Губернатор трясущейся рукой зажег свечу у изголовья – он не успел даже встать с постели. Пламя высветило обнаженные клинки: в опочивальне стояло не меньше дюжины вооруженных незнакомцев.

– Готовься к смерти!

Губернатор в ночной рубашке рухнул на колени:

– Пощадите! Я отдам все, что попросите!

– Шестьдесят тысяч пиастров.

– Вы их получите.

Флибустьеров, приплывших с Тортуги, было четыреста человек. В группе, захватившей губернаторский дворец, выделялся рыжий коренастый человек на вид лет двадцати, явно недюжинной физической силы.

Предводитель флибустьеров отдал распоряжения. Губернатор и несколько богатых горожан были взяты заложниками в ожидании выкупа. Мужчинам запретили выходить из домов, женщинам и детям позволили покинуть город. После этого главарь отдал на сутки город на разграбление, наказав брать только легко переносимые вещи. Основные ценности находились в церквах, поэтому начали с них.

– Снимем колокола – потом расплавим их на пули!

– Нет-нет! Это будет наш дар храму на Тортуге.

По приказу главаря колокола оставляют в покое. Во второй половине дня после роскошного обеда на свежем воздухе он велит выступать. Это был четверг на Страстной неделе.

– Выкуп прибудет с минуты на минуту, – испуганно твердили заложники. – Наши жены предупредили родных и друзей, они соберут деньги.

– Прекрасно. А пока вы отправитесь с нами.

По дороге к морю пиратскую колонну уже ждали, но не носильщики с выкупом, а испанский полк в тысячу солдат. Четыремстам флибустьерам не удалось бы прорваться с боем. Поэтому после первой перестрелки между враждующими сторонами начались переговоры, перемежаемые угрозами.

– Перебьем заложников, если не удалитесь! – кричали флибустьеры.

– Освободите их, тогда пропустим вас к берегу!

– Мы еще в здравом уме. Заложников освободим за выкуп, и только когда доберемся до кораблей. А сейчас – прочь с дороги, иначе им всем будет худо!

Испанские командиры собрались на совет. В результате полк прекратил огонь и отошел на некоторое расстояние. Флибустьеры со всей добычей и пленными добрались до берега и стали ждать там выкупа. Прошло несколько дней. Заложники заламывали руки:

– Еще немного терпения, умоляем! Деньги вот-вот прибудут.

Деньги так и не прибыли. В конце концов произошло событие, беспрецедентное в истории флибустьерства: заложники были освобождены без выкупа и, осыпаемые проклятиями, плача от негаданного счастья, отправились по домам.

Рыжий здоровяк, которого мы видели мельком в губернаторских покоях, проявил железную выдержку в бою с испанским полком. Его имя было Генри Морган, он плохо говорил по-французски. Впрочем, он вообще не отличался многословием. Позже, вспоминая об этом деле в Сантьяго-де-лос-Кабальерос, он скажет, что вынес из него для себя немало полезного. Уроки нападения на Санто-Доминго заключались в следующем.

Захватив богатого горожанина, могущего заплатить выкуп, надо всегда начинать с угрозы немедленной смерти, а затем запрашивать огромную сумму. Морган был удивлен, услышав, как губернатор легко согласился отдать шестьдесят тысяч пиастров. Было ошибкой отпускать женщин и детей. Следовало запереть всех в одном помещении и начать пытать купцов – выкуп появился бы из-под земли.

Десятки тысяч уроженцев Уэльса носят фамилию Морган. Несколько десятков ученых-валлийцев посвятили долгие годы упорного труда прояснению биографии своего знаменитого соотечественника. Генри Морган родился в 1635 году (дату никто из исследователей не оспаривает) в местечке Пенкарн, что в графстве Монмутшир, или в Ланримни, между Монмутширом и Гламорганширом. Сам герой без дальнейших уточнений объявил себя уроженцем графства Монмут в Валлийской Англии.

Семья его с довольно обширными родственными ответвлениями принадлежала к зажиточным земледельцам. Но Генри Морган, подобно многим другим современникам, не пожелал жить в провинциальной глуши, а отправился за море искать счастья в Вест-Индии. Подобно Эксмелину, он завербовался на работу в колонию Барбадос – остров стал английским владением в 1605 году. Британские колонисты, превосходившие в алчности своих французских коллег, требовали за проезд в Новый Свет отслужить у них на плантациях не три, а целых пять лет. Жизнь вербованных на Барбадосе была ничем не лучше жизни на Тортуге: беспросветная каторжная работа.

Став впоследствии богатым и знаменитым, Морган отрицал, что его по прибытии на Барбадос продали в рабство: «Никогда ни у кого не был в услужении, а лишь на службе у Его Величества покойного короля английского». Это явная ложь, придуманная из соображений престижа. В 1658 году в возрасте двадцати трех лет Морган перебрался с Барбадоса на Тортугу, где прожил пять лет. Об этом периоде он никогда не вспоминал и ничего не рассказывал, поскольку был там рядовым разбойником, а это тоже негоже для будущего флотоводца. Надо полагать, что тесное общение с портовым сбродом и участие в жестоких набегах освободили его от остатков порядочности и морали, если таковые и воспитывались в нем в юные годы.