выводы, ему сказано «давай» - он и будет «давать» до победного

конца, до тех пор, пока вверенная ему площадь не будет исхожена,

простукана молотком, запредельно вскрыта канавами и дудками

БКМ. И только после этого может и скажет, что золота наверное нет,

но что одну скважину, заверочную, пробурить не помешает, на

всякий случай. Вот такой он, наш работяга. И с моей стороны

главная задача – его вовремя остановить, не допустив превращение

изучаемой территории в непригодное для любой жизнедеятельности

пространство, по которому «Мамай прошел», а выводы насчет

золота – есть оно или нет – сделать самому. Понятно, что на вопрос

коллеги Паша пожал плечами и не ответил. Владимир вздохнул с

нескрываемой досадой, и переключил избыток энергии на меня:

«С ним понятно», - то-есть с Пашей, – «думает так быстро,

как черепаха ползает», - успел со вступлением, на что наш трудяга

неожиданно бодро отреагировал:

«Зато у тебя они порхают, как воробьи на куче дерьма!»

Я оторвался от планшета, удивленный невиданной

словоохотливостью признанного молчуна, и заметил, что Владимир

от него отвернулся, озадаченный услышанным. Конечно не

сомневался, что не более, чем через пол минуты, вопрос

Владимиром будет мне все равно задан, а поэтому малый резерв

времени постарался использовать с толком: через пятнадцать секунд

мы стояли на месте отбора пробы, содержание золота в которой пол

грамма на тонну породы.

Ситуация под ногами немного изменилась: почвенно-

растительный слой и суглинки, скрывающие коренные, стали

мощней, а наблюдаемая в них щебенка более разнообразной -

обломки как уже знакомых нам пород, так и других, трудно

диагностируемых и принесенных невесть откуда. Непонятно, какая

щебенка – местная или принесенная - содержала золото в

отобранной пробе, но некоторые обломки песчаников имели бурый

цвет, включали прожилки серого кварца и пустоты выщелачивания.

То-есть, несли признаки гидротермального процесса.

Прокрутить в голове нюансы геологии Паша быстро мог и не

успеть, а Владимир все понял в момент. Однако предпочел разговор

не начинать и топтался рядом, ковыряя молотком под ногами.

Пришлось коллег окликнуть и махнуть рукой, приглашая сойтись,

обсудить увиденное и сделать выводы. Ну как всегда делается.

Собрались, и я ждал, когда же Владимир, самый из нас

нетерпеливый, разговор начнет. Однако он не проявлял обычного

рвения, пришлось потревожить Пашу:

«Выкладывай, что думаешь. Тебе, как самому молодому, с

космосом связи не имеющему, первое слово».

Владимир хмыкнул, услышав намек на космос, а Паша

встрепенулся, как это делал, когда ему приказывали, и без особой

уверенности доложил:

«Тут это, наносов много, ничего не видно. Канаву надо

пройти», - и замолчал, так ничего конкретного не предложив.

«Тебя не о канаве спрашивают, а о руде – может она здесь

быть, или не может!» - теперь и Владимир надавил на коллегу,

надеясь, что тот ничего нового под ногами не заметил.

Паша потоптался, глядя в землю и изображая на лице

непонятные гримасы, но поняв, что ответа от него мы ждем, выдал:

«А чего говорить, он же», - кивнул на Владимира, -

«предсказал, что здесь ничего не будет!»

У меня глаза на лоб полезли - неужели поверил в его

приколы? Не знал, что и ответить, слава богу, Владимир не смог

допустить в свой адрес «неточность»:

«Не ври», - оскорбил Пашу, - «я сказал, что рудопроявления

не будет, а простое проявление золота, с непромышленным

содержанием, может быть где угодно!»

Вот так то! Наш экстрасенс не пропустил признаки

гидротермального процесса в щебенке под ногами, и утверждать,

что ничего здесь быть не должно, уже не решается. То-есть, может

что и будет, но так, ерунда никому ненужная. Но мы, как геологи, не

можем пропустить и «ерунду», а потому мне оставалось об этом

напомнить:

«Часть щебенки изменена, в пробе золота пол грамма.