— Просвистать! — проговорил шкипер, тщетно стараясь увлажнить языком свои пересохшие губы. — Да я не мог бы теперь свистнуть даже для спасения своей жизни.

— Помощник не знает что делать, а это был бы ваш сигнал, — продолжал повар. — Он там, с ним, внизу — поит его и забавляет.

— Ну так ступай ты, и просвисти, — сказал шкипер.

Повар обтер рот тыльной стороной руки.

— А как это будет? — спросил он тревожно. — Никогда не могу запомнить все эти напевы.

— Ах… Ну так поди и вели Биллю просвистать, — с нетерпением произнес шкипер.

Позванный потихоньку поваром Билль, вылез с бака и узнав, что от него требовалось, выпятил губы и издал такой резкий пронзительный свист, что чуть не оглушил перепуганного шкипера. Свист это произвел на помощника как бы волшебное действие — он взлетел стрелой по лестнице и закрыл рот Биллю не слишком то нежно, рукой дрожащей от волнения. Затем, затворил дверь как можно тише и осторожнее и запер ее на задвижку.

— Ну, теперь все благополучно, — сказал он запыхавшись шкиперу. — Он наш пленник. Он выпил четыре стакана водки и кажется его клонит ко сну.

— Но кто ж пустил его в каюту? — сердито спросил шкипер. — Хорош порядок, что я не могу отлучиться с корабля на час или на два, без того, чтобы не найти при возвращении свою каюту занятой черт знает кем!

— Он сам себя впустил, — сказал повар, которому вдруг пришло в голову воспользоваться этим удобным случаем, чтобы незаметно упомянуть о блюде разбитом им накануне. — Он сам себя впустил. Я даже так удивился, чтоб не сказать испугался, что уронил большое блюдо и разбил его.

— Что же он сказал? — спросил шкипер.

— Синее блюдо, — продолжал повар, желавший раз навсегда выяснить этот вопрос на чистоту. — То, у которого на одном конце желобок, чтобы подливка могла стекать.

— Что он сказал? — проревел шкипер.

— Сказал: "Ага, старик, — говорит, — отличился ты однако", — отвечал правдивый повар.

Шкипер с яростью обратился к помощнику.

— Когда повар пришел и доложил мне о нем, — сказал тот в ответ. — Я сейчас же понял в чем дело. Я сошел и заговорил с ним, как можно хитрее и политичнее.

— Интересно бы знать, что вы сказали? — пробормотал шкипер.

— Ну что ж, если вы полагаете, что сделаете лучше моего, то идите вниз и сами с ним объясняйтесь! — горячо возразил помощник. — В сущности, ведь, он к вам пришел. Он ваш гость.

— Вы не обижайтесь, Боб, — сказал шкипер. — Я ровно ничего не хотел сказать такого.

— Я знать ничего не знаю о бегах, — продолжал помощник с видом оскорбленного достоинства. — И никогда в жизни не имел ни долгов, ни каких бы то ни было денежных затруднений. Потому что меня дома воспитали хорошо и предупредили о том, что может случиться. Ну, не могу я не узнать судебного пристава, когда вижу его.

— Что же мне делать! — простонал шкипер, слишком удрученный, чтобы рассердиться даже на такую непочтительность подчиненных. — Он принес мне повестку об аресте. Я погиб, если он меня поймает.

— Ну, по моему крайнему разумению, единственным для вас спасением будет пропустить это плавание, — сказал помощник не глядя на него. — Я могу довести корабль до места вполне как следует.

— Ни за что! — яростно прервал шкипер.

— Ну и попадетесь, — сказал помощник.

— Вам давно уже не терпится управлять этим судном, — сердито продолжал шкипер. — Вы могли бы отделаться от него, если бы хотели. Ему совсем не за чем было лезть вниз, в мою каюту.

— Я уже все перепробовал, что только мог придумать, — спокойно сказал помощник.

— Ну, хорошо же! — свирепо проговорил шкипер. — Он пришел ко мне на корабль без спросу, и, черт побери, может оставаться на нем. Отчаливать!

— Но… — заикнулся было помощник. — Что если…

— Отчаливать! — повторил шкипер. — Он пришел на мой корабль, так я же прокачу его даром!

— А, где же вы с помощником будете спать? — осведомился повар, который придерживался пессимистического взгляда на жизнь и часто страдал предчувствиями.

— На твоей койке, — грубо ответил шкипер. — Отчаливайте же! Слышите, вы, там!

Люди повиновались, усмехаясь, и вскоре шхуна уже плыла в темноте вниз по реке, между тем, как шкипер прислушивался с тревогой, не услышит ли первых признаков пробуждения своего пленника.

Он напрасно прислушивался всю ночь, потому что узник не подавал ни малейшего признака жизни. Но в шесть часов утра, когда "Бесстрашный" был уже ввиду Норе и запрыгал как пробка по волнам, помощник сообщил, что из каюты доносятся глухие стоны.