— Вы были ранены в шею?

— Что?.. А, это… да, когда еще был подростком. Старое воспоминание.

Конрад расхохотался:

— Старое? У тебя? Подожди немного, понюхай войну, и ты узнаешь, что такое старое воспоминание!

Энн оживилась:

— Вы говорите так, потому что уже очень долго в армии?

— В сентябре будет пять лет. Я здесь с самого начала.

Энн удивил его армейский стаж. И тем не менее Конрад был простым солдатом, рядовым. Скорее всего, это объяснялось двумя вещами: или он отказывался расти в звании, или дело в его плохом поведении.

— Вы доброволец или призваны? — поинтересовалась она.

— Доброволец… Я был полицейским, — тихо добавил он.

— Полицейским? Почему же вы оставили свою работу и поступили в ВП? Хотелось побольше риска?

— Чтобы избавиться от врагов, — ответил он и обернулся на нее. — А вы, мисс Доусон? Почему вы стали медсестрой?

— По призванию, — солгала она.

Чтобы быть как можно ближе к страданиям. Чтобы видеть и бередить раненые души, чтобы изучать то состояние, в каком люди наиболее искренни: при неотвратимости смерти.

— У вас у обоих есть жены? — продолжала она, вернув себе право задавать вопросы.

Оба солдата отрицательно покачали головой. Ангус Донован был помолвлен, а Конрад признался, что у него есть нескольких подружек в разных местах. Энн поняла, что ВП привлекает нестандартных людей. Большинство солдат, с которыми она сталкивалась прежде, женились, несмотря на молодость, и эту поспешность она приписывала войне.

— А вы хорошо знаете лейтенанта Фревена?

— Да уже почти четыре года, — ответил Конрад. — Это… особенный человек.

— Я так и думала: он не такой, как все, правда ведь? А откуда у него… ну, эта способность выявлять преступников? Он с такой точностью умеет поставить себя на их место, когда анализирует ситуацию преступления!

— Это как раз то, что он называет «языком крови», — объяснил Донован, недавно познакомившийся с методикой лейтенанта.

Энн заметила усмешку Конрада.

— Почему вы улыбаетесь?

Он повернулся к ней:

— Я не улыбаюсь.

— Улыбались, уголками губ, я наблюдательная!

Конрад медленно покачал головой, иронично и в то же время задумчиво.

— Ну, это по поводу того, что… лейтенант не такой, как все, вот и все.

Энн ухмыльнулась.

— Надо бы развить эту тему, вы об этом говорите или чересчур много, или почти ничего!

После этих слов на лице Конрада не осталось и следа иронии.

— А вы действительно не в курсе? — серьезно спросил он.

— Не в курсе чего?

— Ну, того, что… с ним произошло.

Энн посмотрела на Донована, который не казался заинтригованным, тот знал, что имеет в виду Конрад. Он даже заметил:

— Несчастный случай.

— Но некоторые, когда говорят об этом, употребляют другое словосочетание, — сказал Конрад, не сводя глаз с дороги.

Энн замерла, поняв наконец, что сейчас, кажется, узнает самое главное из жизни лейтенанта.

— С ним произошел несчастный случай? Что это за история?

— Не с ним, с его женой. Два года назад, как-то вечером, она упала с лестницы, когда он был в увольнении. Они оба немного выпили. Он поднялся на второй этаж первым, а она, когда стала подниматься вслед за ним, споткнулась и скатилась вниз по ступенькам. Она умерла у него на руках.

Энн машинально поднесла руку ко рту.

— Скверная история, — продолжал Конрад. — К этому времени лейтенант уже расследовал несколько преступлений, еще не очень много, но уже был виден его талант следователя. После смерти Патти он представил официальное требование о проведении расследования, чтобы с него сняли подозрения в причастности к ее смерти. И я думаю, что с самого начала… в этом было что-то эмпатическое, он часто использует этот термин. Внутренний отзыв даже на самые худшие человеческие чувства. Но после смерти его жены… это усилилось. Это сродни тому, как если бы печаль открыла другую дверцу в его сознании и умении действовать.

Донован уже слышал этот рассказ, но и сейчас слушал как зачарованный, словно боялся пропустить хотя бы одно слово.

— Я думаю, что лейтенант может понять природу грусти и отчаяния, которые есть в душе каждого преступника, поскольку это есть и в его душе. И это добавляется к его знаниям о том, как действовать.

Дождь неистово бил в лобовое стекло, рисуя на нем прозрачные кривые, искажающие серо-черный пейзаж.

Энн слово за словом обдумывала сказанное Конрадом. Она чувствовала, что задыхается, и усилием воли восстановила правильное дыхание.