Загадочная надпись, найденная на скале, заставляет трех эксцентричных ученых отправиться в далекую Сибирь на поиски следов «царя царей» и, возможно, древнейшей цивилизации Земли.
Данный выпуск серии «Polaris» представляет читателю фантастическую повесть одаренного прозаика и журналиста, путешественника и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933).
От издательства
В 2012 г. нашим издательством, впервые за многие десятилетия, был переиздан (с обширными комментариями и биографическим очерком) ценнейший исторический документ — книга «Петербург в 1903–1910 годах», состоящая из дневниковых записей Сергея Рудольфовича Минцлова (1870–1933).
Фантастическая повесть «Царь царей…» продолжает публикации, связанные с наследием С. Р. Минцлова — выдающегося библиофила и библиографа, занимательного рассказчика и одаренного прозаика, журналиста и путешественника, археолога и коллекционера.
Это примечательное произведение С. Р. Минцлова можно отнести сразу к нескольким ответвлениям научной фантастики — например, к фантастике «палеонтологической» или к поджанру «затерянных миров». Одновременно, повесть является очевидной предшественницей распространившейся позднее в Советском Союзе «географической» фантастики.
При жизни автора повесть, впервые изданная в 1905 г., выдержала четыре издания. Последнее из них, под названием «Огненный путь», вышло в свет в 1929 г. в Риге, где Минцлов провел последние годы жизни.
Текст повести дан по 3-му изданию (СПб.,1912) с исправлением ряда устаревших особенностей орфографии и пунктуации.
В дальнейшем издательство Salamandra P. V. V. планирует опубликовать сборник фантастических и приключенческих рассказов С. Минцлова и продолжение его мемуарно-дневниковых записей.
I
— Михаил Степанович, погодите!
Торопливо шагавший по лужам тротуара молодой человек в драповом осеннем пальто с поднятым воротником отклонил вправо зонтик и оглянулся. Опушенное русой бородкой добродушное, но озабоченное, как у большинства петербуржцев, лицо его вдруг просияло.
— Павел Андреевич! — горячо воскликнул он, крепко пожимая руку догнавшего его высокого полного господина в огромной шубе и меховой шапке над скуластой, калмыцкого типа, физиономией. — Вы какими судьбами здесь? Давно ли в Питере?
— Три дня, как уж имею это несчастие… — несколько тягучим голосом ответил господин в шубе, распахнул ее, достал из кармана платок и вытер вспотевшее лицо свое.
— Это не город, а хлябь небесная: декабрь месяц, а дождь льет как в июне.
— Как ваши разведки на Урале?
— Вы куда шли? — вместо ответа спросил Павел Андреевич.
— Я к Ивану Яковлевичу, а что?
— Так пойдемте вместе, побеседуемте под иной кровлей… — он указал глазами на зонтик, по которому выбивали дробь и брызгали внутрь мелкою пылью дождевые капли. — И я загляну к старику.
Знакомцы зашагали дальше.
— Зачем вы к Ивану Яковлевичу? — продолжал приезжий. — Кирпич, что ли, какой-нибудь нашли с клинописью? — в голосе его прозвучала легкая насмешка.
— Кирпич? Целые скалы исписанные открыл в Сибири: я все лето провел вокруг Байкала.
— Вот как… — протянул Павел Андреевич. — И что же гласят ваши надписи?
— Понятия не имею; я ведь этнолог [1] и только. Но ничего похожего нет в них на известные уже письмена. Так заинтересовали они меня, что срисовал и отвез к Ивану Яковлевичу для разбора. Теперь иду за ответом. А у вас как шли дела?
— Плохо… Пермские отложения исследовал. Это своего рода пустыня; почти никаких остатков в них нет!
Разговаривавшие достигли навеса подъезда, выступавшего на тротуар, и молодой человек остановился и дернул за ярко вычищенную медную головку звонка.
1
Этнология — наука о быте и нравах различных народов, главным образом первобытных (Здесь и далее прим. авт.).
Минуты через две дверь приотворилась, и показался высокий, тощий старик в долгополом коричневом сюртуке старомодного покроя. Бритое и угрюмое лицо его, подпертое снизу жестким белым воротником, при виде гостей сделалось еще строже. Тем не менее он отворил шире дверь и отступил назад.
— Здравствуй, старина! — весело сказал Михаил Степанович. — Дома барин?
— Дома-с… — отвечал лакей глухим голосом и не то слегка поклонился, не то отвел в сторону длинное лицо свое с черными, упорно внимательными глазами навыкате; в густых коротких волосах его серебрилась сильная седина.
Мрачный тон ответа заставил москвича остановиться среди лестницы и повернуться.
— Здоров Иван Яковлевич? — спросил он, заподозрив что-то недоброе.
— Здоров-с… — еще зловещее выговорил старик.
Михаил Степанович, шедший уже по второму колену лестницы, перевесился через перила и засмеялся.
— Каркает это он! С чего? что еще случилось?
— Пожалуйте-с… там увидите… — сухо ответил лакей и, заперев дверь, последовал за обоими гостями наверх.
В передней гости сбросили шубы; Михаил Степанович первым быстро вошел в длинный и низкий зал, казавшийся пустынным благодаря сурово-скудной обстановке времен Александра I. Против окон, у стены, стоял темный, жесткий как камень диван из красного дерева и такие же стулья. Из-за них строго взирали оправленные в когда-то золоченые рамы двое неведомых вельмож с кружевами и орденами на груди. Только небольшая зеленая горка из камелий и нескольких туй слегка скрашивала неуютный вид зала.