Лорд оттон Грэйд сузил черные глаза и зло ответил:

— Мне не хотелось прибегать к данным аргументам.

— Но вы все же… опустились до них, — ядовито вставила я.

Герцог дернулся как от удара. Взгляд его, казалось, был способен убить на месте. Но я выдержала и даже глаз не отвела.

— Так значит, «опустился», — мрачно повторил он. — Ирек, ступайте в каминный зал, мы вас… догоним.

Я вздрогнула и беспомощно оглянулась на поверенного, но тот, не глядя в мою сторону, покинул нас. Я не рискнула ни попросить его остаться, ни поднять глаза на герцога, едва шаги господина Ирека стихли.

— А у вас весьма острый язычок, леди Уоторби, — голос оттон Грэйда звучал угрожающе. — Соизвольте смотреть на меня, когда я с вами разговариваю!

Пришлось вновь взглянуть в глаза своему страху. Но едва герцог поймал мой взгляд, медленно сделал шаг ко мне, и еще один, и еще — пока не подошел вплотную. Он мне казался громадным и суровым, как эта крепость на вершине горы, таким же неприступным, жутким и безжалостным ко всему живому. Последний представитель прославленной династии оттон Грэйд, герой Сернской кампании, полностью уничтожившей повстанцев в западных районах Даэмры, глава Военного совета ТрансЭрии — я знала о нем слишком много, чтобы не бояться. И я не знала ничего, чтобы чувствовать себя рядом с герцогом в безопасности.

— Чего вы добиваетесь, леди Уоторби?! — вопрос прозвучал неожиданно.

Я резко опустила голову, привычно скрывая в этом жесте смирения истинные чувства, но герцог не мать-настоятельница и не папенька — сжав подбородок, заставил смотреть на себя.

— Я слушаю, — ледяной тон, аристократично-презрительный взгляд и решимость истинного представителя военной династии, чья кровь веками брала штурмом неприступные крепости.

Казалось — солгать равносильно как минимум порке, и я не сумела подавить страх, не смогла сопротивляться, я тихо ответила:

— Расторжения этой нелепой помолвки.

Герцог оттон Грэйд усмехнулся. Жестоко, хищно, презрительно, как водой окатив этим отношением свысока. Впрочем, в тот момент он жесток не был, истинная жестокость прозвучала в его словах:

— Леди Ариэлла Уоторби, вы еще ребенок, но не настолько дитя, чтобы ваша честь находилась вне пределов досягаемости известного светского злословия. Теперь рассмотрим факты — вы прибыли в мою крепость накануне, вы… — усмешка, — провели ночь под одной крышей с мужчиной.

Кровь мгновенно прилила к щекам, я хотела ответить, но оттон Грэйд не позволил, продолжив растаптывать меня:

— При вас не было камеристки, гувернантки или компаньонки, вы лишены дуэньи, следовательно, для всего высшего света империи в вашей ситуации выражения «ночь под одной крышей» и «ночь в постели с мужчиной» тождественны.

Ноги неожиданно ослабли, свет начал меркнуть.

— Вижу, вы окончательно осознали «окружающую действительность», — ядовито заметил герцог, продолжая сжимать мой подбородок и не позволяя даже отвернуться, чтобы скрыть обуревающие после его слов эмоции. — Приятно видеть проблеск осознания в ваших в высшей степени наглых глазах. И я искренне надеюсь, что вы достаточно умны, а ум вы уже проявили, Ариэлла, чтобы начать соответствовать статусу моей невесты и будущей жены, ибо должен напомнить — лично у меня достаточно средств для покупки еще сотни невест, а вот вам не хватит жизни, чтобы смыть подобный позор со своего гипотетически честного имени.

Удар, удар, удар, один болезненнее другого. Я уже давно не смотрела в жестокие глаза герцога Грэйда, глядя исключительно на ворот его рубашки. Но сейчас на мгновение опустила ресницы, чувствуя, как по щекам потекли слезы, однако тут же вновь подняла взгляд и нанесла свой удар.

— По крайней мере, у меня останется жизнь, лорд оттон Грэйд, а вот в том, что, став вашей женой, я сохраню ее, вверив в якобы достойные руки, сильно сомневаюсь, учитывая печальный опыт моих предшественниц.

Меня отпустили мгновенно.

Едва обретя свободу, я решительно обошла герцога, вошла в собственные покои и захлопнула дверь. Засов прочно вошел в паз, и только после этого я позволила себе сгорбить до этого неестественно прямую спину.

— Ариэлла! — от окрика лорда Грэйда, казалось, дрогнули стены.

— Прошу прощения, я плохо себя чувствую и не спущусь к ужину, — произнесла, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

А по лицу текли слезы, и на этот раз не притворные.

— Леди Уоторби… а к демонам!

Его удаляющиеся шаги я слышала как в тумане, медленно сползая по двери на пол. О, Пресвятой, за что мне все это? Я должна была танцевать на балах! Я должна была посещать театры, парады, музеи и выставки, я должна была наслаждаться всей радугой чувств, эмоций и развлечений, что дает юность, а вместо этого сижу на полу в холодном каменном замке и упиваюсь жалостью к себе…

Я не знаю, сколько времени просидела вот так, обняв колени и продолжая плакать над своей незавидной судьбой. За окном уже было темно, из замка не доносилось ни звука, и, судя по всему, все уже спали. Медленно стянула все заколки с волос, бросила на пол, и они россыпью смешных бантиков разлетелись по ковру.