После Батыева нашествия на Русь, право на собственное княжение русским князьям приходилось получать из рук правящего хана, приезжая в ханскую ставку лично. Кто смел, тот и успел…

Ситуацией с неоформленным княжением малолетнего княжича Дмитрия решил воспользоваться князь суздальский и спешно отправился водным путем вниз по Волге в столицу Золотой Орды, чтобы в ханской канцелярии перекупить ярлык на Великое владимирское княжение.

Узнав об этом, московские бояре вкупе с митрополитом Алексием ринулись вслед. Другим традиционным путем. Сухопутным. Лесами воронежскими. Донскими степями. Урюпинским коридором с выходом к столице Золотой Орды на Волге, где перевоз держали рязанские предки Степана Разина.

В золотом шатре на приметном кургане без сна и роздыха трудились доверенные лица хана, куда и были доставлены митрополитом Алексием, главным опекуном Дмитрия, нужные бумаги с вложением. После трехмесячной канцелярской волокиты, двенадцатилетний Дмитрий получил ярлык. Если бы ханом сидел Джанибек, решения не пришлось бы ожидать так долго, ибо именно митрополит Алексий по личной просьбе Джанибека вылечил от слепоты его жену, хатун Тайдулу. Но после смерти Джанибек-хана Золотую Орду залихорадило. За три года там сменилось, уму непостижимо, пять ханов и ярлык на княжение каждый раз приходилось получать у следующего, после возведения его на престол. Четыре выборных лица от четырех привилегированных монгольских племен, брали кандидата в ханы за руки, за ноги, усаживали на белый верблюжий войлок. Ухватив войлок за четыре угла, трижды поднимали вверх с содержимым, трижды обносили вокруг юрты и вкладывали в руку новоиспеченного хана золотой меч…

На день визита князя рязанского Дмитрию Ивановичу исполнилось двадцать два года. К этому времени он уже давно завершил полное княжеское образование. Мальчиков, обреченных по рождению наследовать княжение, и воспитывали соответственно. До четырех лет претендент бегал в одной рубашонке. В пять лет ему надевали портки, сажали на коня и относились как к будущему правителю. Учили счету, грамоте. Кроме книг Священного Писания вменялось читать светскую литературу. Свод законов Ярослава Мудрого. Историю древней Руси. Повествование о плавании в Индию Козьмы Индикоплава. Житие Александра Македонского, настолько популярного в те времена, что на фасаде собора во Владимире в резном рельефе изображен полет Александра Македонского на небо.

География, ориентирование, животный и растительный мир познавались вживую, путем объезда лесов и лугов с ночлегами в полевых условиях. И в любую погоду.

Для общего физического развития учили плавать со связанными руками или в кольчатых доспехах, чтобы не утонуть, как утонул вместе с конем сын князя суздальского.

Со сверстниками прошел князь Дмитрий курс молодого воина “лечь-бечь-сечь” с элементами гимнастики египетских фараонов, монгольских батыров, русских витязей. Одно и то же упражнение, к примеру, “вращение бедрами в низком приседе” в Египте называли “рыба двигает хвостом”, в Китае – “дракон плывет в облаках”, в Монголии – “охотник в зарослях камыша натягивает тетиву”, на Руси – “медведь, танцующий вприсядку”. Спортивным ковриком у фараонов была шкура нильского крокодила, у тибетских монахов шкура йети, у монголов – верблюжья, у русичей – медвежья. Упражнение заставляли делать по девять раз трижды, а всего их было тридцать! Плюс греческая борьба, кипчакская, русская. На кулаках, с дубьем, с плетью, с удавкой, сетью, гирей или камнем, укрепленным петлей на ремне или палке. Вслепую, из-за угла, лежа, на коленях… Для выработки чувства локтя. Чтобы в настоящем бою уметь постоять за себя или пожертвовать собой во имя земли отеческой… Когда в 1270 году в ставке хана предложили рязанскому князю Роману Ольговичу в обмен на жизнь пренебречь своей верой и преклонить колени пред чужеземной, он стал плеваться и непотребными словами поносить искусителей. Тогда ему вырвали язык и повторили предложение. Но он твердо стоял на своем, выражая презрение глазами. Тогда ему вынули оба глаза! Он стал руками демонстрировать оскорбительные жесты. Тогда ему отрезали персты у рук и ног, содрали кожу с головы и вздернули на копье…

Шло время. Московский князь возмужал, освоил нелегкую княжью должность… Очнувшись от воспоминаний, вспомнил на чем остановился разговор с Олегом Рязанским, отдал распоряжение:

– Кто там за дверью? Позвать главного зодчего по возведению Кремлевских каменных стен со всей документацией!

Главный зодчий вошел. Молодой. Самоуверенный. С горящим взором, линейкой, циркулем. Развернул чертежи, сметы:

– Три долгих зимних месяца десять тысяч каменщиков ломали белый строительный камень в шахтах возле села Мячково и строгий дух белого мячковского камня не роптал и не воспротивился. Все дни и ночи пять тысяч возчиков возили на санях морозостойкий мячковский камень в Москву и светлый дух белого мячковского камня им сопутствовал! Для возведения стен и башен перевезли четырнадцать тысяч кубов блочными плитами разных размеров: аршинных, полуаршинных, трехчетверных… Для бута, уложенного меж двух рядов стенной кладки, потребовалось вывезти сорок тысяч кубов камня, таскаемого из штолен почти ползком и добрый дух мячковского камня помогал им! А тесание камня, а укладка его, а декор, а фундамент пятиметровой глубины, коему станут удивляться строители спустя пять столетий, и все это благодаря белому мячковскому камню, с которым сравним разве что пудостьский камень, добываемый из чудьской земли на берегу реки Пудость… А за использование взрывных работ по методу Емели с Лопасни, из личных средств пришлось выплатить…

– Достаточно, спасибо, свободен! – прервал зодчего Дмитрий Иванович, но зодчий желал выговориться до конца:

– Для возведения последующих каменных сооружений необходимы добавочные средства по обнаружении) побочных месторождений белого мячковского камня…

Но Дмитрий Иванович вновь перебил:

– А кто станет заниматься навесом над крыльцом, наличниками на окнах, ликвидацией скрипа половиц в хоромах?

– Деревянные наличники хорошо горят, а каменные создания стоят веками! – ответил зодчий и удалился с гордо поднятой головой. Он принял решение. Князь московский пожалеет, что не оценил старания главного строителя кремлевских стен. Дух белого мячковского камня тоже может обидеться, а стены не выдержать напряжения…

Дмитрий Иванович вздохнул и поворотился к гостю:

– Ольгерд, князь литовский, глазам не поверил, когда подошел с ратью к Москве и увидел каменные стены!

– С тех пор прошло достаточно времени, может, расскажешь, что ему потребовалось от тебя?

– На обратном пути из Орды, забрал я с собой сына князя тверского, уплатив за выкуп в казну ханскую тридцать тысяч серебром!

– По моим сведениям, всего десять…

– Смотря по какому исчислению… Если по новгородским деньгам – одна сумма, по московским – другая, а разницу мне выдали бумажными монгольскими знаками – пыль, тлен, а не деньги! По прибытии в Москву определил я выкупленного сынка тверского князя на жительство во двор к митрополиту Алексию, где он и пребывал, пока его папаша не привез выкуп. А на следующий день поехал с жалобой на меня к Ольгерду, князю литовскому, как к близкому родственнику. Да и ты, Олег Иваныч, тоже в родстве с Ольгердом, если женат на Евфросинье Ольгердовне, его дочери.

– Поскольку вторая Ольгердова дочка замужем за братом князя суздальского, а ты женат на его дочери Евдокии, стало быть, и ты с Ольгердом в сродственниках, а?

– Династийные браки должны способствовать укреплению добрососедских отношений, а на самом деле… Эй, кто там за дверью? Позвать главного ответственного за хранение родословного древа князей русских!

Хранитель древа явился. Выпятил брюшко округлое. Пригладил окладистую бороду. Развернул свиток с древом, забубнил заученно: