Сказанного было достаточно. Все как будто ожидали этого уже давно и так же давно были готовы.

— Я мигом! — крикнула, вскакивая, Мильва. — Я и за полчаса сберуся!

— Я тоже. — Кагыр встал, бросил ложку, внимательно глянул на ведьмака. — Но хотелось бы знать, в чем дело? Каприз? Любовники повздорили? Или и верно — дорога?

— Верно, дорога. Ангулема, ты что кривишься?

— Геральт, я…

— Не дрожи. Я тебя тут не брошу. Я переменил решение. За тобой, соплячка, нужен глаз да глаз. Едем, я сказал. Собирайся, приторачивайте вьюки. И по одному, чтобы и виду не подавать, за город, к столбу на холме. Через час там встречаемся.

— Обязательно, Геральт! — крикнула Ангулема. — А, курва, наконец-то!

Мгновение спустя на кухне остались только Геральт, курица-пеструшка да вампир, спокойно прихлебывающий бульон с клецками.

— Ждешь особого приглашения? — холодно поинтересовался ведьмак. — Почему сидишь, вместо того чтобы вьючить мула Драакуля? И прощаться с суккубом?

— Геральт, — спокойно сказал Регис, зачерпывая добавки из супницы, — на прощание с суккубом мне достаточно того же времени, что тебе на расставание со своей чернулькой. Предположивши, что ты с вышеупомянутой чернулькой вообще намерен прощаться. А между нами говоря, ребятишек ты, конечно, мог отправить упаковывать вещички воплями, грубостью и пинками. Мне же полагается нечто большее, хотя бы учитывая мой преклонный возраст. Попрошу несколько слов объяснений.

— Регис…

— Объяснений, Геральт. И чем скорее, тем лучше. Я тебе помогу. Итак, вчера утром, в соответствии с договоренностью, ты встретился у ворот с управляющим виноградниками Помероль…

Алкид Фьерабрас, чернобородый управляющий виноградниками Помероль, с которым Геральт познакомился в «Фазанщине» в сочельник Йуле, ждал ведьмака у ворот с мулом, одет же и экипирован был так, словно им предстояло отправиться бог весть куда, чуть ли не на край света, аж за Врата Сольвейги и перевал Эльскердег.

— Это, и верно, не близко, — бросил он, узрев кислую мину Геральта. — Вы, милсдарь, пришли из большого мира, так вам наш маленький Туссент видится захолустьем, думаете, мол, тут от границы до границы шапкой докинуть можно, к тому же шапкой сухой. Так вот, ошибаетесь. До виноградников Помероль, а туда мы и направляемся, немалый кус пути, ежели мы к полудню доберемся, то, почитай, повезло.

— Стало быть, ошибка, — сухо проговорил Геральт, — что мы так поздно отправляемся.

— Оно, может, и ошибка. — Алкид Фьерабрас глянул на него и фукнул в усы. — Но я не знал, что вы из тех, кто прытко подымается чуть свет. Потому как у больших господ такое встречается нечасто.

— Я не большой господин. Ну, в путь, милсдарь управляющий. Не будем терять времени на пустую болтовню.

— Ну, прям-таки мои слова.

Чтобы сократить дорогу, поехали через город. Геральт сперва собрался протестовать: опасался заблудиться в незнакомых, забитых людьми улочках. Однако оказалось, что управляющий Фьерабрас прекрасно знал город и часы, когда на улицах не бывает толчеи. Они ехали быстро, не встречая никаких трудностей.

Въехали на рынок, миновали эшафот. И виселицу с повешенным.

— Опасная это штука, — кивком указал управляющий, — рифмы складывать да песенки распевать. Особливо публично.

— Суровые тут принципы. — Геральт мгновенно сообразил, в чем дело. — В других местах за пашквили самое большее — позорный столб.

— Все зависит от того, на кого пашквиль, — резонно заметил Алкид Фьерабрас. — И как зарифмован. Наша милостивая госпожа княгиня очень добра и любима… но если уж взовьется…

— Песню, как говаривает один мой знакомый, не задушишь, не убьешь…

— Песню — да. Но песенника — вполне. Извольте. Вот доказательство.

Они пересекли город, выехали через Бочарные Ворота прямо в долину реки Блессюры, быстрым потоком пенящейся на быстринах. Снег на полях лежал только в бороздах и межах, но было довольно холодно.

Мимо проехал рыцарский разъезд, направляющийся, вероятно, к перевалу Сервантеса, на приграничный пост Ведетту. В глазах рябило от намалеванных на щитах и вышитых на плащах и попонах грифов, львов, сердец, лилий, звезд, крестов, шевронов и прочей геральдической шелухи. Стучали копыта, полоскались знамена, гремела громкоголосая глупейшая песня о рыцарской доле и милашке, которая, вместо того чтобы ожидать, поспешила выскочить замуж.

Геральт взглядом проводил разъезд. Вид странствующих рыцарей напомнил ему о Рейнарте де Буа-Фресне, который только что вернулся со службы и восстанавливал силы в объятиях своей «мещаночки», муж которой, торговец, обычно не возвращался по утрам и вечерам, вероятно, задерживаемый где-то в пути взбухшими реками, полными зверья лесами и другими выкрутасами стихий. Ведьмак и не думал выдергивать Рейнарта из объятий любовницы, но искренне сожалел, что не отложил выполнение контракта с виноградниками Помероль на более позднее время. Он полюбил рыцаря, ему недоставало его общества.