– Жрица, здравствуй, – произнес Елисей. Я кивнула.

– Дэниэль, с тобой все в порядке? – попыталась дотронуться до него, но он увернулся. Взгляд с нежного поменялся на дерзкий.

– Все нормально, – едко бросил он и посмотрел с таким презрением, будто я спросила что- то неприличное.

– Как ты? – спросил Елисей, заметив напряженную обстановку.

– Я хорошо. Спасибо, – я попыталась выдавить из себя улыбку.

Почему Дэниэль так себя ведет. Вроде он сказал, что я нужна ему. Интересно, зачем врать тогда. Вот что за тип такой?! Взор ледяных глаз не сводил с меня. Будто ждал, что я должна что- то ему сказать.

– Спасибо, что спас меня.

– Это моя обязанность. Обязанность отдать жизнь, если придется. – Он насмешливо улыбнулся и пошел прочь.

Меня будто током ударило. Значит обязанность? Так вот, как нужна. Нужна как Жрица. Внутри все загорелось. Злость наполнила каждую клеточку. Глаза защипало. Я смотрела вслед этому гадкому монстру и задыхалась.

– Жрица, с тобой все в порядке? – спросил Елисей и заглянул мне в глаза.

– Да, – я вышла из ступора. – Все хорошо.

– Прогуляемся?

– Конечно.

Мы гуляли около дома. Энергия Елисея подпитывала меня. Мы сидели около фонтана. Смеялись, шутили. Кажется, я нашла родственную душу. Он отвлек от переживаний и тревог.

– Покажи мне еще раз молнию, – уже десятый раз просила его.

– Боже, как красиво, – воскликнула я.

Тонкая ослепительно синяя ниточка молнии врезалась в воздух и пропадала. Она выходила прямо из ладони.

– Это потрясающе.

– Я могу еще сильнее разряд выпустить. Молнии на массовое поражение. Но для этого мне нужны тучи. А сменить погоду может только Марк.

– Сменить погоду? – изумилась я.

– Да, дождь, снег, тучи, гроза. Все в его руках.

Наступило молчание. Мы залюбовались красотой вечера. Мне было так хорошо сидеть на свежем воздухе, общаться с милым вампиром и вдыхать пьянящий воздух, пропитанный благоуханием цветов.

– Ты очень красивая, Аника. Ты, как белая роза. Такая нежная, чистая, ранимая и прекрасная. – Елисей подвинулся ко мне так, что я чувствовала его дыхание у себя на шее.

– Спасибо, – робко ответила и попыталась отодвинуться.

Взгляд его затуманился. Он смотрел то на мои губы, то в глаза. Так, надо сваливать. Чем быстрее, тем лучше.

– Я пойду, пожалуй. Уже поздно, – только дернулась, чтобы встать, но меня поймали за руку и усадили на место. От возмущения глаза защипало.

– Елисей, мне действительно пора. Я устала. – но он меня не слушал.

Он притянул меня за талию и стал наклоняться ближе. Вырываться сил не было. Он нагнулся к моим волосам и тяжело вдохнул.

– Ты так вкусно пахнешь. – я не знала, что делать. Особо привлекать внимания не хотелось.

– Отпусти меня, – прошипела я. Елисей поцеловал в шею, прикусывая кожу клыками.

Я думала меня сейчас вырвет. Подступил гнев. Внутри все забурлило. Не надо против воли ко мне прикасаться. Я ударила его шпилькой по ноге и со всей силы врезала в живот. Быстро вскочила и побежала к дому.

– Стой, ты куда? – послышался голос Елисея.

От быстрого бега я подвернула ногу и почти упала. Но меня кто- то вовремя поймал. Дэниэль. Слава Богу.

– Дэниэль, – прошептала я и обняла его.

– Что случилось? – холодно отрезал он.

– Там Елисей. Мы сидели, и он...
– я не успела договорить, как синие глаза вспыхнули и, он оттолкнул меня.

– Что? – голос его стал жестоким и грозным. – Что он тебе сделал? – сверлил меня взглядом.

–Дэниэль, ну где ты ходишь? – послышался милый голосок стервы.

Я все поняла. Он теперь с ней. Что нельзя мне это в лицо сказать. Ах, да. Наверняка есть обязанность не расстраивать меня. От ее голоса он вздрогнул.

– Ничего, – быстро ответила я и гордо, но быстро пошла в свою комнату.

В душе царил хаос. Сердце болело так, словно его вот- вот разорвут и поджарят на костре. Больно, опять больно. Не надо никого впускать к себе внутрь. Я шла и даже не слышала стук своих каблуков. Войдя в комнату, заметила огромный букет белых роз на кофейном столике. Пятьдесят пять прекрасных роз и записка. Дрожащими руками открыла ее: «Моя жрица, прости меня за наглый поступок. Я не знал, что твое сердце занято. Елисей.»

– Мое сердце не занято. Оно разбито, – прошептала я в темноту.