Шрифт:
О таком иногда говорят: «Житейские мелочи». А какие они мелочи, раз от них зависят многие действия и поступки человека!
Если маленькие новости хорошие, то и большие будут добрыми…
Пробыв очень недолго в городе Р***, я стал его патриотом. Всякий раз, раскрывая газеты и встречая сообщения из него, я радуюсь его удивительным успехам.
И перед моими глазами встают двенадцать девчат — обыкновенных девчат, рядовых граждан молодого, нового города.
Лучшие из лучших
В город Кашкин пришло радостное известие.
Город Кашкин ликовал.
Тысячеустая молва вслед за диктором местного радио повторяла:
— У нас будет троллейбус!
Троллейбус — это прогресс. Кроме того, это вообще очень интеллигентный вид транспорта: не дребезжит, но громыхает, ходит бесшумно, пассажирам создан уют.
Город, в котором есть троллейбус, преображается, приобретает современный вид.
Линию троллейбуса обычно прокладывают по центральной магистрали, которая чаще всего называется Московской. А на окраинах по переулочкам-закоулочкам все еще тренькает трамвай. Там его царство.
Итак, в Кашкине радовались троллейбусу.
Бурной радости не разделял только один человек — директор трамвайтреста Силуянов. Силуянов не хотел терять монополию, конкурентов он не любил никогда. И вот конкурент родился — трест «Троллейбус». Правда, он был очень слабенький, и ему надо было помогать. А помогать Силуянов никогда не был расположен. Старый, тертый хозяйственник, он исповедовал суровую административную истину: хватай, что можешь, держи, что взял.
Но убеждения убеждениями, а приказ есть приказ. И приказ гласил: обязать тов. Силуянова откомандировать в распоряжение треста «Троллейбус» группу опытных вагоновожатых, электриков и т. д.
Силуянов пригласил к себе завкадрами Шаманского.
— Насчет «Троллейбуса» знаешь? — спросил он.
— Знаю, — ответил Шаманский.
— Как расцениваешь?
— Я, сами знаете, всегда «за».
— Вот это правильно. Мы всему должны давать принципиальную оценку. И, так сказать, поддержать новое.
— А как же насчет откомандировать?
— Конечно, откомандируем. И конечно, лучших. Ну вот Серикова, например.
Шаманский почесал в затылке и блудливо улыбнулся.
— Чего улыбаешься?
— Да так, — уклончиво ответил завкадрами. — Сериков за воротник заложить любит… В этом смысле он лучший.
— Значит, ты со мной согласен, — продолжил Силуянов. — Вот я и говорю: лучший. Потом запиши Беликова. Думаю, тоже не возражаешь?
— Нет, он в смысле опозданий…
— Да, да, лучший, — прервал Силуянов. — Дальше вот еще Желтиков. Мастер крепкой руки.
— Очень крепкой, — поддержал завкадрами. — Одному так звезданул — думали, перелом кости будет. Его бы в секцию бокса. Боксер был бы лучший.
— Конечно, лучший. Там, наверно, создадут такую секцию. Записал Желтикова? Теперь еще один: Рыжиков. Аварий у него нет.
— Да, за последние два дня не замечалось.
— Вот и я говорю: не замечалось. Значит, и Рыжикова пошлем. Красикову в список добавь.
Шаманский отложил карандаш в сторону, изображая недоумение.
— А Красикову зачем? Она же действительно лучшая. План выполняет, правила движения не нарушает.
Силуянов усмехнулся:
— А правила поведения? Ты где-нибудь еще такую склочницу встречал? Мне каждый день ее письма из райкомов-обкомов пересылают. Люди ревут от нее. Ей-богу, худшего человека я не видал, поэтому я согласен с тобой, что она лучшая.
Директор треста и завкадрами работали быстро, легко. Словом, приказ они выполнили играючи. И дома Силуянов радостно доложил супруге:
— Ну, наконец я избавился от всех мерзавцев! Пусть-ка с ними этот Филипчук из «Троллейбуса» поработает. Пусть знамя в соревновании завоюет!
До знамени Филипчуку было действительно далеко. Новый вид транспорта в городе Кашкине вел себя несколько странно. Троллейбусы почему-то отклонялись от маршрута и неожиданно сворачивали на те улицы, где никаких проводов не висело. Иногда они подолгу задерживались у «Гастронома», а дальше ехали вообще без остановок, пренебрегая даже красным светом. А одна из машин пыталась выйти в рейс на трех колесах…
Городская газета подвергла трест сокрушительной критике, напечатав корреспонденцию под недвусмысленным названием «Кто завалил троллейбус?». В корреспонденции говорилось, что Сериков пьет, Беликов опаздывает на работу, Желтиков хулиганит, Рыжиков сшибает столбы, а Красикова развела между ними склоку…
В общем, положение в тресте «Троллейбус» было нездоровым.
В ответственных кругах поговаривали, что Филипчука снимут. И это произошло.
Однажды Силуянов вернулся домой таким, что жена его просто не узнала. Она не увидела обычной, очень самодовольной улыбки супруга. Улыбки не было, больше того — на муже не было лица. Ничего не было. Был какой-то блин.