На прошлой неделе, после того как начались их гастроли, я снова беседовал с Роджером и спросил, как проходит турне.

«На первом концерте у нас были ужасные технические неполадки в первом отделении сета, который длится 50 минут, а это одно целое произведение, и мы не смогли его закончить. Записанная пленка, которой мы пользовались, просто не доиграла до конца, но, я думаю, теперь все будет в порядке».

Новое произведение, похоже, получилось таким, на какое он надеялся, — несколько приближенным к земле. Оно о тех соблазнах и стрессах, которым подвергаются люди, работающие в рок-н-ролльном бизнесе: деньги и власть, церковь и насилие.

«Оно, — сказал Роджер, — более театрализованное, чем все, что мы делали раньше, это скорее театрально-цирковое произведение. А в концептуальном плане оно более конкретное, не такое абстрактное, как те вещи, которые мы создали раньше. Оно более интеллектуальное. Мы стали интеллектуальнее».

Они используют большое количество специально записанных пленок в первом отделении сета и квадрофоническую звуковую систему, если зал, где они играют, подходит для нее. Неудивительно, что случаются технические неполадки, но даже когда они происходят, публику, похоже, волнует их музыка. До Роджера дошел слух об одном парне, который присутствовал на концерте в Брайтоне и который даже не понял, что они оказались не в состоянии закончить произведение.

Второе отделение сета включает «Echoes» и, я полагаю, «One Of These Days» («На днях»), плюс старые номера.

И наконец, будет интересно посмотреть, как они справились с контролем над громкостью. Когда в декабре я брал у Роджера интервью, он сказал: «Громкость становится совершенно безумной, и это еще одна вещь, которую мы изменили. Я рад заявить, что мы стали тише». Будет интересно посмотреть, смогут ли флойды быть столь же эффективными, не будучи оглушительными, поскольку, если они смогут добиться этого, другие группы, возможно, тоже последуют за ними.

Стив Пикок.

«Sounds», 29 января 1972 г.

Шесть лет назад ни один концерт «Pink Floyd» не обходился без нарушений общественного порядка, когда к ним на сцену дождем сыпались бутылки, стаканы и оскорбления. Тогда их считали эксцентричными чудаками, теперь же их признал весь мир за изобретательность, оригинальность и техническое совершенство. На Ланчестерском фестивале они раз и навсегда развеяли миф о том, что они не способны уже породить ничего нового, сыграв абсолютно новый шедевр «Dark Side Of The Moon» («Темная сторона луны»).

С самого начала их целью было стать рок-н-ролльными звездами, говорит барабанщик Ник Мейсон, и, безусловно, никто не сомневается, что они своего добились. По моему мнению, прошлое и настоящее этой группы тесно связаны, и даже после ухода Сида Барретта, которого сменил Дэйв Гилмор, они развивались постоянно и последовательно.

Мейсон качает головой: «Не думаю, что существует какой-то точный график этой связи, но, безусловно, можно нарисовать графики зависимости нашей музыки от нашего духовного развития.

Будущее гораздо важнее, чем болото прошлого. На самом деле настоящая опасность состоит в том, что можно застрять в «добром старом времени» со старыми песнями и со старыми достижениями».

Ниже он со знанием дела рассказывает о прошлом, настоящем и о будущем «Pink Floyd».

ТОНИ СТЮАРТ, репортер «New Musical Express»: Какова была флойдовская музыкальная политика, когда группа только начала выступать?

НИК МЕЙСОН: У нас не было абсолютно никакой политики тогда и нет сейчас, за исключением старой договоренности — не играть чужой материал. Безусловно, наш собственный материал интересует нас больше. Однако, когда мы начинали, мы на самом деле мало думали о том, что мы делаем или как мы это делаем.

Чем-то вроде счастливого случая, оторвавшего нас от земли, хотя это отнюдь не счастливый случай, был тот факт, что Сид Барретт начал сочинять песни; тем не менее мы могли бы еще долгие годы играть песни из старых альбомов «Stones», мелодии Бо Диддпи и что-нибудь еще, и мы бы не достигли ничего. То, что Сид стал сочинять песни, в корне изменило ситуацию.

ТОНИ СТЮАРТ: Однако вы ввели световое шоу.

НИК МЕЙСОН: Да, несколько позже.

ТОНИ СТЮАРТ: Считается, что вы были представителями нового искусства в Лондоне. Можешь немного рассказать об этом?

НИК МЕЙСОН: Да, это правда. Это мнение сложилось во многом благодаря средствам массовой информации. Пресса в то время открыла так называемый андеграунд, а мы были чем-то вроде фирменной группы андеграунд, благодаря «UFO» и «Gardens». Тогда начались разговоры о смешанных концертах, где музыка сочеталась со световыми шоу, и нам посчастливилось сделать такое шоу. Это произошло само собой, так же, как все у нас происходило само собой. Я имею в виду, что не было определенного направления, политики, каких-то планов или чего-то еще. Все шло само собой.