Это поразительная вещь... Кит, безусловно, в своей лучшей форме, и Уэйн Шортер с ним — вот страннейшая пара: с Уэйном Шортером, который знай себе дует свое, под конец это уже был какой-то Колтрейн, какая-то A Love Supreme. [196] Там было что-то необычайное. Как будто десять человек, которые играют одновременно, — волшебная сессия. На этой вещи не делали никаких наложений, она сама собой такая вышла. И еще одно в ту ночь было особенное, когда мы её записали. Чарли уезжал домой — конец вахты, последний трек альбома. На следующий день уже выносили инструменты. Чарли за порогом ждет машина. Он делает финальные фанфары, последний дубль, и это похоже на всеобщее прощальное ура, и у всех было странное ощущение в конце записи альбома — ни я, ни остальные не думали, что еще когда-нибудь соберутся в студии. Поэтому для меня How Сап I Stop — это была кода. Я думал, что это последняя вещь, которую они запишут в своей жизни, и какой же это прекрасный способ проститься. Как мне перестать, если уж я начал? Никак особенно — просто берешь и заканчиваешь.

«Амстердам Арена», 31 июля 2006 года

Двадцать с чем-то лет спустя после того, как я начал играть с местными растаманами, я приехал на Ямайку вместе с Патти на День благодарения 1995 года. И позвал отдохнуть с нами Роба Фрабони с женой — Роб познакомился с этой компанией еще в 1973-м, тогда же когда и я. Но отпуск у Фрабони закончился в первый же день, потому что оказалось, что в данный момент все уцелевшие члены коллектива присутствуют в полном составе и готовы к подвигам, а это была редкость — за прошедшие годы было много потерь, взлетов и падений, и арестов тоже, так что тут нам выпала исключительная историческая возможность наконец их записать. Фрабони как-то умудрился раздобыть немного записывающего оборудования через ямайского министра культуры и быстренько предложил садиться писать все это дело. Это был настоящий подарок богов.

Подарок еще и потому, что Роб Фрабони — тот гений который вам нужен, когда надо записывать какую-нибудь нестандартную фигню. Его знание и умение организовать процесс в самых необычных местах — это что-то умопомрачительное. Он работал продюсером на записи The Last Waltz [197] , он ремастировал все вещи Боба Марли. Он один из лучших звукорежиссеров, которых вообще можно встретить. Он живет совсем рядом со мной в Коннектикуте, и мы много чего поназаписывали в моей тамошней студии, о чем я еще напишу. Как и все гении, он может действовать на нервы, но это как полагается.

В этот год я наконец окрестил коллектив Wingless Angels. Я сделал такой небрежный рисуночек — он на обложке альбома, — где изображается фигура вроде бы летающего растамана, и рисунок остался валяться где-то дома. Кто-то увидел и спросил, что это такое, а я, особо не задумываясь, ляпнул: бескрылый ангел. В группе на этот раз было пополнение в лице Морин Фримэнтл — тетки с мощнейшим голосом, притом что женский вокал вообще редкость для растаманского фольклора. Вот как мы встретились — в её изложении.

Морин Фримэнтл: В один вечер Кит сидел с Локси в баре Mango Tree в Стиртауне, а я просто мимо проходила, и Локси говорит: сестра Морин, заходи, выпей с нами. Я захожу и вижу этого человека. Кит обнял меня и говорит: смотрю, эта сестра — какая надо сестра. И мы стали выпивать вместе - я пила ром с молоком. А потом как-то получилось… Не знаю, воля Джа. Я взяла и как запою. Просто взяла и запела. И Кит говорит: эта женщина мне нужна. И с тех пор все пошло-поехало. Я просто запела. Меня просто несло. Просто запелось: любовь, мир, радость, счастье, и все вылилось в пение. Это было ни на что не похоже.

Фрабони поставил микрофон в саду и в начале записи можно слышать сверчков и лягушек, как океан шумит за верандой. В доме у меня окна как таковые отсутствуют, только деревянные ставни. Можно услышать, как на заднем плане народ играет в домино. Ощущение создастся очень мощное, ощущение — это все. Мы забрали пленки обратно в США и там начали прикидывать, как бы сохранить это главное. Тогда-то я и познакомился с Блонди Чаплином, пришедшим на запись с Джорджем Ресили, который потом стал ударником у Боба Дилана. Джордж из Нового Орлеана, у него много разных рас намешано — он и итальянец, и черный, и креол. Отчего сразу вздрагиваешь — это от голубых глаз. Потому-то с таким голубыми глазами он может что захочет делать безнаказанно, в том числе свободно гулять через железную дорогу— хоть к белым, хоть к черным.

Мне хотелось перевести Angels в более глобальное измерение, и поэтому люди отовсюду начали приезжать к нам в Коннектикут делать наложения. Например, невероятный скрипач Фрэнки Гэвин, который основал De Damian, ирландскую фолк-группу, — он тоже появился у нас со своим известным ирландским юмором, и начало вырисовываться что то определенное. Этот диск явно не отличался большой коммерческой привлекательностью, но его необходимо было выпустить, и я до сих пор страшно им горжусь. Настолько, что планировал запустить еще один, когда это писалось.