НИК СЕДГЕВИК: Как создавался альбом?

РОДЖЕР УОТЕРС: У нас было несколько репетиций в студии на Кингз-кросс. Мы начали играть и сочинять музыку также, как сочиняли многие песни до этого. Вещь «Shine On You Crazy Diamond» («Сияй, безумный бриллиант») была сочинена тем же самым способом, что и «Echoes» с добавлением музыкальных идей, возникавших у нас. Первая, основная музыкальная фраза появилась благодаря Дэйву; первое гитарное вступление, которое ты слышал на альбоме, было отправной точкой, и мы двигались от нее, пока не закончили все части «Shine On».

НИК СЕДГЕВИК: Когда группа сочиняла ее, песня предназначалась для турне или для альбома?

РОДЖЕР УОТЕРС: Я рад, что ты спросил об этом, поскольку ты напомнил мне, что мы собирались отправляться на британские гастроли (октябрь — декабрь 1974 года) и должны были иметь какой-то новый материал. Поэтому мы собирали песни для них.

НИК СЕДГЕВИК: У вас была парочка других песен…

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, «Raving And Drooling» («Пуская слюни в бреду») и «You've Gotta Be Crazy» («Ты должен быть сумасшедшим»). Песню «Raving And Drooling» я сочинил у себя дома. Песню «You've Gotta Be Crazy» мы сочинили вместе с Дэйвом; он принес замечательную последовательность аккордов, а я написал слова.

НИК СЕДГЕВИК: Вы решили, что эти три песни будут основой для следующего альбома?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да, такова была идея в течение долгого времени… пока мы были на гастролях.

НИК СЕДГЕВИК: Когда планы изменились?

РОДЖЕР УОТЕРС: Когда мы отправились в студию. В январе 75-го. Мы начали записываться, процесс записи стал утомительным и мучительным, и, казалось, он всем надоел. Мы промучились, несмотря на всеобщую скуку, несколько недель, после чего дело стало понемногу продвигаться. Я понял, что единственный способ, которым можно сохранить интерес к этому проекту, — это попытаться сделать альбом, который рассказал бы о том, что с нами происходило в это время, то есть о том, что никто из нас не смотрел друг другу в глаза, что мы работали механически… В основном о том, что с нами происходило. Поэтому я предложил изменить план — мы не работаем над двумя другими песнями, а пытаемся каким-то образом перекинуть мост между первой и второй частями «Shine On» и соединить их такими песнями, которые имели бы отношение к тому состоянию, в котором мы все пребывали в то время. Вот как появились «Welcome То The Machine» («Полезай в Машину»), «Wish You Were Here» и «Have A Cigar» («Возьми сигару»).

НИК СЕДГЕВИК: Песня «Shine On You Crazy Diamond» посвящена Барретту, не так ли?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да.

НИК СЕДГЕВИК: Разве другие песни подходят к этой теме?

РОДЖЕР УОТЕРС: Произошла очень странная история. Текст этой песни уже был написан — и часть текста песни рассказывала о Сиде, а другая часть — о чем-то еще; я не знаю, почему я посвятил всю песню Сиду… Я думаю, потому, что эта дэйвовская гитарная фраза была чертовски печальной и она просто… не могу объяснить… Но задолго до записи пластинки «Wish You Were Here» то состояние, в каком пребывал Сид, стало символом общего состояния группы, то есть ее обломков. Песня «Welcome То The Machine» — о «них и нас» и обо всех, кто участвует в этом бизнесе.

НИК СЕДГЕВИК: A «Have A Cigar»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Взяв за отправную точку «Shine On» и желая сочинить что-то, имеющее отношение к «Shine On», то есть что-то, связанное с человеком, который не выдержал давления жизни вообще и рок-музыки в частности… мы только что закончили американские гастроли, когда я сочинял эту песню, и нас все критиковали…

НИК СЕДГЕВИК: Нет, Роджер, ты, должно быть, сочинил ее после английского турне, потому что песня «Have A Cigar» была вставлена в «Shine On» во время американских гастролей в апреле 75-го года.

РОДЖЕР УОТЕРС: О да! Правильно… я плохо справляюсь с интервью, не так ли? Мои мозги ни черта не соображают, приятель. Я не могу ответить на эти вопросы. Я не знаю! Я не знаю ответов на вопросы. Я должен пойти домой и немного подучить материал. Мне нужно подготовиться более тщательно, а тогда уже давать интервью, отвечая на всякие вопросы. Бог мой, Питер [2] , извини меня. Я хотел дать это интервью. Хотел, чтобы это было хорошее, связное, дружелюбное интервью, но мои мозги не работают… нет, мои мозги работают, я просто не могу вспомнить всю эту гребаную ерунду… всю эту чушь о том, когда, как и почему… Понимаешь, медиум — это не мессия, он исполнитель… не так ли? Я имею в виду, что все в руках чертовых богов… (Смеется.)

НИК СЕДГЕВИК: Послушай, Роджер. Что ты скажешь в ответ на обвинения в твой адрес после этого альбома, будто ты кусаешь руку, кормящую тебя… что позиция, которую ты занял в большинстве песен, слишком двусмысленна, обусловлена вашим успехом?

РОДЖЕР УОТЕРС: Почему я кусаю руку звукозаписывающих компаний?

НИК СЕДГЕВИК: Руку бизнеса…

РОДЖЕР УОТЕРС: Ну, бизнес не кормит меня, понимаешь? Меня кормят люди, покупающие пластинки. То есть мне хочется верить, что люди, покупающие пластинки, слушают тексты песен и некоторые из них иногда думают: «Да, как это верно», или что там где-то есть немного правды; это все, что на самом деле важно. Некоторые тексты, может быть, даже чему-то учат кого-то из покупателей пластинок. Не думаю, что такие тексты есть на этом альбоме, но они есть в некоторых песнях, которые я сочинил раньше и которые еще не записаны. Не бизнес кормит нас. На самом деле нас кормит публика. Люди, покупающие пластинки, кормят всех.

НИК СЕДГЕВИК: Поэтому разочарование, которым пропитаны композиции альбома, — это всего лишь разочарование в бизнесе?

РОДЖЕР УОТЕРС: Я никогда не питал никаких иллюзий в отношении бизнеса. У меня были некоторые иллюзии в отношении группы. Например, я уже говорил о парне из «Genesis», который считает, что в их музыке есть что-то особенное… то есть он сказал, что их музыку нужно слушать внимательно, нельзя разговаривать, когда она звучит. Одно время я относился к нашей музыке так же.Недавно я послушал интервью, которые я тогда давал, и я сидел и смеялся над собственной глупостью, слушая их. Представь себе двадцатилетних сопляков, говорящих всякую ерунду с точки зрения людей среднего класса насчет качества нашей музыки, высказывающих квалифицированные мнения о том, что мы делали. И когда пара-тройка ученых мужей говорили, что мы — это настоящая музыка и что мы на голову выше других рок-групп, или ставили нас вне основного течения рока, как нечто особенное и важное, я был счастлив. Конечно, это абсолютная чушь. Электропопса — вот настоящая музыка сегодня. Никто теперь не сочиняет музыку для симфонических оркестров, которая никому… ну, некоторому количеству людей могла бы быть интересна, но совсем небольшому, и границы, которая всегда была между попсой и серьезной музыкой, больше нет. Ты не можешь стать серьезнее, чем Леннон в его самых серьезных работах. Если же ты становишься серьезнее, чем он, то ты, мать твою, бросаешься под поезд.