— Станция «Фон Брауна» к тому моменту уже вышла из-под внешнего контроля?

— Атмосферный процессор был законсервирован по приказу Френка Лаймера еще в самом начале, когда появились первые признаки угрозы.

— И тем не менее он взорвался, — напомнил Марк.

— Это, насколько помнится, являлось одной из составляющих плана диверсии, — откликнулся Мошер. — Толмачеву удалось дистанционно возобновить работу реактора за несколько часов до расчетного времени взрыва. — Дейвид взглянул на Келли и добавил: — Ты должен понять, Марк, твоя мать погибла, находясь во внутренней зоне третьего кольца защитного периметра. Для меня это означает лишь одно: она не вняла приказу об эвакуации, оставшись в зоне по каким-то личным мотивам. Возможно, она пыталась понять, что происходит, ведь Лаура Келли была биологом?

— Да.

— Могу уверить: непосредственно перед взрывом внутри зоны находились лишь спецподразделения с борта «Ориона» и те энтузиасты-безумцы, кто не стал покидать зону на свой страх и риск. Все они получили предупреждение о грозящей опасности. Конечно, мы не указывали, что именно произойдет, но в направленных сообщениях недвусмысленно говорилось об угрозе для жизни. На мой взгляд, это веский повод, чтобы бросить все исследования и бежать. Тем, кто остался вопреки предупреждениям, мы уже не могли помочь.

Келли глубоко ранило все услышанное от Мошера. В некоторые моменты ему казалось, что душа и разум под влиянием слов Дейвида погружаются в иное измерение — непривычное, непонятное, где все действия имеют лишь одно обоснование: деньги. Мошер мог говорить что угодно, в его ораторском искусстве не возникало ни тени сомнения, но любые слова, призванные оправдать зачистку пораженных территорий излучением ядерных взрывов, спотыкались о единственный, употребленный Мошером термин — «зараза».

Никто не исследовал экзовирус, наоборот, в своей борьбе корпорация инициировала режим строжайшей секретности, и в таких условиях чуждую форму можно было только уничтожить — иного решения не предполагала сама постановка вопроса.

— Сегодня произошло еще одно событие, показавшееся мне странным, — произнес Келли, нарушая затянувшуюся паузу в нелегком общении.

Дейвид заинтересованно повернул голову.

— С утренним рейсом через космопорт «Южный» в колонию прибыл некто Багиров, дипломированный археолог. У него на руках имеется контракт, подписанный Майлером фон Брауном за два дня до смерти. Речь идет о полугодичных полевых исследованиях неосвоенных территорий. Цель — поиск следов гипотетической марсианской цивилизации.

На лице Дейвида впервые за все время разговора отразилось неподдельное удивление.

Некоторое время он молчал, обдумывая услышанное, а затем со вздохом произнес:

— Каждый из нас в молодости уверен, что жизнь вечна, а он непогрешим… Потом, когда минует зрелость и к тебе внезапно прокрадывается старость, начинается путь невольных исканий, но все тщета… Возможно, так было и с Майлером? Он осознал, что вершина власти — не лучшее жизненное достижение, и попытался запоздало исправить определенные ошибки?

Келли, внимательно следивший за реакцией Мошера, спросил:

— Значит, вы все же полагаете, что эта серебристая плесень, разрушавшая механизмы, могла быть чем-то иным, отличным от вируса?

Дейвид понял, что допустил промах. Впрочем, был ли смысл скрывать оставшиеся неразглашенными крупицы истины от Келли, коль скоро они оба оказались по воле неведомого интригана в одной лодке?

— Кибернетические системы заработали вновь, Марк, — хмурясь, произнес он. — Они ожили после определенного периода стазиса, но их действия не укладывались в рамки программного обеспечения. Они лишь частично реализовывали свои стандартные функции, причем одновременно работали как бытовые, так и боевые модули программ, в зависимости от условий внешней среды, ты понимаешь меня? Они в некоторой степени эволюционировали, причем наиболее продвинутые модели, — я имею в виду андроидов с нейромодулями памяти, — начали отождествлять себя с людьми. Откуда они брали информацию, необходимую для формирования внутреннего «я», до сих пор остается полнейшей загадкой, однако перечисленного вполне достаточно, чтобы задуматься: не был ли создан данный «вирус» искусственно, например, разумной расой существ, населявших Марс в доисторические для нас эпохи?

Он вновь умолк на некоторое время, а затем добавил:

— Мы стерли это, сожгли в ядерных вспышках ради сохранения бизнеса. Не знаю, что чувствовал, о чем думал Майлер накануне своей смерти, он вообще был сложным человеком, но вызвать на Марс археолога спустя двадцать лет после известных событий — это в его стиле.

— Думаю, мне следует просмотреть отчеты разведывательных геологических партий за истекший год. — Марк произнес эту фразу скорее в ответ собственным мыслям, но Мошер одобрительно кивнул, словно они уже обо всем договорились и отныне действовали сообща…

От Келли не укрылся его жест.

Он поставил на столик пустую чашку, которую до этого держал в руках, и встал, желая что-то сказать, но внезапно замешкался, словно в душе Марка вспыхнула мгновенная борьба чувств.

— Не поворачивается язык, чтобы поблагодарить меня за откровенность? — без иронии спросил Дейвид.

Более точной характеристики внезапному внутреннему смятению не смог бы дать и сам Келли.

— Мне нужно многое обдумать, — сделав над собой усилие, ответил Марк. Я уже пережил смерть матери и не стану совершать ожидаемых кем-то поступков.