раз вы узнали только Первое правило крови, – ответил Бухлер. – Ну, хорошо, – пальцами стукнул по рулевому колесу Грир. – Суть ясна. Ты решил остаться в Треугольнике, обзавелся женой, которая родила тебе двух дочерей. Но что случилось потом? Почему ты вдруг пропал? – Я вернулся в Борей. – Отличный ответ! – Но это действительно так. – Какого черта, Жак?.. Прежде чем ответить, Моисей Бухлер взял в руки свой посох и поставил его вертикально, ткнув нижний конец во впадину на полу. Как будто ему требовалась опора. – Мне пришлось вернуться. У меня не было времени на то, чтобы все как следует обдумать и решить, как лучше обставить свой уход, чтобы не делать больно тем, кого я любил. Во время очередной встречи с Лукориными мне сообщили, что оба моих старших брата трагически погибли. – Зомби? – высказал казавшееся очевидным предположение Валтор. – О, нет, – кончиками пальцев сделал отрицательный жест Бухлер. – Это был… несчастный случай. Результат неосторожности… – Моисей нахмурил брови, губы его напряглись. – Хотя потом, когда я сам начал разбираться с тем, что произошло, мне показалось странным… – Он резко умолк и быстро тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. – Впрочем, это не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорим. Я оказался не только самым старшим, но и последним из рода Бухлеров. А значит, мне предстояло занять место Хранителя Мертвых. – Да это ерунда какая-то, – протестующе, а может, возмущенно затряс лысой головой Грир. – Ты хочешь сказать, что никто, кроме тебя, не смог бы присмотреть за мертвяками? – Никто, кроме меня, не знал о зомби всего того, что знали Бухлеры. Хотя я был и младшим в семье, меня так же, как и братьев, готовили к тому, чем нам предстояло заниматься. И это продолжалось не год и не два, а все время, начиная едва ли не с рождения и до того самого дня, как я ушел к гуманитариям. Я постоянно находился рядом с отцом, видел, что он делает и как он это делает. По кладбищу зомби я гулял, как у себя во дворе. А сами мертвяки были для меня чем-то вроде непослушных домашних зверушек, которые постоянно норовили укусить. После гибели моих братьев другого такого специалиста по зомби, как я, в Борее, да и вообще нигде, невозможно было найти. – Понятное дело, – с серьезным видом кивнул Валтор. – Смотритель зомби – редкая специальность. А у братьев остались дети? – У Ария была жена, но детей у них не было. Гавриил так и не успел обзавестись семьей. Мы, Бухлеры, поздно женимся. – Значит, ты на самом деле последний из Бухлеров? – Увы, это так, – стукнул пальцами по посоху Моисей. – Так что же ты семью с собой не забрал? – на этот раз точно с укоризной спросил Грир. – И что бы я им здесь предложил? – неожиданно резко, почти с болью в голосе ответил Бухлер. – «Смотрите, девочки, это – кладбище, теперь оно наш дом. А это – зомби, теперь они ваши друзья»? Грир молча дернул плечом. Видимо, понял, что был неправ в своих упреках. – И кто станет смотрителем после тебя? – спросил Валтор. Моисей провел пальцами сначала по гладко выбритым щекам, затем – по подбородку. Словно в задумчивости. – Император Ху говорил: «Не суетись! Все, что нужно, придет само. А что не придет, то, значит, и не нужно». Грир цокнул языком и недовольно покачал головой: – Я рад за тебя и Императора. Если не в тягость, сделай мне еще один бутерброд. А то у меня от всех этих разговоров снова аппетит разыгрался. Глава 31 В другое время Валтор с удовольствием задержался бы в Борее-3 на несколько дней, а то и на неделю. От прошлого визита в поселок гуманитариев у него остались самые лучшие воспоминания. И сожаление о том, что самого интересного он так и не увидел. Потому что в поселке гуманитариев интересно было все. Начиная с необычной манеры общения местных обитателей и заканчивая странными подарками, которые они делали своим гостям. В любое другое время, но не сейчас, когда больше всего Валтора тревожила судьба Хамерхаузена. А Моисея Бухлера – его дочери, оказавшейся в компании с Вииром. Однако при любых обстоятельствах они не могли не выказать своего уважения Мастеру Игры. Что бы там ни было, нельзя проехать через Борей-3 и не поприветствовать самого уважаемого в Наукограде человека. Остановив квад возле дома Иозефа Кнехта, все трое вышли из машины. Высокая женщина средних лет, с черными волосами, собранными на затылке, одетая в длинное темно-синее платье, сообщила, что Мастер Кнехт сейчас на заднем дворе, чистит рыбу. Они прошли через просторный светлый дом, выбеленные стены которого украшали детские рисунки на мифологическую тематику, и вышли на раскинувшуюся позади дома просторную лужайку. Сочная, изумрудно-зеленая трава поднималась почти до колен. В траве были проложены узкие тропинки, ведущие к находящимся в разных концах лужайки трем большим деревьям с ниспадающими вниз гибкими ветвями. Примерно в ста пятидесяти метрах от дома голубела водная гладь большого искусственного пруда. Разведение рыбы было основным, не связанным с научными дисциплинами занятием в Борее-3. Женщина указала гостям, по какой тропинке идти, и удалилась в дом. Следуя по узкой тропинке – впереди, с неизменным посохом в руках, Моисей Бухлер, следом за ним Александр Грир в джинсах, спортивной куртке и синей бейсболке, натянутой на лысую голову, и в конце Валтор Прей, в своем обычном старом пыльнике, с простреленной акуброй на голове, – они дошли до дерева, обогнули его и увидели Иозефа Кнехта. Мастер Игры в длинном сером фартуке, укрывавшем его грудь и ноги, сидел в тени дерева на низком табурете и чистил рыбу. Перед ним стоял таз, в который сыпались чешуя и потроха. Слева – корзина со свежей рыбой, справа – другая корзина, с уже очищенной. У ножки табурета стояла плошка с водой, в которой Мастер Кнехт время от времени споласкивал нож. Увидев гостей, Мастер Кнехт бросил недочищенную рыбу и нож в корзину, поднялся на ноги и вытер руки о фартук. – Рад видеть вас, друзья мои, – приветливо обратился он к пришедшим. – Надеюсь, все вы в добром здравии и хорошем расположении духа. Извините, что не подаю руку. – Он показал ладони, на которых все еще оставалась прилипшая чешуя. – Свежий улов, – взглядом указал он на корзину с рыбой. – Карп? – со знанием дела осведомился Грир. – Он самый, – ответил Кнехт. – Кажется, мы с вами прежде не встречались. – Я впервые в ваших краях, – степенно ответствовал Грир. Валтор представил Грира Мастеру Игры. – А где же ваш друг, с которым вы были у нас в прошлый раз? – поинтересовался Кнехт у Валтора. – Он сейчас в поселке естественников. – Прей решил не вдаваться в подробности того, что случилось с Ионой. – Из Борея-Два мы дня три вестей не получали. А вот от Лукориных только сегодня была свежая весточка. И очень любопытная, должен сказать… Но что это я? – строго осек сам себя Мастер Кнехт. – Совсем забыл о гостеприимстве! Я могу предложить вам чай со свежевыпеченными булочками? – Было бы замечательно, – мечтательно улыбнулся Грир. – Дорожная пища лично у меня уже поперек горла стоит. – Замечательно! Мастер Кнехт встал под ветвями дерева. Сначала он развел в стороны руки с открытыми ладонями. Затем соединил их над головой и дважды быстро хлопнул в ладоши. Из кроны дерева вылетели две небольшие птички и, прерывисто щебеча, полетели в разные стороны. – Сейчас для вас накроют стол. А я, если вы не против, продолжу свое занятие. Нашей беседе это не помешает. Я могу чистить рыбу даже с завязанными глазами. Не успел Мастер Кнехт снова взяться за нож, как на пороге дома появилась все та же женщина в синем платье. Она пошла по тропинке, легко катя перед собой узкую тележку. К бортам тележки оказались прикреплены три раскладных стульчика и легкий раскладной столик. Едва Грир успел разложить столик, как на нем тотчас же появились чашки, блюдца, чайники, молочник, сахарница, масленка, корзиночка с буквально дышащими теплом и свежестью булочками и целая обойма розеток с несколькими сортами варенья, джема и медом. Гости устроились за столом, а Мастер Кнехт снова уселся на свой табурет и принялся скрести ножом рыбу. – Я так полагаю, что прошлое ваше приключение завершилось удачно, – сказал он, обращаясь к Валтору. – Просто замечательно, – ответил Прей, наливая чай в чашку. – Мы с Ионой без особых проблем проехали через Лунный Карантин и благодаря разгонному устройству, которым снабдили нас шинандзаки, проскочили кордон. К сожалению, мы не сразу поняли, что за вещицу вы нам подарили. – А, так вы все же разобрались с нашими подарками! – радостно вскинул брови Кнехт. – И что же они собой представляют? – Диск, что вы подарили Ионе, нейтрализует гравитационные мины. С его помощью мы еще раз пересекли кордон, возвращаясь в Борей. – Вот это да, – искренне, но очень спокойно, без показного восторга удивился Кнехт. – Я даже и не предполагал. – Как вам это удалось? – не смог удержаться от вопроса Прей. – Как вообще можно создать вещь, о назначении которой вы не имеете представления? – Диск сделал не я, а один из учеников, – уточнил Кнехт. – Я понимаю, – быстро кивнул Валтор. – Но все же как? Кнехт на мгновение прекратил чистить рыбу и посмотрел на самый кончик острия ножа, что держал в руке. Он чуть шевельнул рукой, поймал на острие луч солнца, и на остром кончике ножа будто яркая искра вспыхнула. – Вы знаете историю о сороконожке? – Про то, как ей все время не хватало одного ботинка, чтобы выйти на улицу? – предположил Грир. – Нет, другую. Однажды сороконожку спросили, как ей удается так слаженно и ловко переставлять свои многочисленные ноги. Сороконожка задумалась над этим вопросом и разучилась ходить. Вот так. – Кнехт кинул очищенную рыбу в корзину и потянулся за новой. – Импровизационный тест является одним из важнейших в нашей системе образования. Ученик, не прошедший его, не получает права участвовать в Игре. Суть теста заключается в том, что ученик получает одиннадцать выбранных случайным образом карточек из огромной Картотеки Игры. На каждой записан один из ходов сыгранной некогда Игры. Это может оказаться все, что угодно: математическая формула, музыкальная фраза, отрывок литературного произведения, химическая реакция, философский тезис, историческая дата, описание внутреннего органа животного или человека, физическая константа, рыба. – Кнехт показал собеседникам рыбу, что держал в руке. – Вариантов огромное множество. Этот тест бесконечен и многообразен, как сама жизнь. Ученик должен по-своему скомбинировать полученные карточки и на основе получившейся комбинации создать нечто, имеющее не только зримое воплощение, но и практическое применение. Это не обязательно должен быть какой-то предмет. Ученик может создать музыкальное или литературное произведение, философскую доктрину, может быть, написать картину. Существует только два непременных требования. – Кнехт поднял вверх кончик ножа. – Первое: работа должна быть связана со всеми одиннадцатью карточками. Причем не с каждой по отдельности, а комплексно, так, чтобы удаление даже одной из карточек вело к мгновенному распаду всей системы. И второе: принципиальная новизна творения. Если подходить к заданию с точки зрения элементарной логики, то оно является невыполнимым, поскольку все или почти все его составляющие никак не связаны друг с другом. Ученику приходится выстраивать принципиально новые причинно-следственные связи. Делает он это, опираясь на свой опыт и интуицию. Поэтому зачастую он и сам не знает, что получится у него в итоге. Грир взял булочку, разломил ее и намазал вишневым джемом. – Но как можно оценить работу, если непонятно, что она собой представляет? – Если вещь интересна сама по себе, если вам приятно держать ее в руках, рассматривать, представлять, что бы с ней можно было сделать, значит, в ней заключен какой-то смысл. Скажем, если бы диск, который я подарил Ионе, не вызвал бы у него никакого интереса, то он закинул бы его куда подальше и никогда бы больше о нем не вспомнил. Однако Иона изучал диск до тех пор, пока не понял, как его можно использовать. – А бывали случаи, когда та или иная вещь так и не находила практического применения? – поинтересовался Валтор. – Ни разу. – Кнехт кинул очищенную рыбу в корзину. – Правда, иногда это занимает довольно много времени. Потому мы и дарим такие предметы другим людям, чтобы самим на них не зацикливаться. Если человек, которому был подарен предмет, так и не находит ему применения, он возвращает его нам. Это не значит, что предмет бесполезен – он лишь попал не в те руки. И мы дарим его другому человеку. Порой предмет проходит через множество рук, пока появятся те, что найдут ему применение. – Почему вы решили сделать подарки нам с Ионой? Мы ведь могли никогда больше не вернуться в Усопье. – Ну, во-первых, я понял, что эти вещи вам непременно пригодятся. – Мастер Игры взял из корзины новую нечищеную рыбу. – А во-вторых, – Кнехт лукаво улыбнулся, – диск и флейта побывали уже очень во многих руках. И вы были для нас едва ли не последней надеждой. Кстати, с флейтой вы разобрались? – Я не умею играть на флейте, – с сожалением развел руками Валтор. – Я так полагаю, что эта флейта создана не для того, чтобы на ней играли. Вернее, не только для этого. Она была у многих, кто умеет играть, но ее истинное предназначение так и не было раскрыто. Хотя, наверное, – острием ножа Кнехт скинул несколько рыбьих чешуек, прилипших к запястью, – умение играть тоже не помешает. Попросите вашего спутника, пусть он даст вам несколько уроков. Валтор удивленно посмотрел на Грира. – Не надо так на меня смотреть, – сразу открестился старый рамон. – Я не умею играть на флейте. – Моисей? – Совершенно верно, – кивнул Мастер Игры. – В свое время Моисей Бухлер очень неплохо играл на флейте. – Ну, ты даешь! – изумленно вскинул брови Грир. – За все годы нашей дружбы ты даже словом не обмолвился о том, что играешь на флейте! – Я говорил, что учился музыке. – Бухлер смущенно опустил взгляд в чашку с чаем. – Но о флейте ты ничего не говорил! Бухлер взял в руку булочку, надломил ее двумя пальцами и принялся старательно набивать ее сливовым джемом и медом. Придав лицу сосредоточенное выражение, он делал вид, что это занятие для него чрезвычайно важно и он не в силах от него оторваться. Грир покосился на Бухлера и приставил большой палец к подбородку. – И вот что я еще подумал, – медленно, будто с сомнением, стоит ли об этом говорить, начал он. – Моисей, когда учился у вас, тоже ведь должен был что-то сделать для этого самого импровизационного теста? – Разумеется, – коротко кивнул Мастер Кнехт. Грир хитро прищурился: – А можно полюбопытствовать, что он такое сотворил? Мастер Игры посмотрел на Бухлера, который продолжал ковырять булочку. – Может быть, он сам расскажет. – Это было давно, – не поднимая головы, буркнул Моисей. – Я уже не помню. – Ты сделал пирамиду, – напомнил Кнехт. – Верно, – коротко кивнул Бухлер. – На одной из карточек у меня был отрывок из рассказа «Ночь в пирамиде». – Пирамиду? – еще больше заинтересовался работой старого приятеля Грир. – Большую? – Нет. Бухлер приподнял руку сантиметров на двадцать от стола. – И на что она оказалась способна? Моисей кинул на блюдце намазанную всем, что только было на столе, булку. – Ни на что. – Как это? – опешил Грир. – Ты хочешь сказать?.. – Да! Моя пирамида оказалась пустой, никому не нужной штуковиной, годной разве что только на то, чтобы использовать ее в качестве пресс-папье! Доволен? Грир взял брошенную Бухлером булку. – Ты не против? – спросил он у Моисея. Тот нервно дернул плечом. Грир откусил кусок намазанной булки и принялся медленно, наслаждаясь вкусом, жевать. Мастер Кнехт кинул в корзину еще одну очищенную рыбу и потянулся за новой. «Странно, – подумал, глядя на него, Валтор. – Рыбой почти не пахнет». Грир взял чашку и сделал из нее глоток. – А почему, собственно, ты полагаешь, что меня должна обрадовать твоя неудача? Моисей только плотно сжал губы и ничего не ответил. Похоже было, что старые воспоминания здорово расстроили его. И теперь ему вообще не хотелось ни о чем говорить. – Хотите, я отдам пирамиду Моисея вам? – предложил неожиданно Мастер Кнехт. – Мне? – удивленно вскинул брови Грир. – Моисей несколько преувеличивает свою неудачу. – Это в его духе, – согласился Грир. – Сделанная им пирамида побывала у многих людей, но никто так и не смог найти ей применения. Как я уже говорил, это вовсе не означает того, что в ней не скрыто что-то очень интересное и важное. Нужен только человек, который сумеет разгадать ее секрет. Почему бы вам не попробовать? – А в самом деле, почему бы и нет? – улыбнулся Грир. – Я не согласен, – заявил вдруг Бухлер. – А тебя, друг мой, никто не спрашивает, – ласково, но твердо осадил его Грир. – Ты пока что еще ученик, не сдавший экзамена. И не тебе решать, кто будет его принимать. Верно я понимаю? – посмотрел Грир на Кнехта. Мастер Игры кивнул, не прерывая своего занятия. Грир взмахнул надкушенной булочкой, словно это был боевой штандарт. – Я беру пирамиду Моисея! – Замечательно, – улыбнулся Кнехт. – Она у меня в доме. – Он вытер нож о фартук. – Сейчас я позову… – Не беспокойтесь, – остановил его Валтор. – Мы заберем пирамиду, когда пойдем назад. – Прей извиняюще улыбнулся. – К сожалению, у нас не так много времени. – Где же мои хорошие манеры? – с досадой дернул подбородком Мастер Кнехт. – Я даже не спросил вас, куда вы направляетесь. – В поселок скарабеев, – ответил Прей. – Двое наших друзей потерялись в Лунном Карантине. Мы надеемся, что скарабеи что-то знают о их судьбе. А если нет, хотим просить их помочь организовать поиски. – Как интересно. – Мастер Кнехт бросил свою работу, оперся локтями о колени, в одной руке – нож, в другой – недочищенная рыба, и подался вперед. – Если помните, в самом начале нашей встречи я сказал, что получил сегодня свежее сообщение от Лукориных. В нем говорится, что вчера, во второй половине дня, Лукорины обнаружили двух человек, плещущихся едва ли не в самом центре их озера. В Наукограде даже детям малым никогда не придет в голову мысль залезть в озеро Кабум. Все отлично осведомлены, что в озере с давних пор живут специально для этой цели выведенные озерные пираньи. Людям, оказавшимся в озере, невероятно повезло. Лукорины подкармливают пираний раз в неделю. И именно вчера утром они задали им корм. Так что пираньи в озере были сытые и довольные, а потому спокойные. И непрошеных гостей извлекли из озера живыми и здоровыми. Это оказались мужчина и женщина. Они рассказали, что попали в озеро, воспользовавшись пузырем вероятности, найденным на болоте Лунного Карантина. Подсказал же им эту идею и помог отыскать подходящий пузырь Король Ящериц. Сами же они, как утверждают, попали в Лунный Карантин извне, проскочив через минное заграждение, когда их машину подбросил высоко вверх слепой зверь. – Это они! – радостно хлопнул в ладоши Валтор. – В таком случае могу поздравить вас с тем, что вы нашли своих друзей. Теперь вам незачем ехать к скарабеям – можете прямиком отправляться к Лукориным. Ну, а поскольку торопиться вам уже некуда, вы просто обязаны остаться на обед. Надеюсь, от свежей рыбы никто не откажется? Глава 32 Бухлер осторожно приложил головку флейты к губам. Положил пальцы на клапаны. Сначала он взял на пробу несколько отдельных нот. А затем выдул резкую отрывистую трель, взлетевшую высоко вверх и внезапно оборвавшуюся, будто незаконченная фраза. – Хороший инструмент, – сказал Бухлер. Квад ехал по дороге, тянущейся через лес. Ветви высоких деревьев смыкались над головой, образуя подобие длинного арочного прохода, под сводами которого царил зеленоватый сумрак. До Логова Лукориных было около пяти часов пути. И поскольку Грир согласился снова сесть за руль, Валтор решил посвятить это время тому, чтобы разобраться с флейтой. Нет, он не рассчитывал, что Бухлер за несколько часов научит его играть на этом музыкальном инструменте. Однако Мастер Игры Кнехт сказал, что флейта таит в себе какие-то секреты, не связанные с ее прямым предназначением как музыкального инструмента. Слова эти раззадорили любопытство Валтора, и он решил непременно разобраться, что же представляет собой эта флейта. Вот ведь Иона догадался, что диск, подаренный Мастером Кнехтом, можно использовать для нейтрализации гравитационных мин. А он чем хуже? Но для того, чтобы понять, с чего начать поиск скрытых возможностей флейты, нужно было сначала разобраться с тем, как она вообще устроена, за какой конец ее берут и как в руках держат. Моисей сыграл несколько коротких простеньких мелодий и, судя по улыбке, остался весьма собой доволен. Но как только он приступил к обучению Валтора, все сразу пошло не так. Не совсем наперекосяк, но как-то криво. Начать хотя бы с того, что с флейтой в руках Валтор чувствовал себя крайне неловко. Ему казалось, что невозможно придумать ничего более нелепого, чем рамон с флейтой. С губной гармошкой – еще куда ни шло. Но с флейтой – это уже абсурд. И даже при том, что никто его не видел, Валтору казалось, что, берясь за флейту, он выставляет себя на посмешище. Бухлеру пришлось потратить немало времени и сил для того, чтобы убедить Валтора в обратном. И все равно ничего бы у него не получилось, если бы на помощь не пришел Грир. Старый рамон весьма авторитетно заявил, что ежели человек считает, что музыку создают и играют те, кто ничего иного делать не умеет, то он сам полный остолоп и пентюх. С Гриром вообще трудно было спорить. А после того как Мастер Кнехт вручил ему пирамиду, созданную молодым еще Моисеем Бухлером, Александр Васильевич вдруг проникся таким чувством собственного достоинства, что любые слова он теперь не говорил, а изрекал. Глаза его не смотрели, а взирали. Нос не нюхал, а обонял. Уши не слушали, а улавливали. При чем тут была пирамида, сказать трудно. Но изменения были настолько разительными, что их заметили как Валтор, так и Бухлер. Хотя Моисей полагал, что дело тут вовсе не в пирамиде, а в самом Иозефе Кнехте, общение с которым на всех производило чудодейственное впечатление. Наблюдательные люди отмечали, что даже после очень короткой встречи с Мастером Игры все, абсолютно все становились лучше, честнее и добрее. А они сегодня провели с Мастером Кнехтом полдня, разговаривая обо всем на свете. Подарок же Мастера Игры представлял собой невысокую трехгранную пирамиду, выточенную из металла. Дна у пирамиды не было, внутри она была полой. Внешние стенки покрывал вытравленный кислотой сотовый узор. Самый большой компонент узора располагался в середине каждой грани. Размером он был со зрелую сливу. По мере смещения к краям размеры элементов узора становились все меньше. Соты, тянущиеся вдоль острых граней, были размером с крошечных фруктовых мушек. Бухлер опасался, что Грир станет донимать его вопросами про пирамиду и ее предназначение, которое до сих пор никому не удалось раскрыть, полагая, что создатель-то непременно должен знать все о своем детище. Но, к вящему его удивлению, рамон не сказал на эту тему ни слова. Однако пирамиду Грир все-таки поставил перед собой на приборную панель. И время от времени бросал на нее задумчивые взгляды. Разумеется, Бухлер не надеялся сделать из Валтора музыканта за пару уроков. Однако преподать основы техники игры на флейте за время поездки было вполне возможно. Сам Моисей в свое время научился правильно держать флейту и извлекать из нее относительно чистые звуки за пару часов занятий с таким же, как он, учеником, занимавшимся флейтой чуть больше года. Так была построена вся система образования гуманитариев – старшие учили младших. А опытные педагоги лишь контролировали процесс и вмешивались в него только в силу необходимости. Перво-наперво Бухлер должен был научить Валтора правильно держать флейту в руках. Но руки Валтора, когда он брал флейту, становились похожими на рычаги и напрочь отказывались гнуться в суставах. Для того чтобы хотя бы немного изменить их положение, приходилось прилагать колоссальное усилие. Если же Моисей просил Валтора расслабить руки, они повисали, как плети, так что зафиксировать их в каком-то определенном положении становилось абсолютно невозможным. Промучившись какое-то время, Моисей решил, ладно, пускай держит инструмент как хочет. В конце концов, многие музыканты вырабатывали свой собственный стиль, и звучание их инструментов становилось знаменитым только потому, что они делали что-то неправильно. Главное – развернуть плечи и набрать полную грудь воздуха – у Валтора получалось замечательно. Значит, можно было работать дальше. – Ты сам-то когда последний раз флейту в руки брал? – покосившись на учителя с учеником, поинтересовался Грир. – Вчера, – ответил Моисей. – Да брось ты, – недоверчиво прищурился Грир. – Хочешь сказать, у тебя дома есть флейта? – Есть. – Бухлер снизу тихонько стукнул ладонью по локтю Валтора. – Не надо так напрягать руку. Рука должна быть сильной, но гибкой, как ветка на ветру. – Хочешь сказать, ты каждый день музицируешь? – никак не мог успокоиться Грир. – Стараюсь. Грир усмехнулся и покачал головой. – Зомбакам, наверное, твоя музыка нравится. – Напрасно смеешься. Зомби очень восприимчивы к музыке. Сам я для них не играю. Потому что невозможно всецело сосредоточиться на исполнении, когда вокруг тебя живые мертвецы. Но каждый вечер я включаю им музыку. – И какую же музыку предпочитают зомби? – Да, в общем, разную. Как и все люди. Моцарт, Шопен, Чайковский, Барток, Гершвин действуют на них успокаивающе. Слушая Вагнера, они звереют. – Куда уж больше, – вставил Грир. – От Бетховена они вообще идут вразнос. – В каком смысле? – Сами себе отрывают конечности. – Почему? – Ты у меня спрашиваешь? – А у кого же еще? Ты ведь у нас главный спец по живым мертвецам. – Я не могу ответить на этот вопрос. – Почему? – Я не занимался им серьезно. – Фигово. – Займись сам, если тебе это интересно. – У меня нет своего кладбища живых мертвецов. – Можешь воспользоваться моим. – Ты это серьезно? – А почему нет? Места у меня достаточно. Нужно только немного порядок навести. Грир хмыкнул весьма неопределенно. – И это все? – спросил Бухлер. – Я подумаю. Моисей вновь обратил все свое внимание на Валтора, так и сидевшего все это время с флейтой в руках и локтями, расставленными в разные стороны. Как крылья у куриной тушки, подумал, посмотрев на это, Бухлер. – Переходим к звукоизвлечению. Со звукоизвлечением дело пошло совсем плохо. Не то чтобы Валтор не мог извлечь из флейты вообще никаких звуков. Но те, что он извлекал, были абсолютно не те. Даже Грир, сидевший за рулем, а потому не вмешивавшийся в образовательный процесс, и тот болезненно морщился всякий раз, как Валтор подносил головку флейты к губам и принимался дуть в нее. Дул он старательно. Изо всех сил. А если уж называть вещи своими именами, то со всей дури. Бухлер тщетно пытался втолковать ему, что работать должны не щеки, а губы. Валтор раздувал щеки так, что становился похож на хомяка. И вместо требуемых нот у него неизменно получался только пронзительный свист. Причем все время один и тот же, независимо от того, какие клапаны он прижимал. В поселке гуманитариев говорили, что любого человека можно научить чему угодно. Врожденный талант и способности определяют лишь то, сколько времени придется на это потратить. Пытаясь научить Валтора играть на флейте, Моисей Бухлер начал склоняться к мнению, что далеко не всякое умение стоит потраченных на него времени и сил. Валтор же, наоборот, все больше входил во вкус. Взявшись за флейту только в силу необходимости, считая своим долгом разобраться наконец с подарком Мастера Игры, он и сам не заметил, как постепенно занятия начали доставлять ему странное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Когда Валтор начинал дуть в отверстие на головке флейты, он чувствовал необычное волнение. Сердце как будто замирало, а в животе образовывался вакуумный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Чтобы справиться с этой напастью, Валтор набирал полные легкие воздуха, раздувал щеки и дул. Дул что было сил. Он прекрасно понимал, что красота извлекаемых из музыкального инструмента звуков определяется вовсе не силой, с какой в него дули, но ничего не мог с собой поделать. При первых же звуках флейты необъяснимый восторг переполнял Валтора, и он дул. Дул, как может дуть только рамон – с полной отдачей и самозабвенно. Дул так, будто от этого зависела его жизнь. В какой-то момент Бухлер подумал, что, наверное, стоит оставить все так, как оно есть. Валтор не собирался становиться профессиональным флейтистом. Знание флейты требовалось ему в самом общем виде, только чтобы понять, что и как с ней вообще можно делать. В конце концов, Моисей ведь и сам не большой мастер игры на флейте. То, что Бухлер мог дать Валтору, он ему уже дал. Остальное же было не в его власти. Придя к такому выводу, Моисей успокоился и, поудобнее устроившись на сиденье, принялся листать свою собственную книгу об игре в кости. Бухлер любил музыку, но теория Игры представлялась ему куда более увлекательным занятием, о котором он с удовольствием поговорил бы с тем же Валтором, если бы тот не был столь восторженно и безнадежно увлечен флейтой. Бухлер листал книгу, которую знал наизусть. Валтор мучил флейту, пытаясь заставить ее издавать звуки, хотя бы отдаленно напоминающие музыку. Грир вел машину и взглядом изучал стоявшую перед ним таинственную пирамиду, сделанную юным Моисеем Бухлером непонятно с какой целью, хотя, как утверждают знатоки, цель какая-то непременно должна быть. Каждый был занят делом. Поэтому, когда слева от дороги послышался треск ломающихся веток, никто не обратил на это внимания. Какой-то зверь мог продираться через заросли кустарника, преследуя добычу. Или же, наоборот, спасаясь от преследования. В лесу жизнь шла своим чередом. Звуки приближались, становились все громче. Вскоре на них уже нельзя было не обращать внимания. Ясно было, что сквозь чащу ломится какой-то очень большой зверь. Но даже тогда люди не обратили на это особого внимания. Они ехали в машине по проложенной через лес дороге. И считали, что находятся в полной безопасности. Иллюзия рассеялась, когда прямо перед ними на дорогу рухнули два небольших деревца. Сами по себе упавшие деревья не только не представляли собой никакой опасности, но даже не могли задержать квад, который с легкостью перевалил бы через них. Но следом за деревьями на дорогу из леса вывалилась огромная косматая туша айвура. Вот это уже был шок. Такого просто никто не ожидал. Они разговаривали об айвурах с Мастером Игры. Кнехт сказал, что слепые звери не тревожат обитателей Борея-3, расположенного в самом центре Усопших Земель, поскольку их еще на дальних подступах перехватывали отчаянные шинандзаки, для которых охота на айвуров стала едва ли не любимым развлечением. В отличие от людей айвур точно знал, куда направляется и с какой целью. Легко, одним движением развернувшись безглазой мордой навстречу движущейся на него машине, айвур разинул пасть, вскинул передние лапы вверх и изготовился к прыжку. Все происходило как в замедленном кино. Люди, будто завороженные, ждали, что произойдет. Бухлер держал в руках раскрытую книгу. Грир отчаянно цеплялся за руль. Валтор одеревеневшими руками держал возле губ флейту. Машина продолжала двигаться вперед. Что-то должно было случиться. Согнутые в коленях задние конечности айвура начали распрямляться, как могучие рычаги, выталкивая огромное тело вверх. Никаких сомнений не было в том, что зверь намеревается раздавить машину и находящихся в ней людей, обрушившись на них всей своей массой. Стопы айвура оторвались от земли. Даже если бы кто-то невероятно быстрый и ловкий успел сдернуть с пулемета чехол, взвести затвор, прицелиться и нажать на спусковой крючок – смысла в этом все равно не было. Даже если бы очередь из пулемета выбила дух из айвура, безжизненное тело чудовища все равно раздавило бы машину и людей. Понимая, что изменить уже ничего невозможно, Валтор резко выдохнул. Высокий, резкий, чистый звук, которого ему никогда прежде не удавалось добиться, вылетел из флейты подобно молнии, разрывающей ткань ночного неба. Моисей Бухлер, если бы у него на то было время, мог бы засвидетельствовать, что флейта не способна издавать подобные звуки. В ту же секунду айвур, зависший над машиной с раскинутыми в стороны лапами, исчез. Грир резко надавил на тормоз. Машина встала будто вкопанная. Тишина окутала людей подобно туману, сквозь который можно было видеть только смутные, расплывающиеся, теряющие очертания фигуры. Совершив усилие, Грир выпрямил сведенные напряжением пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в руль. – Что это было? – тихо спросил он. – Айвур, – так же тихо ответил Валтор. – Я понимаю, что айвур, – коротко кивнул Грир. – Я все же не дурак. Что стало с этим, стать его, айвуром? Куда он, сука, делся? Грир использовал древнее, очень неприличное ругательство. Но никто не обратил на это внимания. – Что стало с айвуром? – с упертой настойчивостью повторил свой вопрос Грир. – Он исчез, – сказал Бухлер. – Это же очевидно. – Спасибо тебе, Жак, – криво усмехнулся Грир. – А я-то думал!.. Взявшись за край лобового стекла, Александр Васильевич поднялся на ноги и посмотрел по сторонам. Айвура нигде не было видно. Что вынудило его снова выругаться. Он, разумеется, как и все, был рад тому, что айвур чудесным образом испарился. Но необъяснимость этого явления внушала вполне обоснованное беспокойство и тревогу. Казалось, хитрый зверь где-то затаился. И в самый неподходящий момент снова попытается нанести удар. – Александр Васильевич, хочешь, я поведу машинку? – предложил Валтор. – Все нормально. – Грир снова сел на водительское место. – Айвуров я, что ли, не видел? – Да какое уж там нормально, – тихо, севшим голосом произнес Бухлер. – У меня до сих пор поджилки трясутся. Мне казалось, я уже чувствую, как эта туша придавливает меня. – Все нормально, – повторил Грир и надавил на педаль газа. – Это была иллюзия. Машина плавно перевалила через поваленное дерево и выехала на ровный участок дороги. Грир прибавил скорость. – Иллюзия? – непонимающе повторил Валтор. – Обман зрения, – уточнил Грир. – Или фата-моргана. – Объясни, – потребовал Бухлер. – Как я уже сказал, возможны два варианта. Первый – никакого айвура на самом деле не было. Нам всем это почудилось. – Всем троим одно и то же? – Валтор с сомнением покачал головой. – А что ты видел? – Айвура, прыгнувшего на машину. – Не было никакого айвура. – Что же тогда это было? – Я тоже видел прыгнувшего айвура, – сказал Бухлер. – Это мог быть внезапно появившийся туман. Или ветер сорвал с деревьев охапку листьев. – Не было ветра, – сказал Бухлер. – И тумана тоже никакого не было, – поддержал его Валтор. – Я точно видел айвура, а не какие-то там листья. – Который чудесным образом растворился в воздухе, – саркастически усмехнулся Грир. – Именно так, – подтвердил Валтор. – И я это видел. – Ладно, я тоже это видел, – признался Грир. – Но то, что мы все это видели, вовсе не означает, что это было на самом деле. Вернее, это происходило на самом деле, но не здесь. – Где же тогда? – Не знаю. Где-то очень далеко. Мы видели только отражение этого события. Мираж. Фата-моргану. – Миражи бывают в пустыне, – заметил Валтор. – Или на море, – добавил Бухлер. – Крестовский! Мы вместе с тобой видели мираж в пампе! – Но тогда мы три дня тащились по сорокаградусной жаре с фляжкой воды на двоих. Вот нам и померещился розовый слон. – Вы видели розового слона в пампе? – удивился Валтор. – Ага, – кивнул Бухлер. – Представь себе, мы от жажды умираем, а он стоит и поливает себя водой из хобота. – Ты первый тогда сказал: «Смотри, розовый слон», – напомнил Грир. – Верно. Но сейчас никто не говорил: «Глядите, айвур». – И если айвура не было, кто тогда повалил деревья? – добавил Валтор. – Кабан, – не задумываясь, ответил Грир. – Ты сам говорил, что в здешних лесах обитают гигантские кабаны. – Почему ты не хочешь поверить в то, что все мы видели? – спросил Бухлер. – Да потому что это похоже на бред, – ответил Грир. – Айвуры не растворяются в воздухе. – Мы не знаем, на что способны айвуры, – возразил Валтор. – Это не просто животные, а искусственно созданные боевые машины. – Даже боевые машины не исчезают на глазах у всех, – упрямо стоял на своем Грир. – Ну, конечно, куда логичнее предположить, что у нас, у всех троих, одновременно случилось краткосрочное умопомрачение. – А что, если во всем виновата пирамида? – предположил негромко Бухлер. – Какая еще пирамида? Моисей пальцем указал на подарок Мастера Игры, как и прежде, стоявший на приборной панели. – Айвур прыгнул и исчез, когда оказался в зоне действия пирамиды. Пятнадцать-двадцать секунд все молчали. – Почему мы не исчезаем? – спросил Валтор. – Не знаю, – пожал плечами Бухлер. – Так, рассказывай, что там за дела с твоей пирамидой? – решительно потребовал Грир. – Понятия не имею, – ответил Моисей. – Я только высказал предположение. Пирамида – единственный предмет непонятного назначения у нас в машине. – То есть ты сам не знаешь, на что она способна? – Ты вообще-то слушал, что говорил Мастер Кнехт? – Но если она убила айвура, значит, может и всех нас убить? – Все! – Моисей вскинул руки с растопыренными пальцами. – Выброси ее, если боишься! – Я всего лишь пытаюсь понять, что произошло, – недовольно буркнул Грир. – Ты как-то странно это делаешь. То заявляешь, что все это нам привиделось, то обвиняешь в случившемся меня. Самое здравое предположение высказал Валтор. – Что-то не припомню. – Он сказал, что айвур – это боевая машина, возможности которой нам до конца неизвестны. – И как мы в таком случае собираемся с ними бороться? – Вот именно, – кивнул Бухлер. – Об этом надо думать. А не ловить черных кошек где ни попадя. – При чем тут кошки? – обиделся Грир. – Не знаю, – честно признался Бухлер. Машину подкинуло на ухабе. Валтор поднес флейту к губам и дунул в нее. Раздался резкий, пронзительный свист. – Нет, нет, нет! – возмущенно замахал руками Бухлер. – Сыграй то же самое, что ты играл, когда на нас напал айвур! – А что я играл? – удивился Валтор. – У тебя получился отличный звук. – Серьезно? – Да. Валтор озадаченно поджал губы. – Боюсь, я не сумею это повторить. – Почему? – Я не помню, как у меня это получилось. Просто поднес флейту к губам и дунул. Валтор подул в головку флейты. – Нет! – снова замахал руками Бухлер. – Не то! Совсем не то! – Я снова так не смогу, – обескураженно произнес Валтор. – Что значит «не смогу»? – Бухлер, казалось, был вне себя от возмущения. Хотя на самом деле эмоции его были показными, ориентированными исключительно на Валтора. – Если получилось один раз, значит, получится снова! Вспомни, как ты держал руки, как складывал губы. – Да как обычно, – пожал плечами Валтор. – Вроде бы… Я по-другому не умею. – Ладно, – сделал успокаивающий жест рукой Бухлер. – Тогда вспомни свое эмоциональное состояние в тот момент. – Да какое уж там состояние, – одними губами улыбнулся Валтор. – Я чуть было не обделался, когда понял, что айвур собирается придавить нас своей тушей. Все, подумал, это уж точно конец. – А зачем играть начал? – Да не собирался я играть. Просто выдохнул резко. Как перед столкновением. А флейта возле губ находилась… Все само собой вышло. – Ну, так сделай это еще раз. Представь, что на тебя падает айвур. И выдохни, как в последний раз. Представь, что этот выдох – твой единственный шанс на спасение. Вот если не получится так, как надо, тогда – все, конец. Валтор поднял руку, чтобы поправить на голове акубру. Указательный палец провалился в пулевое отверстие на тулье шляпы. – Не много ли дырок для вентиляции? – поинтересовался Бухлер. – В самый раз, – ответил Валтор. Он взялся пальцами за поля и дернул шляпу вниз, на глаза. Затем он поднял флейту, поднес головку к губам и медленно набрал полную грудь воздуха. Замерев, он вспомнил падающего на них сверху айвура. Картина и в самом деле была жуткая. Тварь, казалось, закрыла собой все небо. На животе у нее была грязная, свалявшаяся шерсть. В груди будто муравьи забегали. Валтор прижал три клапана пальцами и выдохнул. Не резко, но сильно. Как будто должен был избавиться от чего-то, что мешало ему дышать. Это было похоже на внезапное пробуждение. Воздух прошел через тело флейты и превратился в звук, прозрачный, переливающийся радужными цветами, как утренняя роса на кончиках трав. – Вот оно, – только и сказал Моисей Бухлер. Глава 33 Долина, раскинувшаяся за горной грядой, тянущейся по берегу озера Кабум, называлась Логовом Лукориных. Попасть в нее можно было только проехав по туннелю, проложенному сквозь горный массив. Длина туннеля составляла около пятнадцати метров. Примерно в середине пути у тех, кто двигался по туннелю, возникало странное ощущение, будто он вдруг переворачивался вокруг своей продольной оси и потолок становился полом. А пол – потолком. Так ли это было на самом деле или это была только иллюзия, связанная с особенностью освещения, сказать было трудно. Потому что для того, чтобы как-то определиться с понятиями верх и низ, требовалось иметь четкие ориентиры. В туннеле их не было. Здесь имелись только пятна света, обозначающие вход и выход. Или – выход и вход. В зависимости от того, с какой стороны смотришь или в какую сторону едешь. В мире все относительно. А в Логове Лукориных относительно даже то, что люди обычно договариваются считать абсолютным. Например, последовательность дней недели. Или количество часов в сутках. Причиной всей этой неопределенности были эксперименты с пузырями вероятности, постоянно проводившиеся в Логове. Сама долина так же постоянно меняла свой вид по прихоти экспериментаторов. На этот раз она была похожа на сказочную страну с цветами, огромными, как деревья, пряничными домиками и мостовыми, выложенными леденцами. Лупус Лукорин, обожавший лично встречать гостей, сидел возле выхода из туннеля на скамеечке, сделанной из сладких сдобных палочек. На нем был летний костюм в широкую светло-коричневую полоску с гвоздикой в петлице, парусиновые теннисные туфли и соломенная шляпа с узкими полями и плоским верхом. Ярко-желтый галстук-бабочка, круглые очки в тонкой оправе со светло-голубыми стеклами и легкая бамбуковая трость служили точным завершением необычного костюма. Лупус Лукорин любил меняться вместе с окружающим пейзажем. Вскочив на ноги, Лукорин широко раскинул руки в стороны. – Кого я вижу! – с воодушевлением воскликнул он. – Что за люди! Воистину сегодня счастливейший день моей жизни! Валтор и Моисей, уже знакомые со своеобразной манерой поведения Лупуса Лукорина, спокойно отреагировали на его театральное появление. А вот Грир был в легком шоке. – Что это за клоун? – спросил он. – Вот сколько раз мы с вами встречаемся, столько раз вы называете меня клоуном, – склонив голову, с укоризной произнес Лупус. – Вы удивительно предсказуемы, друг мой. – Я впервые вас вижу, друг мой, – в той же манере ответствовал ему Грир. – Ну, это вам так кажется, – улыбнулся Лупус. – А вам? – спросил Грир. – А мне ничего не кажется. Я все знаю, если не точно, так хотя бы наверняка. – Лупус использует узлы неопределенности и отрабатывает каждую встречу несколько раз, – объяснил Гриру Валтор. – Я все стараюсь довести до идеала, – добавил Лукорин. – Почему у вас нынче повсюду пряничные домики? – поинтересовался Бухлер. – Решили реализовать детские мечты? – Мечты вашей дочери, Моисей, – ответил Лукорин. – Хотите – верьте, хотите – нет, но это ее идея. Она у вас такая настойчивая. Мне было трудно ей отказать. Да к тому же почему бы и нет? Такого пейзажа у нас еще не было. Хотя, на мой взгляд, несколько приторно. Бухлер, как только услышал про дочь, сразу весь как-то сник, осунулся и постарел. До сих пор встреча с дочерью представлялась ему некой абстракцией, маячащей где-то на горизонте. Он даже не задумывался о том, что скажет ей при встрече. Чем объяснит свое внезапное исчезновение из ее жизни. Он ехал, чтобы найти ее в Лунном Карантине, не будучи даже уверен, жива она или нет. Теперь же им предстояло встретиться в конфетном городке. – Тебе всегда все наперед известно, Лупус, – медленно начал он. – О, нет! – воскликнул Лукорин, сразу догадавшийся, в какую сторону клонит Бухлер. – В чужие дела я принципиально не вмешиваюсь! Со своими семейными проблемами вам, уважаемый, придется разбираться самому! Вот так! – закончил он, стукнув тросточкой о карамельную мостовую. – Карамель настоящая? – поинтересовался Грир. – Имитация, разумеется, – ответил Лупус. – Ну, так с чего начнем? – спросил он. И, не делая паузы, сказал, указав ручкой трости на Грира: – Вам могу предложить партию в бильярд! – Почему бы и нет, – легко, не задумываясь, согласился рамон. В первый момент Лукорин показался ему легковесным и бездумным фигляром, но очень быстро мнение Грира о нем переменилось на диаметрально противоположное. Более того, у Александра Васильевича возникло странное чувство, будто они с Лупусом действительно уже были знакомы. И в целом неплохо друг с другом ладили. – Мы уже играли на бильярде? – спросил Грир. – Не скажу! – погрозил ему пальцем Лупус. – Потому что если я отвечу на этот вопрос, следующий будет о том, сколько раз вы выиграли. – Вовсе нет, я не собирался об этом спрашивать. – Еще как собирались, – усмехнулся Лупус. – Имейте в виду, я неплохо играю. – Уверен в этом. – Лупус приложил два пальца к полям шляпы. – Вам, Моисей, я советую пойти вот этим путем. – Лукорин указал тростью на ярко-малиновую карамельную дорожку, петляющую меж кустов, на которых зрели козинаки, цукаты и засахаренные фрукты. – В конце дорожки вы найдете домик, покрытый синей глазурью. Там вас ждет дочь. Бухлер суетливо принялся одергивать на себе хламиду, как будто надеялся придать ей более достойный вид. Затем вылез из машины. Потоптался на месте, будто в нерешительности. – Моисей! – Валтор протянул ему посох, который Бухлер забыл в машине. – Да! Спасибо. Моисей схватился за посох, словно это был спасательный круг. Перевернул его в руках. Стукнул концом по дорожному покрытию. Прислушался к звуку. – Все будет в порядке, Моисей, – ободрил его Валтор. – Да. Надеюсь. – Моисей быстро кивнул. – Ну, что за человек, – покачал головой Грир. – Что он умеет лучше всего, так это создавать проблемы себе и другим, – сообщил он Лукорину. – Я знаю, – ответил Лупус. – Вы мне это говорили уже много раз. – Есть вообще что-то, чего вы не знаете? – недовольно насупился Грир. – О! Если бы я знал все, то тогда… – Лукорин снял соломенную шляпу, рукой откинул назад длинные волосы и посмотрел на небо. – Честно говоря, я даже не могу придумать, чем бы я тогда занимался. – А играть в бильярд, заранее зная исход партии, интересно? – Я знаю только то, что вы достойный соперник и выиграть у вас чертовски трудно. Исход каждой конкретной партии мне неизвестен. Реальность поливариантна. Ни одно событие не повторяется в точности дважды. Что уж говорить об игре в бильярд. – Это успокаивает. – Грир вышел из машины, подошел к нервно вцепившемуся обеими руками в посох Бухлеру и как следует хлопнул его по спине. – Ну, что, сам заварил кашу – сам ее и расхлебывай. Бухлер коротко кивнул. Грир наклонился и очень тихо произнес: – Хочешь, я пойду с тобой? – Моисей удивленно посмотрел на него. – Слушай, не смотри на меня так, – болезненно скривился Грир. – Я делаю только то, что, надеюсь, и ты сделал бы для меня в похожей ситуации. Лупус подошел к Валтору. – Готов поспорить, Моисей откажется, – шепотом произнес Лукорин. Прей насмешливо посмотрел на него: – А что, Грир действительно хорошо играет в бильярд? – Он так считает. Моисей положил руку на плечо Гриру и пожал его. – Я пойду один. – Ну, как знаешь. Моисей покрепче ухватился за посох и зашагал в указанном Лукориным направлении. – Скажу вам по секрету, – сообщил оставшимся Лупус. – Дочь у него – довольно вздорная девица. Не представляю, как ваш коллега вытерпел ее целые сутки. – Всего сутки? – удивился Валтор. По его расчетам, Хамерхаузен со своей спутницей должны были провести в Лункаре гораздо больше времени. – Эффект пузыря вероятности, – усмехнулся Лукорин. – Король Ящериц нашел их на болоте на следующее утро после того, как они угодили в Усопье. – Кто такой Король Ящериц? – спросил Грир. – О, это один очень любопытный парень. Он долго не мог обрести свое место в жизни. Сначала учился у естественников, потом – у гуманитариев. Там познакомился со скарабеями и затем перебрался к ним в поселок. Говорят даже, начал вживлять себе какие-то имплантаты, чтобы тоже обрести сверхспособности. В конце концов, он осел в Лунном Карантине. Живет там один, среди монстров, которые почему-то его не трогают. – Почему? – Он сам говорит, потому что он их не боится. – Ерунда. – Я с вами согласен. В Лунном Карантине растет одно дерево, которое, насколько мне известно, больше нигде не встречается. Его листья содержат мощный психоделик. Наш приятель, которого прежде звали Яша Королев, стал Королем Ящериц, когда подсел на этот самый психоделик. Вещество это оказывает столь мощное воздействие на психику, что он не только сам живет в вымышленном мире, но и способен другим его показать. Не предлагая при этом, заметьте, свой любимый психоделик. – То есть ты хочешь сказать, что он внушает животным мысль о том, что его нельзя есть? – Животным нельзя внушить мысль, поскольку они не могут мыслить. Он транслирует им некие образы, избавляющие их от агрессивности. – Я встречался с Королем Ящериц, – сказал Валтор. – И видел, как он обращается с животными, которые действительно его не трогали. Но этому должно быть какое-то иное объяснение. – Чем тебя не устраивает мое? – Оно слишком невероятно. – Ты так считаешь? – Лукорин постучал тросточкой по карамельной мостовой. – Знаешь, что мне рассказал твой друг? Он со своей спутницей застрял на острове, отделенном от основной части суши примерно тридцатью метрами воды, кишащей всяческими тварями. Когда появился Король Ящериц, он сообщил, что у него есть устройство, подаренное скарабеями, способное на время сделать воду твердой. После этого он пустил по воде какой-то шар. И Виир с Региной смогли пройти по воде аки посуху. Что ты об этом скажешь? – Наверное, скарабеи могли сделать нечто подобное. – Возможно. Только они этого не делали. Я специально навел справки. Они понятия не имеют, о чем идет речь. – Лупус улыбнулся и еще раз стукнул тросточкой по мостовой. – Ну, а что касается Моисея Бухлера, то, уверяю вас, он сумеет найти общий язык со своей дочерью. Она девица хотя и вздорная, но вполне вменяемая. – Лукорин посмотрел на Грира. – Ну, что, Александр Васильевич, готовы? Идем в бильярдную? – Машину можно здесь оставить? – взглядом указал на квад Грир. – Конечно. В ближайшие дни других гостей мы не ждем. Дождя, будем надеяться, тоже не случится. – Лукорин посмотрел по сторонам. – Иначе конфетная деревня растает. – Ну, а я, наверное, пойду искать Хамерхаузена, – сказал Валтор, поправляя акубру. Лупус поднял трость и рукояткой коснулся груди Прея. – Тебя ждет Татьяна. Она сейчас в главном корпусе. Пройдешь прямо, до грота, а там… А впрочем, ты и сам дорогу знаешь. Кстати, Хамерхаузен тоже, скорее всего, там. Чтобы избавиться от шока после путешествия в пузыре вероятности, он пытается взглянуть на все это с научной точки зрения. Насколько я помню, вы с Ионой пережили это вполне спокойно. – Нам с Ионой дали хорошую теоретическую базу, – улыбнулся Валтор. – А Хамерхаузена втолкнули в пузырь, не объяснив толком что к чему. – Может, и так, – кивнул Лукорин. – Кстати, – он поднял выше рукоятку трости, – у тебя в шляпе появилось много дырок. Может быть, пора сменить? – Это хорошая шляпа, – насупился Валтор. – Другую такую не достанешь. – Я бы мог поспособствовать. Валтор взял шляпу за тулью и натянул ее до самых бровей. – Меня эта устраивает. – Как знаешь, – не стал спорить Лукорин. Глава 34 Валтор нашел Татьяну в большом зале главного корпуса исследовательского центра Лукориных. В отличие от брата она не любила яркого разнообразия. На ней, как всегда, был накрахмаленный до скрипа кипенно-белый халат, из-под которого виднелся узкий край прямой синей юбки. Длинные черные волосы были перехвачены на затылке резинкой и уложены петлей. Просто и функционально – основной принцип Татьяны Лукориной. Возле нее находились еще четверо человек в белых лабораторных халатах. В одном из которых Валтор с удивлением и не без труда узнал Хамерхаузена. Они стояли вокруг большого стола, освещенного сверху длинной световой панелью. Со стороны можно было подумать, что это врачи, собравшиеся, чтобы провести консилиум у кровати тяжелобольного. Неслышно ступая, Валтор подошел сзади… – Ты не меняешь своих привычек, – не оборачиваясь, произнесла Татьяна. – Вспомни хотя бы, где ты находишься. – Привет, Валтор, – быстро глянув на Прея, бросил Хамерхаузен. Как будто они только вчера расстались. – Привет, – махнул кончиками пальцев Валтор. – В который раз мы все это проигрываем? Татьяна положила на стол планшет, который держала в руках, и наконец-то обернулась. – Это Лупус любит планировать все до мельчайших деталей. Он предупредил нас, что ты скоро зайдешь. – Ну, вот, я зашел, – даже не улыбнувшись, развел руки в стороны Валтор. – Как дела? Что нового? У меня, если вам интересно, все хорошо… Что не так? – Прости. – Сделав шаг вперед, Татьяна сложила ладони перед грудью. – Ты прервал нас в тот самый момент, когда мы пытались распутать один очень любопытный узел неопределенности. Знакомься, это Борис, Рушан и Сара, – Татьяна указала на своих помощников. – Мои новые ассистенты. Прибыли к нам пару месяцев назад. Все из разных мест. Рушан из Борея-Два, Борис из Борея-Три, а Сара из Борея-Один. Все трое помахали Валтору руками. – Привет, – сказала Сара. Девушка была совсем не похожа на шинандзаки. Разве что только небольшая татуировка в виде завитка над левой бровью выдавала ее принадлежность к сему славному племени. – Ну, а с Вииром ты уже знаком, – улыбнулась Татьяна. Валтор бросил взгляд на Хамерхаузена, как будто хотел спросить: «Ты-то что здесь делаешь?» Но в последний момент сумел сдержаться. – Продолжайте пока без меня, – сказала Татьяна помощникам. После чего взяла Валтора под руку и повела его в другой конец зала, где располагались стерильные боксы. – Мы сейчас занимаемся вопросом, напрямую связанным с целью твоего визита. – Я приехал из-за Хамерхаузена, – ответил Валтор. – Я должен был убедиться, что с ним все в порядке. Ну, и, вообще-то, собирался забрать его. Татьяна оглянулась на Хамерхаузена, склонившегося над столом вместе с другими исследователями. Все четверо увлеченно обсуждали структуру узла неопределенности, перемещая карточки, на которых были отмечены его составляющие. – Мне кажется, он собирается задержаться у нас. – Его право, – не стал спорить Виир. – Только имей в виду, он ведь обычный рамон. – И что с того? – Его увлечение вашими пузырями вероятности и узлами неопределенности может скоро пройти. Оно ведь только на первый взгляд кажется эдаким таинственным и загадочным. Наверное, сейчас Виир чувствует себя едва ли не повелителем Вселенной, управляющим временем и пространством. Но в конце концов его снова потянет в пампу. – Посмотрим, – улыбнулась Татьяна. – А что смотреть – ты спроси у Лупуса. Он ведь наперед все знает. – Кое-что не знает даже Лупус. – Что, например? – Например, почему женщины предпочитают в одежде красный цвет. – Это правда? – Конечно. – И почему же? – Я тоже этого не знаю. Но факт остается фактом. – Пример некорректен. – Почему же? – Потому что я говорил о конкретных событиях, которые должны произойти. – Пузыри вероятности дают возможность по многу раз повторять одни и те же события. Но с их помощью нельзя заглянуть в будущее и узнать то, что уже произошло. Лупус снова и снова проигрывает понравившееся или, наоборот, не понравившееся ему событие, мечтая довести его до идеала. Ему ни разу не удалось этого добиться. Всякий раз что-нибудь идет не так, как он планировал. Все дело в том, что, воздействуя на причинно-следственную цепь, мы можем попытаться изменить ту или иную последовательность событий, но мы не в состоянии контролировать реакцию людей на них. Меняя события, мы тем самым изменяем реакцию людей. Возникают новые причинно-следственные связи, порождающие новые узлы неопределенности, на которые снова нужно воздействовать через пузыри вероятности, если мы хотим что-то изменить. И так до бесконечности. – Тогда какой смысл в вашей работе? – В прошлый раз мы помогли тебе с Ионой? – Да. Хотя и не с первого раза. – Ну, вот. Мы не пытаемся сделать мир предсказуемым. Мы лишь стараемся преломить некоторые ярко выраженные негативные тенденции. Валтор поймал себя на том, что ему было приятно вот так неторопливо идти с Татьяной по огромному залу, заставленному столами, стеллажами и причудливыми, похожими на окаменевших чудовищ научными приборами. Просто идти рядом и разговаривать. Все равно о чем. О серьезных вещах или сущих пустяках. Главное, чтобы она держала его за локоть и что-то говорила. Вот так. Нелепо и странно. Может, даже смешно, если рассказать кому-нибудь. Но Валтор не собирался никому об этом рассказывать. Это было то, что составляло смысл только для него одного. И принадлежать должно было тоже лишь одному ему. – Здесь, – Татьяна указала на бокс, мимо которого они проходили. За стеклом работали двое человек в оранжевых халатах, – специалисты-генетики работают с геномом слепого зверя. Вы его называете айвуром. Там, – указала она на следующий бокс, – работают гистологи. Они пытаются разобраться с тканевой структурой загадочного внутреннего органа, обнаруженного анатомами в организме айвура. Поначалу казалось, что это врожденный анатомический дефект или патологическое новообразование. Но когда точно такой же орган был обнаружен в теле другого айвура, пришлось заняться им серьезно. Никогда прежде никто из нас не сталкивался ни с чем подобным. Когда же появились первые предположения о назначении этого загадочного органа, изумлению нашему не было предела. Татьяна сделала паузу, чтобы дать Валтору время самому подумать и попытаться ответить на вопрос, который он собирался задать. Но Валтор спросил совсем не о том, что ожидала услышать Татьяна. – С каких это пор Лукорины еще и биологией занялись? – Мы занимаемся только генетикой и некоторыми близкими к ней исследованиями. Так уж случилось, что, когда Наукоград оказался отрезан от внешнего мира, выяснилось, что на территории исследовательского центра Лукориных находится склад с оборудованием для генно-инженерных работ. Лукорины решили, что проще пригласить к нам специалистов, чем транспортировать все оборудование в Борей-Два. В целом идея себя оправдала. – Ну, и как там дела с геномом айвура? – С геномом айвура все очень плохо. Или же, наоборот, все замечательно. Все зависит от того, как на это смотреть. – Давай смотреть на айвуров как на монстров, которых нам предстоит уничтожить. Александр сказал, что айвуры – это искусственно созданные существа. Универсальные машины убийства. – Так и есть, – коротко кивнула Татьяна. – У айвуров отсутствуют репродуктивные органы. Они бесполые существа, неспособные к размножению. То есть в естественных, природных условиях самим им было бы не выжить. Это первое. Второе: у нас имеется генетический материал четырех особей слепых зверей. Все четыре образца ДНК абсолютно идентичны. За исключением точечных мутаций. Любой генетик, которому было бы предложено сравнить эти образцы, с полной уверенностью в своей правоте сказал бы, что они взяты от одного и того же существа. Это подтверждает нашу догадку, что айвуры были созданы искусственно в лабораторных условиях. Но и это еще не все. – Татьяна внезапно остановилась и повернулась к рамону лицом. – Как ты думаешь, если бы генетики, которых сейчас ты видишь работающими в боксе, решили создать новый вид живого существа с заранее заданными физическими и физиологическими параметрами, что бы они использовали в качестве исходного материала для работы? – Если речь идет о создании биологического оружия, я бы использовал ДНК крокодила, – не задумываясь, ответил Валтор. Ничего страшнее, ужаснее, уродливее крокодила он даже представить себе не мог. Хотя, говорят, на самом дне океана обитает рыба настолько омерзительной внешности, что, если бы она смогла саму себя увидеть в зеркале, то тут же умерла бы от страха. Но так то ж на самом дне. А крокодил, он, стать его, даже на сушу порой выбирается. – Вот именно! – подтвердила догадку Валтора Татьяна. – Для создания нового вида земной ученый использовал бы ДНК уже существующего животного, убрав из нее все лишнее и добавив недостающее. Тем не менее любой специалист, изучив эту новую ДНК и сравнив ее с образцами ДНК других животных, смог бы безошибочно назвать прототип, взятый за основу при создании новой жизни. Но наши генетики этого сделать не смогли. То есть прототипом айвура является неземное существо. – Точно? – спросил на всякий случай Валтор. И дело было вовсе не в том, что он не доверял Татьяне или специалистам, которые с ней работали. А в том, что ему жутко не хотелось связываться еще и с какой-то инопланетной, стать ее, заразой. Можно подумать, самих по себе айвуров недостаточно. – Ошибка исключена, – ответила Татьяна. – Мы несколько раз все перепроверили. При создании айвуров за основу была взята неземная ДНК. – То есть получается, что кто-то притащил в Гройхентрапп кучу инопланетных монстров? Да еще и поддерживал численность их поголовья? Кто? Откуда? И – зачем? – Замечательно, – улыбнулась Татьяна. – Четко и конкретно: Кто? Откуда? Зачем? Проблема лишь в том, что у нас нет ответов на эти вопросы. Невозможно найти ответы на вопросы кто и откуда, изучая тела мертвых животных. А насчет того, зачем – можно только догадки строить. – И какие есть варианты? – Поскольку айвуры долгие годы жили в Гройхентраппе, никому не причиняя беспокойства, я бы рискнула предположить, что это был своеобразный загон, в котором держали животных до тех пор, пока не приходила пора использовать их по прямому назначению. Я бы даже сказала, что это очень удобно. Находишь планету с подходящими условиями, огораживаешь некую территорию, которую животные не могут покинуть, и запускаешь их туда на вольный выпас. – Не проще ли все это сделать там, где ты живешь? – Причины могут быть самые разные. От жуткой скученности большого числа населения, из-за чего земля становится невообразимо дорогой, до законодательного запрета на разведение айвуров. Скажем так, Гройхентрапп – это база, через которую идет незаконная торговля биологическим оружием. – Рухнувшие небеса! – Валтор сдвинул акубру на затылок. – Да у нас тут межпланетный заговор! Татьяна развела руками: – Понимаю, насколько дико это звучит. Но, увы, это самое разумное объяснение, какое я могу дать, основываясь на имеющихся фактах. – Нет, нет! – вскинул руки Валтор. – Я ничего не имею против такой теории. Она мне даже нравится. Честное слово! Пришельцы, инопланетные монстры, запретная зона… Все очень круто! Но я все еще не могу взять в толк, что нам со всем этим делать? В Усопье айвуры пока что появляются нечасто. И тут с ними неплохо справляются шинандзаки. А вот в Битханте они устроили настоящую бойню, вынудив живших там джангуров покинуть места своего обитания. Почему они вообще покинули Гройхентрапп, если их там держали, как ты говоришь, под присмотром? – Возможно, что дело как раз в том, что по какой-то причине загон остался без присмотра. Система охраны вышла из строя, и айвуры вырвались на свободу. – То есть их просто бросили? – Не исключено. Торговец мог свернуть свою деятельность, уйти из бизнеса или… Ну, с торговцами оружием порой случаются неприятности. – Точно! – азартно щелкнул пальцами Валтор. – Александр говорил, что, как и всякое оружие, айвуры должны быть снабжены предохранителем. Какой-то простой и эффективной системой, позволяющей быстро вывести их из строя. Это и есть тот самый орган, который вы у них обнаружили! – Нет, – качнула головой Татьяна. – Орган, что мы нашли, позволяет айвурам телепортироваться. Валтор провел пальцами по давно не бритой верхней губе. – Прости, я правильно тебя понял – ты говоришь о мгновенном перемещении из одной точки пространства в другую? – Да, – кивнула Татьяна. – Именно так айвуры смогли покинуть Гройхентрапп и, минуя Ледяной перевал, добраться до Битханта. Именно так они оказались в Усопье. Телепортация – едва ли не главное и наиболее эффективное их оружие, позволяющее как избегать встреч с противником, так и оказываться в том месте, где их никто не ждет. – И за это отвечает какой-то внутренний орган? – Пути эволюции неисповедимы. Не исключено, что на прародине айвуров все живые существа обладают способностью к телепортации. А может быть, создатели айвуров позаимствовали эту способность у каких-то маленьких, совершенно беззащитных существ, которые только благодаря умению мгновенно перемещаться в пространстве сумели выжить в суровом мире. – Постой, постой. – Валтор сдернул с головы акубру и принялся тереть ладонью лоб. – Так вот, значит, что произошло сегодня! По дороге к вам на нас напал айвур. Он прыгнул, намереваясь раздавить нас вместе с машиной. Но в последний момент вдруг исчез. Выходит, это было не видение, а телепортация! – Точно, – улыбнулась Татьяна. – А теперь сделай последний шаг – скажи, почему вдруг сработала система телепортации айвура? – Разве он не сам решает, что ему делать? – Айвур – всего лишь животное, подчиняющееся инстинктам. Оно не способно мыслить и принимать решения. За него это делает тот, кто им управляет. Кстати, не исключено, что именно блокировка системы телепортации являлась тем фактором, что удерживал айвуров в Гройхентраппе. Как только система сдерживания по какой-то причине оказалась отключена, айвуры начали свою экспансию. – Видя, что Валтор все еще не может ответить на заданный ею вопрос, Татьяна решила подсказать: – Вспомни, что произошло непосредственно перед тем, как напавший на вас айвур исчез? Валтор задумался. Что произошло? А что вообще могло произойти за те доли секунды, когда огромная туша айвура как будто зависла над квадом? В тот миг время как будто остановилось. Превратилось в клейкую, тягучую смолу, в которую все они влипли. Что там могло произойти? Хотя… Валтор посмотрел на Татьяну, желая убедиться, что она все еще ждет от него ответа. – У меня в руках была флейта. Я дунул в нее. – И что потом? – Раздался звук. Очень высокий. Бухлер сказал потом, что никогда прежде такого не слышал. В смысле ему понравилось. Но и флейта ведь непростая – мне ее подарил Мастер Кнехт. – Вот как, – едва заметно двинула бровью Татьяна. – Услышав подаренную Мастером Кнехтом флейту, айвур тотчас же исчез. – Сигнал? – не очень уверенно предположил Валтор. – Подача команд голосом – самый простой способ управления дрессированным животным. Жесты, которые также нередко используются для этой цели, айвуры не видят, поскольку слепы. Зато слух у них великолепный, улавливающий и воспринимающий звуки не только на большом расстоянии, но и в широком частотном диапазоне. По всей видимости, создатели айвуров использовали для этой цели не слова, которые может повторить кто угодно, а определенные редко встречающиеся звуки. Ответ на ту или иную команду вшит в геном айвура и срабатывает рефлекторно. Звук, который издала твоя флейта, видимо, является командой, приказывающей немедленно возвращаться на базу. – Хочешь сказать, что чуть было не раздавивший нас айвур вернулся в Гройхентрапп? – Пока это только предположение. – И как ты собираешься его проверить? – Для этого мы и разбираем узел неопределенности, который должен привести айвура к нам в Логово. – Чтобы я сыграл ему на флейте? – Ты ведь сможешь повторить тот же самый звук? – Бухлер заставил меня заучить его. – Замечательно. – А это не слишком дерзко – выйти с флейтой против айвура? – Ты будешь не один. Мы все будем рядом. Валтор не стал ничего говорить вслух, но все же подумал, что для айвура завалить одного идиота с флейтой или целый симфонический оркестр – без разницы. Вряд ли хоть кто-то из тех, кто работал в Логове Лукориных, обладал бойцовыми качествами шинандзаки из команды Гинжу. Которым, кстати, тоже требовалось время на то, чтобы добраться до точки поражения айвура. Одним щелчком пальцев такие вещи не делаются. К сожалению. Глава 35 – Это называется «тирольский костюм». Когда-то очень давно такие костюмы носили горцы. То бишь люди, живущие в горах. Если ты посмотришь по сторонам, то увидишь, что вокруг нас тоже горы. Поэтому тирольский костюм здесь более чем уместен – он просто необходим! Лупус Лукорин изо всех сил старался сохранить спокойствие, но по всему было видно, что удается ему это с трудом. Все дело было в том, что Валтор оказался далеко не первым, кто поинтересовался, чего это вдруг Лупус столь странно нынче вырядился. Странно даже для Лупуса Лукорина. А надел Лупус сегодня белую рубашку с длинными рукавами и отложным воротником, короткие кожаные штаны на широких помочах. Сверху – темно-зеленый жилет. На ногах – ботинки на тяжелой рифленой подошве, под которые были надеты полосатые чулки до колен. На голове – смешная маленькая шляпа с прижатыми к тулье полями, украшенная пером. – Не обижайся, Лупус, но это очень странный костюм для встречи с айвуром, – сказал Валтор, едва сдерживая смех. – А какой, по-твоему, костюм является подходящим для встречи с айвуром? – с вызовом вскинул подбородок Лупус. – Ну… – Валтор замялся, не зная, что сказать. – Что-нибудь более практичное. – Вроде как у тебя, – уточнил Лупус. – Ну, в целом да, – согласился Валтор. – Хотя возможны варианты. Как обычно, рамон был в черной майке, длинных кожаных штанах, в шве которых был спрятан стилет, и при поясе с двумя пистолетами. Поскольку в дорогу он не собирался, пыльник Валтор не надел. Но простреленная акубра, разумеется, занимала свое обычное место на голове. В руках Прей держал флейту. Это тоже казалось ему странным. Но все же не так, как тирольский костюм Лупуса. – Давай поспорим, что я в своем непрактичном костюме первым добегу до площади. Валтор в ответ только снисходительно усмехнулся. Во-первых, он не любил бегать, во-вторых, не хотел бежать именно сейчас, в-третьих, он только недавно встал из-за стола, в-четвертых… – Ну, давай! Побежали! Лукорин взмахнул рукой и сорвался с места. Ну, и что после этого оставалось делать Валтору? Либо бежать за ним следом, либо признать свое поражение. Проигрывать Валтор не любил. Поэтому он побежал. Они бежали по аллее среди деревьев с мармеладными листьями, с веток которых свешивались засахаренные яблоки, вишни, груши, сливы, инжир, – причем все сразу. Под ногами у них была розовая карамель. Мимо проносились аккуратные красно-белые скамеечки из леденцов, на спинках которых сидели мышки из зефира и пастилы. Лукорин опередил Валтора буквально на полшага. Перепрыгнув через три шоколадные ступени, Лупус выбежал на середину круглой площади, вымощенной зеленой карамелью, и радостно вскинул вверх руки: – Я первый! – Ты и стартовал первым, – недовольно буркнул в ответ Валтор. Недовольство его было связано вовсе не с тем, что Лукорин опередил его, хотя и не совсем честно, а с тем, что на площади конфетного городка было уже полным-полно народу. Пожалуй, здесь собрались все, находившиеся в данный момент в Логове Лукориных. Прей отыскал взглядом Моисея Бухлера, обнимающего за плечи Регину, Александра Грира, горячо спорившего о чем-то с мужчиной с черной окладистой бородой, которого Валтор не знал, еще несколько знакомых лиц. Не было только Татьяны и троицы ее помощников, среди которых затесался и Хамерхаузен. Они сейчас находились в расположенном под озером научном центре. В их задачу входило создание тщательно проработанного узла неопределенности, в результате чего один из айвуров должен был телепортироваться точно в центре карамельной площади. Работа чертовски сложная, требующая сверхъестественного внимания и точности. И, честно говоря, Валтор даже в самом общем виде не мог себе представить, как они это делают. Он знал только, что весь фокус заключается в создании строго определенной каскадной серии событий, большинство из которых происходят в разных местах и на первый взгляд кажутся абсолютно не связанными друг с другом. Что-то вроде старой присказки о взмахе крыла бабочки на одном континенте, который приводит к цунами на другом. Но Валтору и не требовалось во всем этом разбираться. Ему достаточно было знать, что Татьяна отлично разбирается в своем деле и сделает все, как надо. Ему же нужно будет только сыграть на флейте. Так, чтобы айвур убрался обратно в Гройхентрапп. Валтора тревожил не столько предстоящий эксперимент, сколько странная увлеченность Виира научными проектами Лукориных. Если человека настолько резко бросает из стороны в сторону, значит, у него есть проблемы. Вчера он рамон, а сегодня уже исследователь узлов неопределенности. Ну, не может рамон вот так, в один момент, увлечься, чтобы раз и навсегда влюбиться в пузыри земли. Пусть даже он сам побывал в одном из этих пузырей. Что с того? Валтору тоже доводилось в пузырях путешествовать. Он же не стал после этого лукоринским адептом. Лупус меж тем ходил по площади гоголем. – Обратите внимание! Я обогнал Прея только благодаря моему замечательному тирольскому костюму! – Лукорин принял позу, которая должна была позволить всем собравшимся как следует рассмотреть и по достоинству оценить его наряд. – Простота, изящество и практичность! Разве не это мы ценим в повседневной одежде? С разных сторон раздались разрозненные хлопки. Лукорин приложил согнутую в локте руку к животу и низко поклонился. Глядя на него, Валтор не смог сдержать улыбку. Лупус, конечно, был чудак. Но в своем чудачестве он был изумительно органичен. Другим его просто невозможно было представить. К тому же он был гений. – Ты себе представляешь, что значит быть гением? – спросил как-то раз Лупус у Валтора. Рамон вынужден был признаться, что понятия не имеет. – Это офигительно здорово! – восторженно выдохнул Лупус. И он ведь нисколько не фиглярствовал – ему действительно нравилось быть гением! Из кармашка на широком расшитом поясе Лупус достал золотые часы и, надавив на заводную головку, откинул крышку. – Ровно двадцать две минуты до Часа-Икс! – возвестил он всем присутствующим. – Прошу отойти всех подальше! – Он сделал движение руками, как будто отодвигал собравшихся. – Еще дальше, господа! Все встаньте на траву! На площади остаемся только мы с Валтором! Валтор несколько раз поднял, а затем резко опустил плечи. Наклонил голову к одному плечу, затем – к другому. – Что ты делаешь? – спросил его Лупус. – Разминаюсь. – Зачем? Тебе ведь нужно сыграть всего одну ноту. – А что, если не сработает? – Как это – не сработает? – искренне удивился Лупус. – В лесу-то сработало. – Я не знаю, что тогда сработало. Может, айвур просто передумал и решил убраться. – Айвуры не думают. – Я знаю, мне Татьяна говорила. – Значит, что-то заставило его исчезнуть. – Но это не обязательно должна быть флейта. – Что же тогда? – Откуда мне знать? – Слушай. – Лупус кисло поморщился. – Мы все это обговаривали уже тысячу раз. – Не тысячу. – Ну, хорошо, два или три раза. И все мы пришли к окончательному выводу, что именно звуки флейты заставили айвура телепортироваться. Теперь уже поздно говорить, что что-то, мол, не сработает. Валтор тяжело вздохнул и посмотрел на Лукорина так, будто в чем-то его подозревал. Не в членовредительстве, разумеется, но как минимум в подделке произведений искусства. – Ты уверен, что все пройдет нормально? – Разумеется! – Ты уже видел, как это произойдет? – Нет! – Подобное подозрение возмутило Лукорина до глубины души. – Но в случае, если что-то пойдет не так, мы все повторим заново. Начиная с нашего забега. Потому что я не сомневаюсь, что снова у тебя выиграю. – Нужно было предпринять хотя бы самые простые меры безопасности на случай, если что-то пойдет не так. – Например? – Например, не нужно было собирать здесь людей. – Их никто и не собирал – они сами пришли. – Значит, нужно было запретить. – Запретить – что? – Приходить сюда. – Как я могу что-то им запретить – у нас ведь свободное общество. – Значит, нужно было объяснить, что это опасно. – Они прекрасно это знают. Но все хотят посмотреть на живого айвура. И, разумеется, увидеть, как ты заставишь его телепортироваться. Такое ведь не каждый день случается. – Они хотя бы знают, куда нужно бежать, если вдруг придется спасаться бегством? – Прекрати, Валтор, – снова скривился Лукорин. – Я даже не подозревал, что ты такой зануда. – Можно было раздать людям оружие. – А толку? Тут у нас ученые, а не ганфайтеры. Большинство из них ни разу в жизни не держали в руках оружия опаснее столового ножа. – Оружие никогда не помешает. – Да если дать им оружие, они друг друга перестреляют. – Ладно. – Давая понять, что тема закрыта, Валтор поправил акубру на голове. – Сколько там до явления? Лупус посмотрел на часы. – Четырнадцать минут. Пора запускать шар. – Эффектно щелкнув крышкой часов, Лукорин направился к группе людей, удерживающих на канатах полунадутый воздушный шар. – Давайте газ! – скомандовал он на ходу. Высокий и худой человек в джинсовой куртке открыл кран газового баллона, и шар начал быстро наполняться гелием. Шар был около двух метров в диаметре. В небольшой гондоле была установлена радиоаппаратура. Шар нужен был для того, чтобы с максимально высокой точки попытаться зафиксировать то место, куда телепортируется айвур. Как только шар наполнился до предела, техник в джинсовке опустил рычажок на катушке с тонким тросом, закрепленным на гондоле. И шар начал плавно подниматься в небо. – Как сигнал? – спросил Лукорин у другого техника, сидевшего на раскладном стульчике с большими наушниками на голове. Тот посмотрел на экран стоявшего перед ним включенного планшета и молча показал большой палец. Тем временем Валтор подошел к стоявшим на самом краю газона Бухлеру и Гриру. С дочерью Моисея Валтор уже познакомился. И в целом был согласен с той характеристикой, что дал ей Лукорин. Девица была очень здорово себе на уме, но при этом далеко не глупая. Из таких, как правило, когда они малость пообтешутся, как раз и выходит толк. Достав один пистолет из кобуры, Валтор рукояткой вперед протянул его Гриру. – Держи. – Зачем? – удивленно вскинул бровь Александр Васильевич. – На всякий случай. Грир усмехнулся и дернул за козырек бейсболку, скрывающую его лысину. – Мне уже выдали ружьишко. Грир показал старенькое пневматическое ружье, с помощью которого ему предстояло всадить в шкуру айвура дротик с радиомаяком, сигнал которого как раз и должны были отслеживать приборы, установленные в гондоле воздушного шара. – Возьми ты. – Валтор протянул пистолет Регине. – Спасибо, конечно, – улыбнулась рыжая. – Да только из этой пукалки айвура даже не поцарапаешь. Я видела, как в грудь айвуру едва ли не в упор выстрелили из гранатомета. Ну, в общем, повалить его удалось. Но ненадолго. Единственное надежное оружие против айвуров, какое я видела, – это гравитационные мины. – Тебе надо бы посмотреть, как с ними расправляются шинандзаки, – заметил Моисей. – Да, не отказалась бы. Моисею Валтор пистолет предлагать не стал. Побоялся, что тот в ответ скажет, что у него, мол, есть посох. Перевернув пистолет в руке, Валтор кинул его в кобуру. – Валтор! – окликнул его Лукорин. И, как только Прей обернулся, показал ему три пальца. – Три минуты! – Есть еще времечко, – усмехнулся Валтор. – Ну-ка, давай, быстро, сыграй мне еще раз! – взмахнул перед носом Валтора пальцем Моисей. Накануне вечером, после того как было принято решение об эксперименте с живым айвуром, Моисей несколько часов кряду заставлял Валтора играть ему на флейте. Точнее, не играть, а выдувать все время одну и ту же ноту. Играть какую-нибудь мелодию было бы, наверное, не так скучно. Однако, в конце концов, Бухлер натаскал Валтора так, что тот, даже если бы его разбудили посреди ночи и сунули в руки флейту, сыграл бы на ней одну-единственную, ту самую ноту. Валтор взял флейту двумя руками, осторожно поднес головку к губам и подул в нее. Флейта издала протяжный, чистый звук, похожий на восторженный выдох. – А! – с гордостью посмотрел на дочь Бухлер. Как будто его ученик сыграл не одну-единственную ноту, а целый концерт для флейты и при этом ни разу не сфальшивил. Регина восторженно закатила глаза и беззвучно похлопала в ладоши. Видимо, только для того, чтобы доставить удовольствие папе. – Не растрачивай талант попусту, Валтор! – крикнул Лукорин. – У нас минутная готовность, господа! Лупус выбежал в центр пустой площади, как на арену цирка. – Дамы и господа! Тем, кто еще не знает, представлю Валтора Прея! – Неповторимо красивым жестом опытного конферансье, приглашающего выйти на сцену звезду программы, Лупус вытянул руку в сторону Прея. – Меньше чем через минуту он на ваших глазах укротит дикого слепого зверя, которого мы теперь будем именовать айвуром! Лично мне это название нравится по трем причинам. Первая. – Не прекращая говорить, Лупус достал из кармашка на поясе часы, нажал на головку и бросил взгляд на циферблат. – Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас у нас десятисекундная готовность. Каждый может сам сосчитать от десяти до нуля. Десять… Девять… Лупус побежал в сторону фиолетового газона. Карамельная площадь оказалась пуста. Только Валтор остался стоять на самом ее краю. Хладнокровный и собранный, он был похож на стрелка, ожидающего появления соперника, осмелившегося бросить ему вызов. Как казалось самому Валтору, впечатление портила только флейта, которую он держал в руках вместо пистолетов. Рамон не мог знать мнения по этому поводу людей, безмолвно наблюдавших за ним, иначе бы он был сильно удивлен. И даже озадачен. Обитателям Логова Лукорина флейта в руках рамона, рискнувшего встать на пути айвура, вовсе не казалась чем-то нелепым. Скорее даже наоборот, она представлялась им зримым символом силы человеческого духа, не знающего ни сомнений, ни преград. – Один… Ноль! – торжественно закончил отсчет Лупус Лукорин. И – ничего не произошло. Площадь, как и прежде, оставалась в полном единоличном распоряжении Валтора. Лукорин посмотрел на часы и недовольно сдвинул брови. – Минус один… – сказал он. – Минус два… Минус три… Собравшиеся никак не выказывали своего недовольства, но Лукорин, тем не менее, счел нужным дать объяснения. – Дамы и господа, как вы все прекрасно понимаете, пузыри земли лишь предоставляют нам возможность того или иного события, но отнюдь не гарантируют его. Я лично проверил все расчеты, проведенные по узлу неопределенности, связанному с сегодняшним экспериментом. И смею вас заверить… Айвур появился почти в центре площади. Непомерная громада, эдакая глыба, поросшая грязной, свалявшейся, серо-зеленой шерстью, с головой, будто вколоченной в плечи. Слепая и бездумная машина убийства. Его появление не сопровождалось никакими эффектами. Ни визуальными, ни звуковыми. Тем, кто внимательно наблюдал за пустой, залитой застывшей карамелью площадью, показалось, что они лишь моргнуть успели. И все произошло в тот неуловимо краткий миг, когда их глаза были закрыты веками. В тот момент, когда веки опускались на глаза, площадь была пуста. А когда они вновь поднялись, на карамельной мостовой уже стоял айвур. Но если для людей появление айвура стало в какой-то степени неожиданным, поскольку произошло чуть позже ожидаемого времени, то сам айвур вовсе не был ошарашен или пусть хотя бы немного удивлен случившимся. По всей видимости, телепортация была для него привычным делом. А может быть, она не производила на него большого впечатления, поскольку айвур был слеп. Зверь точно знал, где он оказался и что ему следует делать в подобной ситуации. Скорее, чем Лукорин успел хоть слово произнести, айвур сорвался с места. Он сразу выбрал цель, взял хорошую скорость и явно не собирался никуда сворачивать. О том, чтобы остановиться, так и вовсе глупо было говорить. Глядя на несущуюся на него со скоростью как следует разогнавшегося квада гору мышц, костей и сухожилий, Валтор почувствовал себя как под внезапно хлынувшим с ясного неба ледяным дождем с градом. – Грир! – крикнул он на всякий случай. Но старик уже вскинул свою духовушку. Ему и целиться не нужно было – в такую громадину, как айвур, мог промахнуться разве что только слепой. Приглушенно и смазанно хлопнул выстрел. Дротик впился в правое предплечье айвура. Зверь этого даже не почувствовал. – Есть! – крикнул Грир. Валтор вскинул руки, держащие флейту. И, сам не зная зачем, должно быть, просто для куража, поднял правую ногу и прижал носок к чуть согнутому колену левой. Айвур выбросил вперед лапу с растопыренной пятерней. Валтор даже и не предполагал, что она такая длинная. Он полагал, что в запасе у него еще три-четыре секунды. Но поскольку лапа вот-вот должна была прихлопнуть его, как комара, рамон прижал пальцами нужные клапаны и дунул в головку. Звук будто стер айвура с полотна реальности. Миг назад он заполнял собой едва ли не все пространство, и вот – его уже нет. Неожиданно для себя самого Валтор снова подул в головку флейты и выдал длинную вибрирующую трель. Фффрррррррыть! – Это ты к чему? – окликнул его Лукорин. – Просто так, – ответил Валтор. – А ногу зачем задрал? – Не бери в голову. – Валтор встал на обе ноги. – Мне так было удобнее. Лукорин повернулся к технику в наушниках: – Как сигнал? – Отсутствует, – качнул головой техник. – Исчез, как только айвур телепортировался. – Слышал, Валтор! – радостно воскликнул Лукорин. – Не знаю, куда ты отправил этого монстра, но в Усопших Землях его уже точно нет. Валтор молча пожал плечами. Ему нечего было сказать. Он ведь, собственно, ничего и не сделал. В смысле, ничего такого, из-за чего стоило бы шум поднимать. Подойдя сзади, Бухлер положил руку Валтору на плечо. – Молодец. Как это у тебя получилось? Последняя трель? – Случайно, – смущенно улыбнулся Валтор. – Э! – прищурившись, погрозил пальцем Моисей. – Ты мне это брось! Таких случайностей не бывает! – Он подошел поближе и приобнял Валтора за плечи. – Ты запомни, как это у тебя получилось. И упражняйся. Постоянно, как только выдалась свободная минута, не дурака валяй, а работай. Флейта, она, как и пистолет, требует постоянного внимания к себе. Можешь мне поверить. Я серьезно. Мне и с тем и с другим дело иметь приходилось. Ты уж извини, но великий флейтист из тебя не получится. Но у тебя есть главное – свой стиль, своя манера звукоизвлечения. Это твое – Фффрррррррыть! – я такого никогда прежде не слышал. Значит, что от тебя требуется? – А что от меня требуется? – удивленно переспросил Валтор, полагавший, что все, что от него требовалось, он как раз-то выполнил. Бухлер усмехнулся и похлопал Валтора по плечу: – Сдается мне, парень, эта флейта способна на нечто большее, нежели только чудищ гонять. А это значит, тебе придется с ней разбираться. – Как? – растерянно спросил Валтор. – Потихоньку, осторожненько. Тут ведь главный принцип какой? – Какой? – обреченно спросил Валтор. Бухлер поднял указательный палец: – Не навреди! – А почему я? – Тебе ведь подарил флейту Мастер Игры. А он понимает, что делает. Думаешь, он просто схватил первое, что подвернулось под руку? Нет, брат, Иозеф Кнехт понял, что ты сделаешь с этой флейтой такое, чего не сможет никто другой. – Как он мог это понять? В первый раз мы разговаривали-то с ним всего пару минут. – Так на то он и Мастер Игры. То, на что другому требуется время, он схватывает с лету, в первый же момент. И это вовсе не интуиция, а очень хорошее знание Игры. Ну, и опыт, разумеется. Кнехт улавливает такие тонкие связи между всем сущим, на которые кто другой даже внимания не обратит. Так что держи свою флейту крепче и не питюкай. А то ведь, знаешь, как оно бывает: как аукнется, так и питюкнется. Понимаешь? Валтор ничего не понял. Но сделал вид, что ему все ясно. Глава 36 Дело оставалось за малым – нужно было забрать Иону из Борея-2. И убедиться в том, что зомби-вирус не превратил его в зомби-андроида. И Иона Пурпур остался все тем же Ионой Пурпуром, с которым он когда-то, как теперь казалось, очень давно, начал свое путешествие через Усопшие Земли. В остальном же все складывалось настолько же славно, насколько и необычно. Все получалось правильно. И Валтор понимал, что это хорошо. Хотя и немного странно. Потому что хорошо вроде как подразумевает, что раньше было плохо. Или плохо будет потом? Кто знает. Странным было и то, что на этот раз Валтор ехал один. В какой-то момент выяснилось, что у всех, с кем и ради кого он приехал в Усопье, имелись свои планы. Причем настолько разные, что трудно было поверить в то, что было что-то объединявшее их. Все очень тепло попрощались, попросили Валтора непременно передавать приветы и наилучшие пожелания Ионе, после чего разошлись в разные стороны. Наверное, это было нормально. Хотя и немного грустно. Зато каждый из них получил то, что хотел. Ну, или, по крайней мере, был в этом уверен. Что, в общем, тоже было неплохо. Торопиться Валтору было некуда, поэтому он не сидел на стимуляторах и не гнал квад, как ненормальный. Когда ему хотелось есть, он останавливал машину и готовил горячую еду. На ночь он останавливал машину у обочины и укладывался спать на заднем сиденье. Проезжая через Борей-3, он, конечно же, заглянул к Иозефу Кнехту, чтобы рассказать, какое применение нашел подаренной флейте. Мастер Кнехт был немало удивлен тем, что рассказал ему рамон. Но при этом, как и Моисей Бухлер, высказал предположение, что это далеко не все, на что способна флейта. Думая поначалу, что заглянул в Борей-3 на час-другой, Валтор целый день провел в поселке гуманитариев. Прей встретился с Люцием Ипполитом Краут-Роком Пятым, который оказался столь впечатлен теми необычными звуками, что извлекал Валтор из флейты, что предложил ему незамедлительно сыграть с их местным оркестром. Валтор отказывался как только мог. В конце концов, он ведь даже не был музыкантом в том смысле этого слова, как сам его понимал. И на флейте он не играл, а лишь извлекал из нее некие звуки, которые, по его мнению, ну никак нельзя было назвать музыкой. Но, в конце концов, после того, как Люций привлек к психологической обработке Валтора еще нескольких местных музыкантов, ему пришлось согласиться. Валтор полагал, что то, в чем он согласился принять участие, будет чем-то вроде небольшой совместной репетиции. Но это оказался настоящий концерт. С освещенной разноцветными огнями сценой и заполненным зрителями залом. Сам Мастер Игры почтил концерт своим присутствием. Играли, разумеется, в основном местные музыканты. Коллектив у них был серьезный и отлично сыгранный. С богатым репертуаром. Валтор же стоял в левом углу сцены, выходить откуда он категорически отказался, и лишь время от времени, когда считал нужным, вставлял свои странные пассажи на флейте. Лично ему это казалось абсолютно пустым и бессмысленным занятием. Однако всякий раз его вставки встречались одобрительными аплодисментами зрителей. В конце концов, Валтор вполне освоился на сцене. И настолько осмелел, что даже встал на одну ногу, как на карамельной площади. После чего зал буквально взорвался от восторга. После концерта Валтор пообщался со многими обитателями поселка гуманитариев, с которыми прежде не был знаком. Каждый из них был по-своему интересен и уникален. Их познания в самых разных областях выходили далеко за те границы, к которым Валтор даже приближаться не рискнул бы. Но, как ни странно, разговаривая с ними, рамон не ощущал даже незначительной скованности или отстраненности. Он чувствовал себя не гостем, в отношениях с которым хозяева проявляли лишь уместную в данном случае вежливость, а добрым другом, которого давно уже ждали, чтобы поделиться новостями или рассказать о свежих впечатлениях. Валтор с удовольствием остался бы в Борее-3 дней на десять, а то и дольше. Но у него было два дела, которые он не мог откладывать на неопределенный срок. Ему нужно было наконец увидеть Иону, чтобы удостовериться в том, что с андроидом все в порядке. После этого Иона, как и остальные, мог отправляться путем, который он для себя наверняка уже наметил. А Валтору нужно было еще вернуться в Треугольник Кластеров, где бесчинствовали айвуры. Он ведь обещал ожидавшим его возвращения джангурам, что поможет очистить Битхант от чудовищ. И теперь, когда он знал, как это сделать, каждый день промедления был похож на предательство. Чем он займется после того, как изгонит монстров из Битханта? Этого Валтор пока не знал. Однако ему было ясно, что после всего, что с ним произошло, он вряд ли снова станет колесить по пампе, скупая мясо и траву у окрестных реднеков, чтобы потом перепродать в кластере и на заработанные деньги проторчать несколько вечеров в баре. На подъезде к Борею-2 Валтор обогнал две повозки, запряженные лысыми ламами. Одна была загружена сеном, другая – корзинами с фруктами. Жизнь в Усопье шла своим чередом. Каждый был занят своим делом. И это тоже было здорово. Когда Валтор смотрел на то, как все просто и в то же время правильно устроено в Наукограде, он понимал, что в какой-то момент общество кластеров свернуло не в ту сторону. И продолжало идти по этому кривому пути до тех пор, пока все чуть было не закончилось катастрофой. И, что самое страшное, эту катастрофу мог устроить один маньяк, дорвавшийся до денег и власти. Если это и была та самая пресловутая стабильность, о которой постоянно твердили главы Гильдий, то пусть-ка она катится ко всем чертям. Людям, которые хотят просто жить, а не править, такая стабильность на фиг не нужна. Истинный порядок возможен только на кладбище. И то если это не то кладбище, за которым присматривает Моисей Бухлер. Общество живых людей – это самоорганизующаяся система, в которой нет и не может быть законченного порядка. Оно постоянно должно находиться в движении, ведущем к созданию наиболее удачных на данный момент форм взаимодействия всех общественных групп. Если же такого взаимодействия нет, общество начинает разрушаться. Как кластер, в стенах которого образуются трещины, незамеченные роботами-ремонтниками. В трещины попадает вода. Зимой вода обращается в лед. Лед еще сильнее разрывает надтреснутый бетон. В конце концов, здание, кажущееся образцом устойчивости и стабильности, начинает разрушаться. Процесс этот уже невозможно остановить. Буквально на глазах кластер превращается в груду обломков. Иону Валтор нашел в доме Александра. С тяпкой в руках андроид полол грядки в огороде. Он не был похож на зомби. Лицо его не было обезображено гниющими язвами и трупными пятнами. Вот только волосы его поседели и кожа была неестественно бледной. – Нашел себе достойное занятие? – насмешливо поинтересовался Валтор. – Занятие ничем не хуже другого, – опершись на тяпку, ответил Иона. – Ты вернулся быстрее, чем я рассчитывал. – С Хамерхаузеном и его подружкой произошла удивительная история. Помнишь, мы встретили в Лунном Карантине странного чудака, называвшего себя Королем Ящериц? – Иона молча кивнул. – Так вот, Хамерхаузен тоже с ним повстречался. Тот сначала показывал Хамерхаузену с подружкой какие-то странные фокусы, а потом отыскал для них залипший на болоте пузырь вероятности. Который закинул их знаешь куда? В озеро, что рядом с Логовом Лукориных! – В котором пираньи живут? – Еще одна счастливая случайность – пираний в тот день покормили. – Что-то слишком много случайностей, – покачал головой Иона. – Может, Лукорин ко всему этому руку приложил? – Лупус клянется, что все это стало для него полнейшей неожиданностью. – Люди постоянно лгут. Причем зачастую делают это совершенно неосознанно. – Ты законченный мизантроп, Иона. – Теперь я вдвойне мизантроп. Если прежде я не любил людей только как андроид, то теперь не люблю их еще и как зомби. – Как, кстати, твое зомбячье самочувствие? – Никогда не чувствовал себя лучше. Я пришел в себя на следующий день после того, как меня привезли в поселок. И с тех пор никаких рецидивов. Александр, правда, твердит, что за мной нужно еще понаблюдать. Но я только ждал твоего возвращения. – Ты хочешь уехать? – Разумеется. Теперь мне не грозит внезапная смерть. Может быть, я вообще стал бессмертным? В любом случае у меня целая жизнь впереди, и я хочу провести ее с толком. – И чем же ты собираешься заняться? – Для начала посмотрю, чем закончится процесс над Киром Дунгаевым. Если ему не удастся отвертеться, значит, у людей из кластеров еще есть будущее. В противном случае из Треугольника лучше бежать. Хоть в те же Усопшие Земли. А лучше так куда подальше. – А что у тебя с волосами? Иона улыбнулся и провел ладонью по седым волосам. – Один из побочных эффектов воздействия зомби-вируса. Волосы и кожа утратили пигментацию. Теперь я альбинос. Если бы не искусственная радужка, то и глаза у меня стали бы красными, как у альбиноса. – А другие нежелательные последствия? – Сущие мелочи, о которых и говорить не стоит, – беспечно махнул рукой Иона. Слишком уж беспечно, как показалось Валтору. Но он решил пока не развивать эту тему. Глава 37 Им все-таки пришлось провести еще два дня в поселке естественников. На этом настоял Александр, считавший необходимым провести ряд тестов, чтобы убедиться в том, что с Ионой все в порядке и его можно отпустить. Александр прекрасно понимал, что если уж Иона решил уехать, то удержать его все равно не удастся. Последнее обследование было нужно ему для того, чтобы таким образом хотя бы себя самого успокоить. С Ионой действительно все было в порядке. Хотя можно ли так сказать о человеке или андроиде, инфицированном зомби-вирусом? После того как в организме Ионы произошли спровоцированные зомби-вирусом изменения, активность вируса упала до минимума. Фактически вирус никак себя не проявлял. Иона являлся всего лишь вирусоносителем. Но это не означало того, что активность вируса не могла в какой-то момент снова подскочить. Что произойдет тогда, никто не знал. И, что самое главное, невозможно было даже предположить, что могло бы спровоцировать новую вспышку активности зомби-вируса. Поэтому, провожая Валтора с Ионой, Александр тоном, не терпящим возражений, потребовал: – Ты должен снова явиться на обследование не позднее чем через шесть месяцев. Кордон для вас теперь не преграда, так что никаких отговорок я не приму. Валтор, ты за это отвечаешь. – А почему это я? – удивился Валтор. – Иона – взрослый и вполне самостоятельный андроид. – Вот за такими взрослыми и самостоятельными как раз и нужно присматривать. А то сами они считают, что им, как взрослым и самостоятельным, никто не указ. Ионе пришлось клятвенно пообещать, что ровно через полгода он явится на новое обследование. А Валтор согласился проследить за тем, чтобы Иона не забыл о своем обещании. Хотя когда это было, чтобы андроид о чем-то забыл? Он мог только имитировать забывчивость, если ему это было выгодно. Люди же принимали это за чистую монету, поскольку для них забывчивость была обычным делом. Хотя и они тоже нередко пользовались забывчивостью как отговоркой от дел, которые просто не хотели делать. В дороге им было о чем поговорить. Валтор уже рассказал Ионе о том, как он неожиданно для всех открыл способ избавления от айвуров. Простой, эффективный и абсолютно бескровный. Рассказал и об эксперименте, что был проведен в Логове Лукориных. Также не забыл он поведать и о своем музыкальном успехе в поселке естественников. К последнему заявлению Валтора Иона отнесся скептически. Он полагал, что гуманитарии всего лишь проявили присущую им вежливость. – Ты ошибаешься, – стоял на своем Валтор. – Это был подлинный успех. – За три дня невозможно выучиться играть на флейте так, чтобы поражать своим мастерством искушенную публику, – уверенно заявил Иона. – Даже я не смог бы этого сделать, – добавил он со скромным достоинством. – Им понравилась моя творческая самобытность. – Друг мой, ты меня поражаешь. Эдак каждый неуч может назвать свои глупости самобытностью. Ты когда-нибудь слышал о самобытном математике? Или о самобытном враче? – Тебя не было на том концерте, – только и сказал Валтор, не желая продолжать этот бессмысленный спор ни о чем. Поведал Валтор Ионе и о том, куда вознамерились отправиться другие члены их команды. Моисей Бухлер, разумеется, не мог оставить без присмотра свое кладбище. Компанию ему решили составить Александр Грир и дочь Моисея Регина. Грир на прощание показал Валтору селфи с зомби, что он снял на его планшет, и попросил непременно передать его в Общество любителей живых мертвецов, которое, как оказывается, существовало в Кластере Джерба. И насчитывало, между прочим, порядка двух сотен очных членов. А вот Хамерхаузен решил остаться у Лукориных, чтобы всерьез заняться изучением пузырей вероятности. Последнее заявление потрясло Иону более, чем рассказ Валтора о своих музыкальных успехах. – Тут что-то не так, – уверенно заявил андроид, покачав головой. – Мне тоже так кажется, – согласился с ним Валтор. – Вот только что именно не так, я понять не могу. – А дочь Бухлера, она как, симпатичная? Валтор ненадолго задумался. – Я бы сказал, на любителя. – И добавил после паузы: – Она – рыжая. – Это что-то значит? – Рыжие не всем нравятся. – Зато если уж понравятся… – На что ты намекаешь? – Тебе нравятся рыжие? Валтор поджал губы и сделал неопределенный жест рукой. – А Хамерхаузену? – Хамерхаузен рассказывал, что все то время, что он с этой рыжей находился в Лункаре, они только и делали, что цапались друг с другом как кошка с собакой. – А вот это как раз ничего не значит, – сказал Иона. – Выходит, ты все-таки намекаешь… – Я ни на что не намекаю, Валтор. Я делаю умозаключения на основе текстов, что хранятся в моей памяти. – Тексты? Какие еще тексты? – Романы, друг мой. Любовные романы. Был такой литературный поджанр, пользовавшийся определенной популярностью в начале двадцать первого столетия до Эпохи Сепаратизма. – Ну и как оно? – Как литература – труха. Но встречаются интересные жизненные наблюдения. – И при чем тут Хамерхаузен? – Хамерхаузен решил остаться в Усопье, следовательно, для этого имелась причина. – Очень глубокое наблюдение, – усмехнулся Валтор. Иона будто и не заметил сарказма в его словах. – Это – первое. Второе. Он сразу же принял активное участие в работе группы Лукориных. Хотя прежде, как я понимаю, особых рвений в науках не проявлял. – Верно понимаешь, – кивнул Валтор. – Виир – обычный рамон. – Следовательно, Виир хотел произвести на кого-то впечатление. А теперь сложи два и два и ответь мне, кто бы это мог быть? Сразу скажу, это не Лупус Лукорин. И даже не Татьяна. – Хочешь сказать… – Нет, это ты хочешь сказать Валтор. – Да уж… – только и сказал Валтор и сдвинул акубру на глаза, давая тем самым понять, что разговор на эту тему закончен. Сейчас, когда Иона сидел за рулем квада, а Валтор – рядом с ним, они могли обсудить все более подробно. – Как тебе лукоринская идея насчет инопланетного происхождения айвуров? – Насколько я понял, это не идея, а научный факт. – Я имею в виду то, что Гройхентрапп использовался кем-то в качестве склада для биологического оружия. – Тут есть один настораживающий меня момент. Склад с оружием не должен находиться слишком далеко от предполагаемого поля боя. Валтор сдвинул акубру на затылок и почесал пальцем лоб. – Так, Иона, я не всегда понимаю, что ты хочешь сказать. Ты можешь выражаться конкретно? – Что, если айвуры – это оружие, которое готовилось для войны с нами? – С нами – это с кем? – растерянно переспросил Валтор. – С тобой и со мной? – С нами – это значит со всеми, кто живет на Земле. – Не думаю, – покачал головой Валтор. – Для того чтобы уничтожить всех людей на Земле, айвуров из Гройхентраппа маловато будет. Сколько мы их уже перебили? – Мы? – Джангуры, шинандзаки, Хамерхаузен с Региной. А по сути, мы ведь только еще разминаемся. Если они не уберутся к себе в Гройхентрапп, мы перебьем их всех. Да, потери с нашей стороны могут оказаться большими, но не критическими. Иона покачал головой, поражаясь наивности своего собеседника. – Во-первых, кто тебе сказал, что на Землю нельзя перебросить новую партию айвуров? Во-вторых, с чего ты взял, что Гройхентрапп – единственное место их обитания? Ты же сам никогда дальше Битханта не бывал. А ведь по сравнению с другими ты, можно сказать, бывалый путешественник. Если кто-то действительно собирался использовать айвуров для того, чтобы захватить Землю, то таких Гройхентраппов может быть сотни, если не тысячи. И представь, что все айвуры из всех своих загонов одновременно вырвались на свободу. Боюсь, что далеко не везде люди смогли найти эффективные способы борьбы с ними. Вот ведь те же джангуры спасовали. Хотя, казалось бы, прирожденные воины. – Ты говоришь об этом так невозмутимо, как будто тебя это совершенно не касается. – Я говорю спокойно, потому что, во-первых, знаю, что от меня ничего не зависит. Я не могу оказаться во всех точках Земли одновременно. Во-вторых, пока это лишь мое предположение. Но подумай только, Валтор, ведь если все так, как я говорю, то получается, что люди сами подписали себе смертный приговор. – Не понял. Каким образом? – Вступив в Эпоху Сепаратизма, разумеется. Прежде существовало множество самых разных средств связи, охватывающей все население Земли. Сейчас мы бы уже знали, если бы где-то еще произошли атаки айвуров, подобные нашей. И мы с легкостью могли бы поделиться с другими нашими способами борьбы с айвурами. И – все. На этом вторжение оказалось бы закончено. Однако в нынешней ситуации людской разобщенности айвуры представляют собой очень эффективное оружие. Валтор ответил не сразу. То, что говорил Иона, во многом было сродни мыслям, которые и ему самому приходили в голову. Люди не должны делиться на группы по каким бы то ни было признакам. Они должны жить вместе, постоянно общаться между собой, обмениваться мыслями и идеями. Это – путь развития. Сепаратизм же неумолимо влечет за собой стабильность, стагнацию и упадок. – Значит, нам нужно снова объединяться, – сказал Валтор. – Ты один хочешь заново объединить всех людей? – В голосе Ионы звучало неподдельное удивление. – Каким образом? У тебя есть идеи? – У меня есть флейта, подаренная Мастером Игры. – Валтор поднял инструмент, что держал в руках, вертикально. – У меня есть акубра. – Он снял шляпу с головы и надел ее на флейту. – И у меня есть приятель по имени Иона Пурпур – андроид, альбинос и немножечко зомби. Полагаешь, этого недостаточно для того, чтобы перевернуть мир? – Было бы желание, – вполне серьезно ответил Иона. Глава 38 Сухопутная лодка «Кабу-Кабу» стояла посередине дороги. Борта ее были подняты, как перед боем. Вниз откинут был только один носовой щит, за которым находилась гарпунная пушка. Объехать лодку, не задев ее борт, было невозможно. Так что квад пришлось бы все равно остановить. – Эй! На борту! – окликнул Валтор взиравшего на него сверху вниз часового. – У вас что, горючее закончилось? – Мы ждем слепого зверя, – ответил шинандзаки. – Серьезно? У вас с ним встреча назначена или просто так ждете? Отодвинув часового плечом, с борта лодки свесился Гинжу. – Наблюдатели подали сигнал, что зверь движется по дороге в нашу сторону. Будет здесь минут через двадцать. Так что сдвинь-ка свою машину поближе к обочине. А то, не ровен час, зацепим. – Вы собрались завалить айвура? – Точно. Чтобы удобнее было смотреть вверх, Валтор сдвинул акубру на затылок. – Скажи, Гинжу, тебе нравится убивать айвуров? – Нет, – не раздумывая, ответил командир «Кабу-Кабу». – Мне не по душе любая бессмысленная смерть. Даже если это смерть монстра. Айвуров приходится убивать, чтобы они не причинили большего зла. – Тогда посмотри, как я с ним расправлюсь. – С айвуром? – уточнил Гинжу. – Да. – Ты? – Да. – В одиночку? – Разумеется. – Думаешь использовать пулемет? – Гинжу кивнул на зачехленное оружие. – Кое-что другое, – лукаво подмигнул Валтор. – Могу я поинтересоваться, что именно? – Тогда это будет неинтересно. – Но ты уверен, что в одиночку справишься с айвуром? – Точно! Гинжу усмехнулся и сделал приглашающий жест рукой: – Действуй! Валтор похлопал по карману, проверяя, на месте ли то, что ему было нужно. – Если что, подай знак, и мы придем на помощь, – сказал Гинжу. – Спасибо, но помощь не потребуется. Шинандзаки молча развел руками. Он с уважением относился к человеку, всецело полагающемуся на собственные силы. Но не одобрял чрезмерной самонадеянности. Гинжу знал, что собой представляет айвур. И знал, что в одиночку с ним не справиться. Но он не мог запретить Валтору попытаться доказать обратное. Тем более что ему было интересно, как именно рамон собирается это сделать. – Хорошо выглядишь, Иона, – кивнул он андроиду. – Спасибо, – улыбнулся тот в ответ. – В Борее-Два тебя, видно, основательно подлатали. Когда ты в последний раз покидал наш поселок, видок у тебя, прямо скажем, был не очень. – Мне помог Моисей Бухлер. – Моисей Бухлер? – удивленно вскинул брови шинандзаки. – Я полагал, он только в мертвецах разбирается. – Он еще знает Три правила крови. – Что за правила такие? – живо заинтересовался Гинжу. – Спроси у него сам. Он с удовольствием расскажет. Очень полезная вещь. – А волосы ты зачем высветлил? – Говорят, сейчас так модно. Так они неторопливо беседовали обо всем и одновременно ни о чем. До тех пор пока наблюдатель, сидевший на крыше рулевой рубки «Кабу-Кабу», не вскочил на ноги и не закричал, указывая на дорогу: – Слепой зверь! Валтор лениво поглядел назад. Айвур бежал по дороге в своей обычной манере – наклонившись вперед и отталкиваясь от земли согнутыми суставами пальцев передних лап. Он должен был уже засечь своим радаром стоящие на дороге машины. Но сворачивать айвур не собирался. Он явно намеревался снести препятствие со своего пути. – Ты даже квад не развернешь? – спросил у Валтора Гинжу. – Не-а, – с ленцой отозвался тот. Гинжу недовольно поджал губы. Своей беспечностью Валтор ставил под угрозу и экипаж «Кабу-Кабу». – Не волнуйся, – успокоил его Валтор. – Проблем не будет. Хотел бы Гинжу быть так же уверен в этом, как и рамон. – Никси, быстро к пушке! Держи зверя на прицеле, но без приказа не стреляй! Койя – стрелков на нос! Варнака, к рулю! Будь готов дать полный назад! – Ты мне не доверяешь, – с укоризной посмотрел на Гинжу Валтор. – Я отвечаю за своих людей. – Понимаю, – наклонил голову Валтор. Монстр находился уже в нескольких прыжках от перегородивших дорогу машин. Он вскинул безглазую морду, как будто принюхиваясь к чему-то. Возможно, он пытался уловить волны страха, исходящие от тех, кого он готов был уничтожить так же легко, как человек прихлопывает ладонью севшую на стол муху. У зверя была цель, которая вела его вперед. То, что задерживало его, являлось лишь досадной помехой, которую следовало убрать. Просто смахнуть с пути. Не раздумывая, не колеблясь, не сомневаясь. Зверь был слишком велик и силен для того, чтобы сомневаться в своем праве устанавливать собственный порядок. Айвур уже занес лапу для удара, который должен был опрокинуть квад в кювет. А потом он плечом толкнет в борт сухопутную лодку – она точно не устоит на колесах. Тех, кто высыпется из нее, он растопчет ногами. А может быть, пробежит мимо, не обращая внимания на их немощную возню. Все будет зависеть от того, что подскажет ему инстинкт. Айвур оттолкнулся задними конечностями от дороги и сделал последний прыжок. В тот же миг Валтор выхватил из кармана небольшой серебряный свисток на такой же серебряной цепочке. Таких свистков наделал великое множество Лупус Лукорин. На живых айвурах свистки не проверялись, поскольку айвуров под рукой не оказалось. Но частотный спектр звучания свистка был абсолютно идентичен звучанию чудесной флейты Валтора. Рамон поднес свисток к губам и дунул. Раздался тот же самый высокий ровный звук, который только один Валтор Прей умел извлекать из подаренной Мастером Кнехтом флейты. И чудовищный монстр исчез. Будто растворился в воздухе. Даже Иона, хотя и знал, что должно было произойти, онемел от изумления. Что уж говорить о команде шинандзаки, которые уже готовились принять бой в крайне невыгодных для себя условиях. Минуту, а то и дольше, мир был погружен в безмолвие, которое было красноречивее любых слов. Валтор купался в этой тишине, как в овациях зрителей на концерте. А потом команда «Кабу-Кабу» взорвалась восторженными криками. Кричали все одновременно. Поэтому вычленить что-то определенное из общего хора голосов не представлялось возможным. – Впечатляет, – сказал Иона. – Я рад, что тебе понравилось, – улыбнулся в ответ Валтор. – Что это было? – свесившись через борт лодки, крикнул Гинжу. – Чудо! – в тон ему ответил Валтор. – Держи! Размахнувшись, он кинул свисток Гинжу. Шинандзаки поймал маленькую серебряную вещицу и удивленно посмотрел на нее. – Теперь, если встретишь айвура, просто дунь в свисток, – сказал Валтор. – И снова произойдет чудо? – недоверчиво склонил голову к плечу Гинжу. – Непременно, – заверил его Валтор. – Нужно только верить. Глава 39 Они пересекли кордон в том же месте, где и въехали в Усопье. Диск Ионы так же безупречно обезвредил гравитационную мину, освободив проезд. А затем послушно вернулся в руки хозяина. – Кстати, – сказал Валтор, глядя на то, как аккуратно укладывает Иона диск в пластиковый кейс. – Мастер Кнехт сказал, что моя флейта способна не только айвуров отпугивать. – И на что же она еще способна? – поинтересовался Иона, усаживаясь за руль. – Этого он и сам не знает. Я подумал, может, у тебя есть какие-нибудь предположения? – Никаких, – покачал седой головой андроид. Солнце клонилось к закату. Было еще тепло, но в воздухе уже ощутимо пахло осенью. Кончики травы в пампе начали желтеть. Непонятно, с чего вдруг Валтор почувствовал необъяснимую грусть. Не ту, щемящую, от которой будто сама душа сжимается, а тихую, спокойную, почти незаметную. Которая незаметно приходит и так же незаметно незнамо куда уходит. А может быть, и не уходит вовсе, а растворяется, уплывает, превращаясь в вечерний туман. – Где бы ты сейчас хотел оказаться? – спросил Валтор. Иона удивленно посмотрел на него: – В каком смысле? – Если бы у тебя была возможность оказаться где угодно. Где ты только пожелаешь. Какое место ты бы выбрал? Иона задумался. Он думал так долго, что Валтор даже забеспокоился – обычно андроид не обдумывал так долго ни один вопрос. – Не знаю, – сказал он наконец. Что тоже было крайне необычно. – Наверное, я предпочел бы остаться там, где я есть. – В этом кваде, едущем через пампу? – удивился Валтор. – А почему бы и нет? – пожал плечами Иона. – Я чувствую себя здесь на своем месте. – Серьезно? – спросил недоверчиво Валтор. – По-твоему, у меня есть причины тебя обманывать? – Для того чтобы обмануть, зачастую вообще не требуется никаких причин. – Ну, а сам ты где бы хотел оказаться? – Прямо сейчас? – Да. – В ванной. – В какой еще ванной? – Да в какой угодно. Главное, чтобы полной горячей воды. И чтобы музыка играла. Какая-нибудь не очень шумная. – Это не ответ. – Почему? – Да потому, что ванна – это не что-то особенное. Ванну можно принять где угодно. Сказать: «Я хочу оказаться в ванной», все равно что сказать: «Я хочу оказаться в постели». Я думал, ты спрашиваешь о каком-то конкретном месте. – Ладно, сойдемся на том, что мы оба считаем этот квад лучшим местом в мире. – Уже хотя бы потому, что на нем можно уехать куда угодно. – А помнишь, как ты впервые оказался в этом кваде? Ты же прятался в холодильнике! – У тебя в тот момент положение было не лучше. – Да, но я, по крайней мере, сидел за рулем! – Ну, а теперь за рулем сижу я. – Зато я не в холодильнике. Иона резко надавил на тормоз. – Смотри, что это там? Валтор посмотрел в ту сторону, куда указывал Иона. По правую руку от них простиралась все та же пампа. Высокая, желтеющая поверху трава и редкие деревья. Заходящее солнце окрашивало небо в розоватые тона. Все было тихо и мирно. Как бывает ранним вечером в пампе. Вот только подобная тишина зачастую оказывается обманчивой. Вечерняя тишина в пампе может таить в себе больше напастей, чем иголок понатыкано в спину ежа. – Видишь два дерева, одно высокое, прямое, другое с изогнутым стволом? Валтор молча кивнул. Что-что, а уж деревья-то он видел отчетливо, хотя и росли они почти у самого горизонта. – Почти посередине между ними. – Иона сунул в руки Валтору большой полевой бинокль. Приложив окуляры к глазам, Валтор повел биноклем из стороны в сторону. И наконец увидел то, о чем говорил андроид. – Это человек! – воскликнул он вне себя от изумления. Человек шел в сторону заката. Никаких вещей у него не было. Спина человека была голой, но ее не покрывали узоры татуировок, значит, это был не джангур. – Едем за ним! – не раздумывая долго, решил Валтор. Однако Иона не торопился исполнить приказ, отданный в столь ясной форме. – Тебе не кажется это странным? – спросил андроид. – Что именно? – Что одинокий человек делает вечером в пампе? – Может быть, у него сломался квад, – предположил Валтор. – Он направлялся в Усопшие Земли? – недоверчиво прищурился Иона. – Не знаю. – А почему он по пояс голый? – Давай догоним его и спросим. – Почему он направляется не в сторону кластера? – припечатал Иона последний вопрос. – Человек, у которого сломался квад, или, допустим, с ним случилась какая-то другая напасть, должен направляться туда, где у него будет реальный шанс получить помощь. То есть в кластер. Отсюда до Верда не так уж далеко. – К чему все эти рассуждения? – не понял Валтор. – Это может оказаться ловушка. – Скрамблеры не подходят близко к кластерам. – Раньше, может, и не подходили. Но все меняется. – На худой конец, у нас есть оружие. – А вот это дельное замечание. Держи свои пистолеты наготове. – Мои пистолеты всегда наготове. А вот с каких это пор ты стал таким осторожным? – Должно быть, после того, как едва не умер. Иона вдавил в пол педаль газа и вывернул руль вправо. Человек шел медленно. Квад быстро догонял его. А он даже не оборачивался, чтобы посмотреть, кто едет за ним следом. Хотя не мог не слышать работающий мотор квада. Валтор не поддерживал мысль Ионы насчет ловушки, которую могли устроить им скрамблеры. Определенно это было абсолютно не в их духе. Но что-то с этим одиноким путником было определенно не так. – Можно вопрос о смерти? – спросил Валтор, в очередной раз опустив бинокль, через который он рассматривал окрестности. – Если ты о жизни после смерти и вообще…. – Нет, меня интересуют личные ощущения. – Ну, давай. – Насколько я себе представляю, в смерти человека больше всего пугает необратимость процесса угасания сознания. То же самое происходит, когда мы засыпаем. Но тут мы знаем, что сон – это лишь на время. Смерть же – навсегда. Ты говоришь, что умирал. Но у тебя лишь прекращались жизненные функции тела. Разум твой тоже временами отключался, но ты ведь знал, что на самом деле он остается в целости, что с ним ничего не случится. Выходит, тебе не было страшно? – Было, – ответил Иона. – Еще как было. – Почему? – В тот момент я не задумывался о том, что мои тело и сознание могут существовать раздельно. Я просто чувствовал, что умираю, что моя жизнедеятельность прекращается. И от осознания этого мне становилось страшно. Чертовски страшно. Валтор постучал пальцами по приборной панели. Затем поднял руку и поправил акубру на голове. – То есть можно сделать вывод, что страх смерти – это только наша фантазия? – А с чего вдруг тебя начал интересовать этот вопрос? – Ну, рано или поздно всякий человек начинает задумываться о смерти. Особенно если постоянно с ней сталкиваешься. Не лично, но видишь, как с ней встречаются другие. Иона глубоко вздохнул и покачал головой. – Что? – насторожился Валтор. – Одно могу сказать определенно – общение с Мастером Кнехтом здорово повлияло на твою психику. «Здорово» – в данном случае означает «серьезно». Ты начал играть на флейте, стал задумываться о смерти. Вообще задаешь много разных вопросов, не имеющих отношения к текущему моменту. Ты сам-то замечаешь, что с тобой происходит? – Ну, не знаю. Дабы скрыть неловкость, он снова взялся за бинокль. Незнакомец мало того, что шел очень медленно, так еще и походка его была неровной, раскачивающейся. Как будто он едва держался на ногах. Кроме того, теперь Валтор смог разглядеть, что спина его покрыта глубокими косыми не то порезами, не то царапинами. Создавалось впечатление, что человек дрался с диким зверем, в клочья изодравшим ему спину. Неожиданно человек резко наклонился в сторону, едва не упал. Как будто наступил голой пяткой на острый камень. Чтобы выпрямиться, он немного развернул корпус назад. И тут Валтор увидел его лицо. Вернее, не все лицо, а примерно треть. Но рамону и этого оказалось довольно. От неожиданности он едва не выронил из рук бинокль. Вот уж кого он никак не ожидал встретить в пампе! Видно, стать твою, Судьба – это не чья-то выдумка. И не образное понятие, за которым, по сути, ничего не кроется. Судьба играет человеческими судьбами, смешивая их, как колоду карт. И как лягут карты на зеленое сукно, она и сама не знает. Все по Бухлеру. В полном соответствии с его «Правилами игры в кости». Третье правило: «Даже если игра складывается не в твою пользу, нельзя отказываться от очередного хода. Потому что это уже точно будет означать проигрыш». Судьба играет человеком. А человек… А человек играет, ну, например, на флейте. Валтор посмотрел на Иону, не зная, сказать ли ему сейчас, кто тот человек, которого они уже почти догнали, или пусть лучше сам увидит?.. Квад поравнялся с бредущим по пампе человеком прежде, чем Валтор успел принять какое-то решение. – Эй! Стой! – окликнул его Прей. Человек будто и не услышал его. Иона развернул квад перед ним и резко затормозил. Человек замер на месте, чуть покачиваясь, как будто налетел на непреодолимую преграду. – Воды… – едва слышно прохрипел он и провел сухим языком по потрескавшимся, покрытым болячками и коростой губам. – Дайте воды… Умоляю… – Стать твою. – Иона привстал на своем месте, опершись коленом о сиденье. – Это же Кир Дунгаев! Валтор только хмыкнул в ответ. А что тут было комментировать? Это действительно был Кир Дунгаев. Только узнать его было непросто. Из одежды на нем были только рваные штаны. Из обуви – только ботинок на левой ноге. Тело его было покрыто многочисленными порезами и ссадинами. Волосы слиплись от грязи. Правый глаз затек. В углах рта засохли комочки гноя. – Что с тобой приключилось, приятель? – подозрительно дружеским тоном заговорил с Дунгаевым Валтор. – Воды… – Дунгаев протянул трясущуюся руку с обломанными ногтями. – У вас должна быть вода… Ради человеколюбия… – Ты слышал? – насмешливо посмотрел Прей на Иону. – Он о человеколюбии заговорил! А как насчет Кластера Джерба, всех обитателей которого ты собирался убить? – Меня… Меня оклеветали… – Что же ты тогда сбежал, поджав хвост, а не стал бороться с клеветниками? – Это… Глупо… Пустое занятие… Это был заговор… Спланированный… – Вот как, выходит, было дело, – с показным пониманием кивнул Валтор. – Воды… Дунгаев упал на колени. Голова его уперлась подбородком в грудь. Валтор посмотрел на Иону, молча спрашивая у него одобрения. Андроид так же молча кивнул. Они оба поняли друг друга. Ни один из них не хотел, чтобы Дунгаев просто так вдруг взял да и умер у них на глазах. Это было бы справедливо, но неправильно. Слишком уж много страданий принес людям Кир Дунгаев, чтобы просто умереть. Валтор взял флягу с водой и кинул ее на землю перед Дунгаевым. Тот метнулся вперед, схватил флягу, трясущимися руками скрутил с нее пробку и припал к горлышку сухими губами. – Неужели в пампе невозможно найти воду? – удивился Иона. – Он же лох, – презрительно усмехнулся Валтор. – Без своих прихвостней он ни на что не способен. Дунгаев пил, пил и пил. Не слушая, что о нем говорят. Сейчас ему была нужна только вода. Он всегда делал основной акцент на текущем моменте. Благодаря своему предельному прагматизму Кир Дунгаев умудрялся оставаться на плаву в самых немыслимых ситуациях, когда все, казалось, было против него. Разумеется, это было давно. Но Дунгаев прекрасно помнил те времена. И даже порой намеренно заставлял себя вспоминать их, когда казалось, что все идет исключительно хорошо. Вот только в последний раз все пошло наперекосяк. Хотя Дунгаев так и не понял, где допустил оплошность. Ему казалось, что все идет по плану. До тех пор пока на его уровень не ворвались вооруженные рамоны в сопровождении голых дикарей с длинными копьями. И даже тогда он думал, что все еще наладится. Нужно только немного переждать. Запереться в одном из своих тайных бункеров и дождаться, когда все волнения улягутся, все виновные и невиновные будут наказаны и снова возникнет необходимость присутствия в кластере такого человека, как Кир Дунгаев. Всегда готового принимать непростые решения и делить с другими ответственность за них. Живот Кира Дунгаева заметно раздулся. Он наконец-то оторвался от фляги, но не вернул ее Валтору. Его единственный видящий глаз прояснился. На лице появилось осмысленное выражение. – Я бы не отказался что-нибудь съесть, – сказал он уже другим тоном, нежели прежде. В нем все еще присутствовали просительные интонации, но чувствовалась уже и привычка повелевать. – А тебя разве приглашали к столу? – зло процедил сквозь зубы Валтор. – У меня три дня во рту крошки не было, – жалобно заныл Дунгаев. – Ну, теперь ты, по крайней мере, знаешь, что такое голод. Дунгаев вскинул голову. – Почему ты ненавидишь меня? – Потому что я тебя знаю. Кир внимательно посмотрел на Валтора. – Да. – Он не кивнул, а мотнул головой. – Теперь и я тебя узнал. – Он оперся рукой о борт квада и тяжело поднялся на ноги. – Ты тот самый чертов рамон, которого я отправил в Джербу. – Для этого ты подставил меня. – Ну, ты же не захотел ехать добровольно. – Дунгаев не оправдывался, а констатировал факт. Но это была не смелость, а привычное, укоренившееся в подсознании начальственное нахальство. Он был уверен в том, что начальник всегда прав. И даже то, что произошло в последние дни, не поколебало его уверенности в этом. Он вовсе не собирался менять свое мировоззрение из-за этого. Он был самый главный начальник, значит, правоту его никто не мог оспорить. – Надо же, – покачал головой Иона. – Я даже не предполагал, что он столь болезненно переживает собственную ущербность. – А ты кто такой? – бросил на него взгляд своего единственного видящего глаза Дунгаев. – Тебя я не знаю. – Я – Иона Пурпур. Андроид, которого ты отправил убить девушку, чтобы потом обвинить в этом Валтора. – Мне сказали, что тебя отключили. – Тебя обманули. Видишь, не настолько уж ты и всесилен. Тебя обманывали везде и всюду, где только представлялась такая возможность. А ты был уверен, что тебя все боятся и уважают. – Я покупаю тех, кто мне служит, а не уговариваю их быть мне верными. – Может быть, в этом и заключается твоя ошибка? Дунгаев ничего не ответил. Он отвинтил пробку и сделал еще один глоток из фляги. Он уже не хотел пить, но все еще чувствовал нестерпимую жажду. – Куда ты направляешься? – спросил Валтор. – Не знаю, – пожал плечами Дунгаев. – Вообще-то, я рассчитывал найти ферму реднеков и напроситься к ним в гости. – Реднеков поблизости нет. А кроме того, они не пускают к себе в дом оборванных незнакомцев. – Слушай, рамон. – Дунгаев махнул флягой в сторону Валтора так, будто они были старые приятели. – У тебя ведь должны быть в пампе какие-то свои, потайные места, где можно было бы отсидеться несколько дней. Отвези меня туда, и ты не пожалеешь! – Однажды я уже здорово пожалел, что связался с тобой. – Тогда у тебя не было выбора, ты действовал по принуждению. – Ты полагаешь, по доброй воле я захочу тебе помочь? – Я заплачу. Очень щедро заплачу. Вообще, я могу сделать почти все, что ты пожелаешь. – Например? – Хочешь стать Главой Гильдии Кластера Верда? Я запросто могу это устроить. – Мог. Ты мог это сделать до того, как сбежал из кластера. – Подожди, рамон, все еще вернется на круги своя. Такие люди, как я, просто так не исчезают. Мы нужны обществу. А будешь держаться возле меня, тоже станешь большим человеком. Валтор с Ионой переглянулись. «Стать твою», – подумал Валтор. «Твою стать», – подумал Иона. В общем, к этому трудно было что-то добавить. Человек, которого они нашли в пампе бредущим в никуда и умирающим от жажды, все еще верил в то, что он снова станет самым главным человеком в Кластере Верда. А может быть, и во всем Треугольнике Кластеров. И для этого всего-то и нужно выждать несколько дней, пока поднятая рамонами буча уляжется. Этот человек определенно был не в своем уме. Он жил в мире, который сам для себя придумал. И до тех пор пока его вымысел соответствовал реальности, все было хорошо. Но как только произошел рассинхрон, случилась катастрофа. И случилась она не где-то, а в голове у Кира Дунгаева. Валтор распахнул заднюю дверцу квада. – Садись. Дунгаев с готовностью забрался на заднее сиденье. Машина тронулась с места. – Так куда мы едем? – живо поинтересовался Дунгаев. – Туда, где тебе сейчас самое место, – ответил Валтор. – Не хочешь говорить, – заговорщицки улыбнулся больными губами Дунгаев. – Понимаю. А рубашка у тебя найдется? Валтор пропустил вопрос мимо ушей. – Так что же случилось после того, как ты покинул кластер? – Мы укрылись в одном из специально оборудованных бункеров. Я ведь, как и ты, рамон, всегда имею место, где можно укрыться. На всякий случай. Но оказалось, что вход в бункере отыскали тинкеры. В сам бункер они, разумеется, пробраться не смогли. Они обосновались в ведущих ко входу коридорах. Поначалу мы даже не знали об их существовании. Но на второй день они захватили разведчика, который вышел, чтобы оценить ситуацию. И вместе с ним ворвались в бункер. Они вели себя как безумные. Устроили настоящую резню. С ними невозможно было ни о чем договориться. Мне повезло, я спрятался под мертвым телом. Пролежал под ним, наверное, сутки. Мочился под себя все это время, между прочим. Потом, когда мне показалось, что тинкеры успокоились, я вылез. У тинкеров ведь состояние плывет по синусоиде, вверх-вниз. То они вполне вменяемые, а то вдруг у них что-то щелкает в мозгу и они превращаются в форменных придурков. Видели мою спину? Это они ее порезали. Развлекались так. Но, по крайней мере, не убили. Даже поесть дали. А на третий день, когда случился приступ у одного из тинкеров, а остальные кинулись его гасить, чтобы он, значит, их не поубивал, мне удалось сбежать. Да тинкеры за мной особенно и не следили. Им вообще на все наплевать, пока у них крышу не сносит. Мне удалось незаметно обойти костры дикарей, стороживших бункер. Они, наверное, до сих пор понятия не имеют, что там внизу произошло. Но поскольку они все еще были здесь, я понял, что в Верде порядок еще не восстановлен. А значит, возвращаться в кластер мне было нельзя. Вот так я и оказался здесь. Честно скажу, рамон, мне повезло, что я встретил тебя. Одному мне пришлось бы туго. – Один ты бы сдох в пампе, – уточнил Валтор. – Ну, в общем, мы говорим об одном и том же, – хохотнул Дунгаев. Он уже чувствовал себя в машине Валтора как у себя дома. – А пожрать-то у тебя найдется? – Поешь, когда приедем. Тут недалеко. – А что будем делать потом? После того как отвезем этого? – кивнул на Дунгаева Иона. – Соберем джангуров и отправимся зачищать от айвуров Битхант. – Это не займет много времени. Я хотел узнать, какие у тебя вообще планы на будущее? – Знаешь, я хочу попутешествовать. – Валтор провел двумя сложенными вместе пальцами по полям акубры. – Отправиться для начала, скажем, в Заморье. Перехватить где-нибудь по дороге встречников – они дорогу покажут, да и расскажут, что там да как, чтобы впросак сразу не попасть. Да и шляпу мне у них нужно новую прикупить. Видал? – Валтор просунул палец в пулевое отверстие на тулье шляпы и посмотрел на Дунгаева. – Твои стрелки шляпу испортили. – Это я компенсирую, – вальяжно кивнул Дунгаев. – Компенсирует он, слышал? – подмигнул Ионе Валтор. – Потом нужно будет сделать крюк и заглянуть в Гройхентрапп, чтобы посмотреть, как там айвуры. Мне не дают покоя твои слова насчет того, что таких ферм айвуров на Земле может быть великое множество. Надо бы выяснить, так ли это? А то ведь я спать спокойно не смогу, думая постоянно о готовящемся вторжении. В общем, мир огромен и интересен. А мы до сих пор видели только крошечный его кусок. Я так думаю, нужно рвануть за пределы. Что ты об этом думаешь? – Я только «за», – ответил андроид. – В Треугольнике меня ничто не держит. И, рухнувшие небеса, Валтор, я на самом деле считаю наш квад лучшим местом в мире. – Хочу тебя разочаровать, андроид, – подал насмешливый голос Дунгаев. – Если ты действительно был использован для убийства, тебе осталось недолго. Прости, но такая уж у вас, андроидов, судьба – быть слугами и умирать по приказу хозяев. Иона вцепился в руль с такой силой, что ногти побелели. Но все же ему удалось сдержаться. – Не знаю, сколько мне осталось прожить, – ответил он. – Но я уверен, что проведу каждый день своей жизни куда интереснее, чем ты. Посмотри, что у нас впереди. А впереди над горизонтом медленно вырастали вверх башни Кластера Верда. И это была та самая объективная реальность, спорить с которой все равно что биться головой о стену. Мы ведь не в психушке.