– Был бы рад чем-нибудь помочь, – произнес генерал, понимая, что не в силах ничего изменить. Оставалось только сообщить горькую правду и выразить сочувствие. Других несчастных родителей оповещали об утрате официальным телефонным звонком, а то и вообще сухой телеграммой. Генерал избавил друга хотя бы от этого шока. Чарльз в полной мере оценил доброту Бернарда и подумал о бедной Марианне. Невестку было жалко едва ли не больше, чем себя и жену. Пока он не представлял, как всем им удастся пережить трагедию, но знал, что придется справиться – хотя бы потому, что иного выхода нет.

Генерал тихо попрощался и неслышно вышел. Закрывая за посетителем дверь, дворецкий ощутил зловещее предчувствие. Несколько минут маркиз неподвижно простоял у окна, а потом медленно повернулся и на непослушных ногах вышел в сад, чтобы найти женщин. Солнце светило ядовито-ярко, птицы орали как сумасшедшие, а ладони покрылись отвратительной испариной. Казалось, наступил конец света, но показать свое состояние Чарльз не имел права.

– К тебе кто-то приезжал? – жизнерадостно спросила Изабелла. – И кто же это был? – Маркиза с улыбкой посмотрела на мужа. Его глаза сказали все и сразу. Чарльз едва заметно кивнул. Изабелла выронила секатор и схватилась за сердце, словно пытаясь прикрыть рукой рану. Да, ее только что убили. – Эдмунд? – спросила она беззвучно, одними губами, и Чарльз снова кивнул. Подошел, одной рукой обнял жену, а другой невестку. Марианна еще ничего не знала, она не понимала той стенографии, которой способны общаться супруги, прожившие вместе двадцать пять лет. Чарльзу и Изабелле много слов не требовалось, а она растерялась.

– Что случилось с Эдмундом? – Зажатая между свекром и свекровью, она начала задыхаться и вдруг испугалась. – С ним все в порядке? – Чарльз посмотрел на нее так же честно, как несколько минут назад на него самого смотрел генерал.

– Нет, – просто ответил он. – Ночью его самолет сбили над Кельном, во время той самой операции, начало которой мы видели. Тысяча бомбардировщиков. А он не вернулся.

– Его ранили? Взяли в плен? – безумно допытывалась Марианна, отказываясь понимать правду.

– Самолет разбился, – собравшись с силами, произнес маркиз, чтобы она наконец поверила. Но она все равно не поверила.

– Иногда пилоты выживают. Откуда им известно, что именно произошло? – Чарльз не захотел повторять тех страшных подробностей, которые передал перед уходом генерал: самолет взорвался в воздухе. Все закончилось мгновенно, экипаж погиб.

– Им известно, – ответил он тихо и еще крепче прижал невестку к себе, чтобы хоть немного успокоить. Изабелла стояла молча, с застывшим взглядом. Она тоже волновалась за Марианну. Им обоим было кого утешать, помимо самих себя. Бедняжка потеряла мужа и отца своего еще не родившегося ребенка.

– Но он же обещал, что не погибнет и обязательно вернется! – сердито закричала Марианна. – Обещал, что всегда будет возвращаться! – Она разрыдалась и в истерике повисла на руках свекра и свекрови. Изабелла осторожно повела сноху в дом, чтобы уложить в постель, а она выкрикивала бессвязные слова: – Он сказал… обещал… неправда… они лгут… он сегодня же приедет домой… – Марианна перебрала все, что знала, но напрасно: ни отрицание, ни мольба, ни ярость, ни боль не помогли. Нужен был только он.

Обливаясь слезами, Изабелла успокаивала ее, как малого ребенка. Уложила в постель, принесла воды. Чарльз, как привидение, слонялся по дому, не зная, за что взяться. Все трое плакали. Вскоре позвонил Саймон; ему только что сообщили, и он тоже плакал. У него воспалилось ухо, и вылететь на это задание он не смог, хотя и должен был. Изабелла благодарила Бога за избавление: потеря обоих сыновей убила бы и ее, и Чарльза, который страдал не меньше жены, но не знал, как избыть свое горе. Оба они едва держались на ногах, а Марианна весь день рыдала, не в силах поверить в то, что случилось. Наконец она забылась тяжелым сном, и Изабелла смогла выйти, чтобы разыскать мужа. Опустошенный, Чарльз сидел в кабинете.

– Прости, – с трудом проговорил он и снова зарыдал. Изабелла подошла, обняла и тоже заплакала.

– Такой чудесный мальчик, – прошептала она в отчаянии, и Чарльз кивнул. – И Саймон тоже. Нам повезло, что они оба у нас есть. – Ей не хотелось обделять любовью младшего сына, хотя в последние годы эмоциональный, открытый Эдмунд стал ближе. – Как нам помочь бедной девочке? – спросила Изабелла, когда они сели рядом и муж протянул чистый носовой платок, который всегда носил в кармане.

– Помочь вряд ли удастся, – честно ответил Чарльз. – Просто будем заботиться о ней и о ребенке. Разумеется, она останется здесь, у нас. В Германию ехать все равно нельзя. Боже, до чего же я ненавижу всех этих мерзавцев! – горячо воскликнул он, забыв, что и невестка, и ее отец, которого он нежно любил, оба немцы. Но они были исключением. А вся страна, весь народ и в первую очередь тот, кто затеял кровавую бойню, вызывали лютую ненависть.

– Надеюсь, что и после войны Марианна домой не вернется, – печально сказала Изабелла. – Тогда у нас хотя бы останется его ребенок. Вдруг родится мальчик, в точности похожий на Эдмунда? – В поисках спасения она хваталась за соломинку.

Предстояло организовать поминальную службу. Саймон сказал, что обязательно приедет. Но пока ребенок не родился, думать об этом было рано: для Марианны церемония стала бы слишком тяжелым испытанием. Словно в тумане, Изабелла поднялась наверх и увидела, что бедняжка все еще спит. Прошла к себе, прилегла и тоже уснула. После завтрака никто из них ничего не ел. Спустя некоторое время в спальню вошел Чарльз, молча устроился рядом и взял жену за руку. Так они лежали, крепко держась друг за друга, и ничего не говорили. Единственное, что оставалось, – это быть вместе.