— Вот и я про то же! Чуть что — казнит больно, собака! — грустно продолжала Лерка. — В Стамбуле озверел,

небось. Ты Катьку не застала. Мы с ней из одного поселка. Она тоже, как и я, попала. Все мечтала бросить,

закончить все, замуж выйти и все такое! Так вот, представь, ее вообще загнездил Колюня! Опустил, затиранил. На

иглу усадил. А что, несколько инъекций насильно — и пиши пропало. Сама просила потом. Работала в конце за

«ширку». И сгинула в один прекрасный момент. Потом весной под причалом стамбульском нашли, с перерезанным

горлом. Завалили ее. То ли маньяк какой?.. А может, Колюня наказал — не знаю. Жуть… — вздохнула она. — Я еще

много чего такого знаю.

— Нет, ну ты тоски нагнала! Что, не о чем больше говорить?

Обе нервно замолкли, будто привиделся им наглый Колюня, его бледное, похожее на пластиковую маску лицо.

— Слушай, может действительно, все скоро изменится? — прервала молчание Лерка. – Ну, после этих выборов

очередных? Если его паханы должности возьмут, то и Колюня степеннее станет? И нам хороший кусок светит. Они ж

не педики, и без женской половины никак… Знаешь, будем, как эти, супер-эскортные телки. Работа с полит-

элитой.Эх!-размечталась вслух , пунцовея, - Слышала? Они круче всех, типа актеров! Знаешь, какие бабки имеют?

По лимону за голос, а может, и больше! Высший пилотаж! Прикинь, в Лондон там на самолетике, в Париж, на

Канары. Ну и гонорары эскорту — штук по десять зеленью. Может, все так будет, прикинь?

— Супер-эскорт, гонорары… Остынь! Это сути не изменит. Все будет только хуже. Этих уже не изменишь. Они,

как проворные обезьяны, лезут, спешат занять трон. Придурки, считают, будто это и есть счастье — быть при

власти. А все равно срываются в пропасть с дерьмом.

— Слова-то какие: проворные обезьяны, пропасть… — восхитилась подруга. — Прямо про Колюню и этих

всех. Ну, ты и умная!

— Да? — обрадовалась признанию Данка. — В одной книжке вычитала. Издержки образования. Все-таки хоть

коммерческое, а можно уму-разуму научиться. Хотя умная была бы — не тусовалась здесь с тобой, — сморщила

лобик. — Ладно, давай о другом.

— Слушай, может косячок покурим? Расслабимся? – оживилась Лерка.

— Да, сейчас! Только и осталось. Ты с этим поосторожнее. Иначе затянет — и труба.

— Нет, ну а чего? Никто не увидит и не узнает. Ты тоже, ломаешься, как детка. Это же легонькая фишечка.

Поднимем настроеньице. Ну? Я же тебе не тяжелое что-нибудь предлагаю!

— Не хватало еще! Ты же знаешь мое к этому отношение. – Но, окинув взглядом унылое пристанище, махнула

рукой: — А, ладно. Давай, подруга, расслабимся…

Примостившись поудобнее на кровати, они закурили папироску. Дымную, пахучую, чуть примятую.

— Ну как? — с умилением посматривала Лариса на тлеющий огонек.

Данка выдохнула едкий дым и закашлялась с непривычки. Ларка засмеялась, похлопывая ее по спине:

— Крепкая, да?

— Нет худа без добра, — наконец отдышалась она. — В принципе, у меня нормальное настроение. Не от этой

же дряни? И гороскоп хороший на эту неделю.

— Ну конечно, а как еще! Я хоть в твои гороскопы не верю, все же знаю, что хуже от них не будет, — переняла

папиросную эстафету Ларка. — Перетерпим, утром с Колюней созвонимся. Где там его богатый Буратинка? И как

его найдем? Или он нас вызвонит?

— Утро вечера мудренее. А Буратинка сам найдется, вот увидишь. Интересно, а что здесь по ящику? — Данка